Страница 14 из 99
«Дворецкий», — определила я.
Несколько раз вдохнула и выдохнула, но так и не смогла успокоиться. Наоборот, стоило выйти из кареты и направиться к ступеням лестницы, охраняемой с обеих сторон каменными орлами, как ноги стали ватными.
Дворецкий низко поклонился, приветствуя гостей, и повел нас через просторный холл к двустворчатым дверям с резными наличниками. Распахнув их и объявив о появлении гостей, снова поклонился.
— Прошу, милостивые господа.
Прежде чем мы переступили порог комнаты, «отец» шепнул мне на ухо:
— Веди себя прилично, Софья. Не позорь меня.
В гостиной, достаточно большой, но загроможденной мебелью, нас встречала статная дама и две девушки. Одна, занявшая позицию за креслом дамы, была навскидку немного старше Софьи, другая, стоявшая от них справа, — еще совсем девочка, лет пятнадцати или даже младше. И только у нее на лице я заметила некое подобие улыбки, а в глазах любопытство. Лица остальных казались непроницаемыми.
Я сразу поняла, что мне здесь не рады.
— Ваше сиятельство, — все-таки заставила себя улыбнуться дама, с напускной благосклонностью взирая на князя. — Княжна…
Стоило ей перевести взгляд на меня, как от благосклонности, пусть и фальшивой, не осталось и следа. Княгиня Воронцова (а судя по внешнему сходству с Андреем, я имела неудовольствие общаться именно с ней) нахмурилась и даже слегка поморщилась.
— Премного благодарны за приглашение, ваше сиятельство, — медово проговорил «отец», едва склоняя голову.
Татьяна дернула меня за руку, требуя изобразить книксен, или как это у них называется. Согнуть колени, в общем, и опустить глаза долу.
Пока я опускалась и опускала, чувствовала, как по мне змеями ползут откровенно враждебные взгляды.
— Софья очаровательная девушка, — наконец снизошла до комплимента княгиня.
Обмен любезностями был обязательным в высшем свете, хоть и явно тяготил эту женщину.
Не знаю, сколько ей натикало, но ее все еще можно было назвать красивой. Пусть черты лица и стали с возрастом резче, подчеркнутые морщинами, но не утратили своей привлекательности и благородства. Каштановые волосы были уложены в простую, но элегантную прическу, а темное платье с воротником-стойкой придавало этой даме еще больше строгости.
— Благодарю, ваше сиятельство, — кивнул князь и улыбнулся.
Молчание. И снова обмен взглядами, от которых меня отвлек уже знакомый голос с ехидными нотками:
— Я бы на твоем месте, девонька, ничего здесь не ел и не пил. Или вон сначала дал попробовать болонке. — Чет, материализовавшийся словно из ниоткуда, вольготно развалился на диване, подложив себе под голову бархатный валик, и махнул рукой в сторону очаровательной собачки, пушистым ковриком разлегшейся у камина.
Псина, будто его услышав, приподняла голову и тихонько заскулила.
Остальные присутствующие хранителя не видели.
— Андрей сейчас подойдет, — вернул меня к действительности лишенный эмоций голос княгини. — А пока предлагаю познакомиться. Это мои дочери. Анна. — Девушка, стоявшая за креслом, шагнула вперед и тоже изобразила некое подобие книксена. — И Наталья.
Младшенькая, слегка покраснев, опустилась в реверансе.
— Очаровательные красавицы, — явно робея перед княгиней, глупо хихикнула Татьяна, за что удостоилась косого взгляда от князя.
Еще вопрос, кто его тут будет позорить.
Княгиня снисходительно улыбнулась и предложила:
— Прошу, ваше сиятельство, располагайтесь. Софья, — мне снова досталась улыбка удава, — присаживайтесь. Хочу послушать о вас, пока Андрей не пришел.
А может, он и не придет?
Было бы хорошо…
Князь устроился на диване, рядом с чертом, которого продолжал в упор не замечать. Я опустилась в кресло напротив хозяйки дома, а Татьяна осталась стоять. Может, ей по статусу не полагалось садиться или еще что, но места ей так и не предложили.
— Расскажите о себе, — попросила ее сиятельство, заставив меня мысленно чертыхнуться.
— Давай, жги, Машка, — благословил меня рогатый. — Только не в прямом смысле слова. Навешай им картофельных шкурок на уши, чтобы отстали.
Навешать им картофельных шкурок на уши… Да запросто!
Нырнув в Софьины воспоминания, я сказала:
— Я родилась и выросла в Вязьме. Батюшка с матушкой весьма пеклись не только о моем здоровье, но и об образовании. Они регулярно выписывали учителей из столицы. До пятнадцати лет у меня была гувернантка из Бритии, поэтому я неплохо владею бритским. И еще лучше говорю на франкском.
Слушая меня, княгиня кивала, почти удовлетворенно, и я даже было поверила, что для нас еще не все потеряно, когда со своего места за креслом подала голос Анна:
— А еще, как нам стало известно, вы неплохо музицируете. Особенно вам нравится этим заниматься в компании мужчин, не так ли?
Начинается…
Ее сиятельство даже не попыталась одернуть нахалку. Наоборот, едва заметно (но все же заметно!) презрительно усмехнулась.
— Мне нравится этим заниматься в любой компании. Хотите, и для вас после ужина сыграю, — ответила я в тон язве.
— Думал, вы больше не садитесь за клавиши. Из-за неприятных воспоминаний, — раздался от двери голос, заставивший меня вздрогнуть.
Холодный, немного насмешливый, пронизанный горечью. Точно таким же был и взгляд Андрея.
Даже не пытается скрыть, что я для него что камень на шее.
— На самом деле я сильнее, чем кажется, и предпочитаю не хранить, а расставаться с неприятными воспоминаниями, — улыбнулась князю.
Холодно и тоже насмешливо.
Чтобы не думал, что я считаю дни до нашей свадьбы.
— А такие уж они были неприятные, раз привели к столь приятному для вас финалу? — продолжала язвить его сестрица.
— Аня, достаточно, — оборвала дочь княгиня. Но как-то уж слишком мягко, почти нехотя.
Вяземский молчал, но судя по красным пятнам на щеках, этот разговор ему очень не нравился. Лицо Татьяны оставалось непроницаемым. Вполне возможно, что ей-то как раз все нравилось.
— Я всего лишь озвучила очевидное, — с притворной невинностью промурлыкала девица.
То есть здесь можно озвучивать очевидное? Что ж, отлично.
— Обо мне вы услышали. А я была бы рада услышать о вас, князь. — Обернувшись к жениху, не спешившему проходить в комнату, проговорила: — Признайтесь, присутствовать при развлечениях цесаревича входит в ваши обязанности или вы тоже так развлекаетесь? С ним на пару. Хотелось бы прояснить этот момент до того, как выйду за вас замуж.
Наверное, раздайся в гостиной выстрел, и то бы не было такого эффекта. Болонка заскулила, Чет захихикал, а Андрей…
Лицо колдуна мгновенно заледенело.
Молчание, повисшее после моих слов, длилось всего несколько секунд, но это были очень красноречивые секунды. Пронизанные яркими эмоциями, из последних сил скрываемыми чувствами. Воронцов сверлил меня таким взглядом, что стало ясно: князь всерьез подумывает о том, чтобы овдоветь. Еще не успел стать мужем, а уже весь в мечтах о похоронах. Составляет список приглашенных, прикидывает в уме меню, гадает, стоит ли звать на вечеринку любовницу…
Кстати, а у него есть любовница? Не то чтобы мне было важно это знать. Просто так, для общего развития и…
— Будет убивать, — словно прочитав мои мысли, пришел к выводу аджик.
Или, может, таджик? Нет, точно не это.
Как же он себя величал…
Пока я думала о звании, статусе, расе хранителя (или что бы это ни было), а Андрей в мыслях крутил куклу вуду, собираясь чуть позже, назвав ее Софьей, попротыкать иголками, все остальные дружно молчали.
Не знаю, что в это время происходило с княгиней. Я смотрела в глаза Воронцову и не косила в ее сторону. Ждала ответа, но его все не было.
От неловких объяснений князя спасла появившаяся служанка. Согнув колени в реверансе и опустив взгляд, девушка сказала:
— Ваше сиятельство, ужин подан.
Княгиня расцвела холодной улыбкой, как расцветает подснежник, проклюнувшийся сквозь промерзшую землю.