Страница 2 из 6
Ну всё
, началось, эти двое как сойдутся, так будут спорить из-за каждой мелочи, а мне весь этот базар слушать приходится.
– Я никогда не ошибаюсь и прекрасно различаю
, когда кот смеётся или ухмыляется. – Ох, как я не люблю это «я никогда не ошибаюсь», эта излишняя самоуверенность его до добра не доведёт когда-нибудь.
– А как он тебе дорогу перебежал
, слева направо или наоборот
?
– не унимался Лёва.
– Без разницы
!
– Если справа налево – это хорошая примета
!
– Ты думаешь
, я помню
?
– с ноткой раздражения.
– Я вот не верю в приметы – ни в кошек
, ни в рассыпанную соль, ни в разбитое зеркало, – решил я вмешаться, пока они совсем не разругались.
Старенький автобус
, всхлипывая ржавыми рессорами, медленно катился по дороге. Поздняя весна умудрилась вдохнуть жизнь даже в наш пыльный город. Вокруг всё дышало спокойствием новой жизни: клумбы с цветами, городские деревья, свежевымытый асфальт, даже голуби воспрянули духом и занялись всерьёз брачными танцами, только бездомный пёс дрожал в ожидании подачки от прохожих под огромным плакатом женщины с ребёнком, призывающим к миру.
Не доезжая до центра города
, мы вывалились из автобуса на остановке им. Клары Цеткин и пошли по улице Фрунзе, шутя и насмехаясь, над чем только могут паясничать молодые люди старшего школьного возраста, как вдруг Славка говорит:
– Э
, смотрите, девчонки идут, тоже втроём, как мы, вроде хорошенькие.
– Пошли знакомиться
, – тут же воспрянул духом Лёвушка. Ну вот, началось, их послушать, так они уже успели переспать не с одной женщиной. Порой ведут себя так, словно они на много лет старше, чем есть на самом деле, а я больше чем уверен, что оба они хорошие трепачи, да вдобавок ещё и мальчики невинные, но что делать, приходится терпеть их бахвальство, друзья как-никак.
– Здравствуйте
, девушки, к кинотеатру как пройти, не подскажете
?
– Мы как раз идём в ту сторону
.
– Прекрасно
, тогда пойдёмте вместе. А вам кто-нибудь говорил, что вы чудно красивые
?
А где вы купили такие красивые глаза
?
А что щас идёт в кинотеатрах
?
– Очень многие нам это говорят
! – Обычно Лёвку отшивают уже на третьей фразе.
– Да
?
А я думал, мы первые, кто заметил.
– Индюк тоже думал
, да в суп попал, – отпарировала одна из них, с укоризной посмотрев на него.
Ох
, нельзя Левушке такое сразу говорить, он способен и нагрубить, тут вовремя вмешался Славик:
– Да не слушайте вы их
(почему-то их, я вообще ни слова не проронил) – они шутят, не правда ли, парни
?
– посмотрев с деланой важностью в нашу сторону, не оставляя нам ничего другого, как дружно закивать головами, только я кивнул разок-другой, а у Лёвушки она продолжала качаться ещё минуты три, пока я его не ткнул локтем в бок.
Вместе с нашими новыми
, две минуты как знакомыми незнакомками мы разделились на пары и, весело болтая, пошли по улице вверх на одну из площадей, которая носила имя Пушкина и, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в достоверности её названия, стоял бронзовый памятник поэта с внушительными бакенбардами, мода тех времён.
Мою новую знакомую звали Марина
, она ученица девятого класса, довольно недурна собою, на редкость умная, как мне показалось, разговорчивая и стройная особа, я уже почти не слышал, о чём она говорила, потому что думал всё время, как бы выбрать момент с ней поцеловаться. Я поставил перед собой цель и решил её добиться любой ценой. Мне тогда очень нравилось целоваться с девчонками, я и сейчас не прочь, особенно когда они закрывают глаза от удовольствия. Уже почти полчаса как мы идём вместе, пришло время расставаться, оказалось, они занимаются балетом и боятся опоздать. Так что пригласить в кинотеатр, где можно было бы с ней спокойно поцеловаться, не представлялось никакой возможности, хоть Лёвушка и пытался им предложить пропустить занятия.
Расставание было тёплым
, но сдержанным, девушки моих друзей попрощались за руку, а моя меня чмокнула в щёку и густо покраснела, все засмеялись. Порой я бываю таким ослом, что потом мне просто стыдно за самого себя. Вместо того чтобы сказать ей что-нибудь ласковое, обнять или попросить номер телефона, я выдавил из себя «спасибо», продолжая безмолвно смотреть на её светло-серые глаза с длинными ресницами, ну скажите мне, только честно, не тупица ли я, аж самому противно.
– Вот мой телефон
, – предложил первым Славик и стал записывать номер на клочке какой-то бумаги. После обмена телефонами и дежурными шутками мы расстались, я судорожно сжимал в руке бумажку с цифрами, написанными её рукой, как бесценный трофей, и смотрел ей вслед, пока меня не окликнули мои товарищи. Мы спустились вниз по Маяковского на остановку, чтобы возвратиться домой, как неожиданно Лёва остановился и говорит:
– Парни
, что-то у меня в животе урчит!
– Поурчит и пройдёт
, – успокоил я его, но не тут-то было, если ему в голову что-то взбредёт, то он с этой мыслью не расстанется ни за что, и начнёт она у него в голове колесить до тех пор, пока он не станет рабом её, начнёт он тогда поклоняться ей, в жертву себя приносить до тех пор, пока она не станет его сущностью.
– Ай
, что-то сильно крутит, в сортир мне надо, парни, ой не могу, – запричитал он.
– Вот меня раз так скрутило
, что…
– Да подожди ты со своими рассказами
, – одёрнул я Славика. – Что, вообще не можешь терпеть
?
Скоро уже дома будем, до остановки же дойдёшь.
Тут Лёва замотал башкой
, да так сильно, что я аж удивился его способности так шевелить головой. Теперь он уже сидел на корточках, обхватив живот, охая ахая. Тут он перестал мотать головой и посмотрел на меня так, словно я был его единственным спасителем и решал его судьбу, тут снова вмешался Славик:
– Чего ты мучаешься
, сходи в кусты, делов-то!
– Где он тебе кусты тут найдёт
, лопух, ты что, не видишь, что мы почти в самом центре города
?
– Тогда до кинотеатра надо идти
.
– Не дойду я
, пацаны, ей-богу, не дойду, – взмолился Лёва.
– А почему бы тебе не сходить в подвал
, в погреб, – не заставляя себя долго ждать, посоветовал Славик.
– В какой ещё подвал… – с недоверием протянул я
, ох, чувствует моё сердце что-то неладное.
– Всё
, что естественно, то не безобразно, – подняв палец вверх, словно Цезарь, заявил Слава и продолжил развивать свою мысль, а когда он этим занимается, даже усопшие философы античности переворачиваются в своих гробах: