Страница 33 из 50
Дама тем временем продолжала улыбаться. Было видно, что ситуация ее забавляет.
— Так и думала, что вы меня не вспомните, — сказала она. — И я бы тоже не вспомнила, если бы Ричард не сказал мне вашу девичью фамилию.
Меня уже просто распирало от любопытства. Кто она? Молодая женщина, некогда мне знакомая, и, судя по всему, не последняя личность среди сторонников прежней веры. Однако, сколько бы ни вглядывалась я в ее лицо, не находила в нем даже смутно знакомых черт.
— Ваша покойная матушка была придворной дамой моей матери. — Дала она подсказку. — Как и ваша тетушка в свое время.
Я замерла с кубком в руке. Мерно потрескивали догорающие поленья, бил по стеклам дождь, а в голове у меня словно пороховая бочка взорвалась. Догадка была столь безумной и, кажется, столь маловероятной, что я не решалась произнести ее в слух.
— То есть, выходит, что вы…
— Все верно, — дама покровительственно улыбнулась. — Принцесса Инилея.
ГЛАВА 24
Принцесса Инилея. Что я знала о ней? Не больше того, о чем шептались, а иной раз и говорили в открытую при дворе. Опальная принцесса, отродье «ведьмы Агнессы», а с недавних пор еще и мятежница. И хотя ее причастность к недавнему заговору с целью свержения королевы не была доказана, Инилею на несколько месяцев заточили в темнице. Зачинщиков мятежа, включая предводителя, друга Инилеи, подвергли нечеловеческим пыткам, но никто из них так и не назвал имя принцессы.
При дворе ходили шепотки, что это вызвало лютую ярость супруга королевы, которому не терпелось увидеть Инилею на эшафоте, но прямых улик для этого так и не нашлось.
Многие до сих пор сомневались в том, а был ли заговор как таковой, или же некто очень хотел рассорить сестер.
В итоге суд все же признал ее виновной, но Тайный Совет опасался, что казнь вызовет новый бунт, и опальную принцессу отправили в ссылку, но о месте ее заточения было известно лишь очень узкому кругу людей. Это то, о чем знала я, знали все.
Сказать по правде, до недавнего времени я не задумывалась о личности этой женщины, мне с головой хватало и собственных проблем. Я знала, что имелись те, кто втайне восхищался ей, лелея надежду, что придет день, и она взойдет на трон, потеснив алчную до власти и крови сестру.
И уж, конечно, я не могла предположить, что Ричард лично знаком с Инилеей. Более того — один из верных ее союзников. Это открытие рухнуло на голову со всей тяжестью, оглушило и выбило из колеи. Теперь выходило, что мы не просто водим дружбу с еретиками — хотя уже за одно это нас можно было отправить на костер — но состоим в отношениях с главным врагом королевы. И вот тогда мне стало по-настоящему страшно.
Про Инилею говорили разное. Одни считали ее мятежницей, незаконнорожденной и не имеющей прав на престол; другие, напротив, видели в ней спасение, лелея надежду, что придет день, когда младшая дочь короля взойдет на трон и поведет страну в светлое будущее. Инилею любили ненавидели.
Сама я не придерживалась какой-либо точки зрения, и уж точно не разделяла повстанческих настроений. Революции, как показывает история, редко приводят к хорошему, к тому же я ничего не знала об Инилее. Однако, теперь, когда судьба свела нас лично, мое мнение об этой женщине было двояким.
Я не увидела в ней ненависти по отношению к Беренгарии — Инилея говорила о ней с уважением, но явно была обижена. Оно и понятно. Родная сестра обвинила ее в государственной измене и отправила на другой конец страны, не дав шанса объясниться.
— Я очень и очень зла на нее, — призналась Инилея. — Она не слушает никого, кроме своего мужа. Разве это не предательство?
Однако, когда следующим утром, за завтраком Роберт отпустил в адрес королевы сальную шутку, принцесса одарила его таким взглядом, что даже у меня по спине пробежал холодок.
— Не забывайтесь, милорд, — она говорила тихо, но голос звенел, как сталь, — вы говорите о Ее Величестве и моей сестре.
Роберт притих и опустил глаза в тарелку. Он тотчас сник, от задора не осталось и следа.
— Простите, Ваша Милость.
Остаток трапезы мы провели в тишине, нарушаемой лишь постукиванием столовых приборов по тарелкам. Резкость, с которой Инилея поставила на место своего фаворита, пришлась мне по душе. Беренгария оставалась королевой, и то, что Инилея чтила ее статус и родственные узы, вызывало уважение.
***
Капли дождя неторопливо ползли по узорчатым стеклам, скапливались на карнизе, затекали в щели, и в итоге оказывались в комнате. Ведро, стоящее под окном, наполнилось до краев, и я крикнула служанку. С прошлого вечера это было уже третье.
Инилея выделила нам одну из лучших спален, но даже она продувалась насквозь из-за щелей в каменной кладке, окна протекали, а в старых трубах по ночам зловеще выл ветер. Некогда роскошный Хэррон-Хаус буквально вопил о том, как нуждается в ремонте.
— Вот, держи. Это тебе, — я протянула служанке серебряную монету.
На вид горничной было не больше тринадцати: худая, как тростинка, с бледной кожей, сквозь которую проглядывала сеточка вен, она, ковыляя, таскала огромные ведра, но всегда улыбалась.
— Благодарю, миледи, — девочка спрятала монету в карман замызганного фартука.
Проводив взглядом ее покачивающуюся под тяжестью ведра фигурку, я вернулась к чтению. Последние несколько дней шли дожди, и на улицу я выходила редко.
Мы гостили здесь уже больше недели. Ричард с самого начала успокоил меня, что это лишь дружеский визит и никаких заговоров не планируется. У меня не было оснований не верить ему, тем более, что сама Инилея вполне ясно дала понять о своем отношении к старшей сестре. За все время нашего здесь пребывания она почти не говорила о Беренгарии — разве что пару раз поделилась историями их общего детства — времени, когда две юные принцессы еще не были соперницами.
В основном же мы коротали дни за игрой в карты, прогулками, когда позволяла погода и долгими разговорами. Последние, кстати, мне нравились больше всего. В Инилее я нашла приятную собеседницу: с одинаковой легкостью мы обсуждали книги, мужчин, религию и делились воспоминаниями из детства.
И, тем не менее, даже по вечерам, уютно расположившись в глубоких креслах и согреваясь чаем, мы обе соблюдали осторожность. Инилея присматривалась ко мне, а я присматривалась к ней. Она, безусловно, обладала магнетизмом, умела располагать к себе, но верить ей до конца я не спешила. Опальная принцесса в свою очередь точно так же прощупывала меня, пусть и делала это в дружеской форме.
— Леди Стенсбери. — В дверь постучали.
— Входите.
Я убрала книгу и, спрыгнув с кровати, оправила подол синего платья, пошитого специально для этой поездки. В это же время дверь со скрипом открылась. На пороге стояла Джейн, старшая из компаньонок принцессы.
— Ее Милость желают Вам доброго утра ждут на чай через полчаса, — сообщила она.
— Хорошо.
Оставшись одна, я подошла к зеркалу. «Ее Милость ждут вас через полчаса». Это не было ни приглашением, ни предложением. Инилея просто поставила меня перед фактом. Вежливо, дружески, но не подразумевая отказа.
Нет смысла осуждать ее, думала я, пока распускала собранные в ракушку волосы, чтобы после вычесать их гребнем. Возможно, обстоятельства и впрямь сложатся в ее пользу, и вскоре Инилея сядет на трон. Если, конечно, слухи о тяжелой болезни королевы правдивы.
Закрепив боковую прядь жемчужной шпилькой, я остановилась. Многие с нетерпением ждали смерти Беренгарии, о чем шепотом говорили на тайных собраниях. Но хотела ли этого я? В детстве Андри как-то спросил у Эбигейл, почему король никогда не присутствует на похоронах даже, если это кто-то из его близких родственников.
— Потому что, увидев его на церемонии, поданные могут подумать и о смерти короля, — ответила тетка. — А это считается государственной изменой.
Я не собиралась занимать чью-либо сторону и тем более ввязываться в политические игры, но если Инилея получит корону, от моего отношения к ней зависит не только мое будущее, но и Ричарда с Анной. Я вздохнула. Что ж, по крайней мере, принцесса не нуждается в дешевой лести и пока ничего от нас не требует. Пока. Я закрепила вторую прядь и слабо улыбнулась собственному отражению. Ничего еще не случилось, Лиз, а неприятности следует переживать по мере их поступления.