Страница 31 из 50
— И была крайне удивлена, что мой муж не сказал мне ни слова, — в том же духе ответила я. — Если, конечно, ему нечего от меня скрывать.
В столовой повисла тишина. Внешне я оставалась спокойной, но внутри натянулась как струна. Вне зависимости от того, каким будет ответ, мне не хотелось ударить в грязь лицом.
— Ты уже, верно, и сама поняла, что это письмо от женщины, — Ричард поднялся из-за стола. Он был совершенно спокоен и, казалось, вся ситуация его забавляла. — Но уверяю тебя, Лиз, поводов для ревности нет. И все же пусть ее имя останется пока в секрете.
Любая нормальная жена в таком случае устроила бы благоверному знатную взбучку, но я, очевидно, была ненормальной. Впрочем, наши с Ричардом отношения, как выяснилось, вообще далеки от обычных, так что…
— Ну, ты и прохвост, Стенсбери, — вырвалось у меня со свистом.
Узел в груди, что не давал покоя всю неделю, наконец развязался. По ощущениям это напоминало то, когда вечером я снимала корсет, и легкие снова могли дышать в полную силу.
— Не больший, чем ты, дорогая, — спокойно ответил он. — А теперь заканчивай завтрак и одевайся. Нам пора выезжать.
Впору было обидеться на него, но я, к удивлению своему, оставалась спокойной. Хотя было, конечно, досадно, что Ричард опять счел за лучшее оставить меня в неведении. Интересно, как бы он отреагировал, если бы мы поменялись местами?
Изначально я планировала взять с собой Брайди, но Ричард запретил, объяснив это тем, что лишние глаза и уши нам ни к чему. Меня это даже задело, ибо за компаньонку я ручалась как за себя. К тому же в дороге без помощницы будет тяжело — взять хотя бы то, что мне придется самостоятельно шнуровать корсет, не говоря уже о том, что за годы, проведенные вместе, я видела в Брайди, не столько служанку, сколько подругу. Однако, спорить с Ричардом не стала. Как ни крути, он лучше меня знал масштабы происходящего — я же пока могла лишь строить догадки.
— Я не сомневаюсь в честности Брайди, — заверил Ричард, — иначе бы давно выставил ее за порог. Но там, куда мы едем, лучше обойтись без свидетелей.
Поездка в логово отступников изначально подразумевала опасность, но, мы, судя по всему, направлялись не просто в очередное убежище. Ричард хотел познакомить меня с кем-то очень влиятельным — это вдохновляло и тревожило одновременно. Могла ли я, простая девушка, вообразить, что буду участвовать в подпольных интригах? Что мой дом станет укрытием для священников в бегах и мне придется вести двойную игру? Конечно, нет.
Но вот что странно — раньше, окажись я в подобной ситуации, то непременно испугалась бы, но сейчас не испытывала страха. Мною овладел азарт, я чувствовала, что делаю что-то важное и полезное, хотя не и не была противницей новых традиций. Напротив — хотела, чтобы в стране не притесняли людей за их веру. Какая разница, как именно ты почитаешь богов, если при этом остаешься хорошим человеком?
В Аране у меня осталось много друзей-староверцев, а наш старый пастор, тот, что был до отца Федерика, с открытой душой принимал всех, независимо от взглядов и убеждений, являясь при этом нововерцем до кончиков ногтей.
— Вот бы примирить их всех, — вздохнула я, когда мы уселись в карету, и кучер хлестнул лошадей, приказывая тронуться.
— Ты удивишься, но так думают многие из нас, — Ричард накрыл мою руку своей. Говоря «нас», он имел в виду сторонников прежней веры. — И некоторые приверженцы новых традиций тоже. — Он посмотрел в окно и вздохнул. — Эта страна не узнает мира, пока ее раздирают религиозные войны.
Я понимала, о чем он говорит, но не верила, что это осуществимо. Прежде история не знала монарха, допустившего в государстве свободу вероисповедания. И вряд ли когда-нибудь узнает.
Но в нынешнем положении было куда важнее другое — мне нравилось что я могла без опаски делиться размышлениями с Ричардом. Немногие мужья позволяют женам открыто выражать собственное мнение. По уверению большинства женщина должна быть мила и покладиста, держаться за спиной супруга и по возможности не отсвечивать вовсе. Мне это казалось вопиющей несправедливостью. И, кто, интересно, решил что мы, женщины, хуже? Какая несусветная глупость делить людей на «плохой» и «хороший» пол — все в первую очередь зависит от личных качеств человека. И в этом плане мне очень повезло с Ричардом: он видел во мне не красивое дополнение или говорящий предмет интерьера, но, в первую очередь, личность. Личность со своими стремлениями и убеждениями. И за одно только это я была готова поддерживать его, даже если весь мир ополчится против.
ГЛАВА 23
Путь в Эрбишир занял больше двух недель. Это оказалось дольше, чем мы планировали, но меньше, чем могло бы быть, учитывая отвратительное состояние дорог по всей стране. За всю свою жизнь я не так уж много путешествовала, но однажды в детстве, Эбигейл отвезла нас с Андри к своей дальней родственнице на юге страны. Тогда еще на троне сидел король Ортанар, про которого, можно было сказать много нелестного, но тракты при нем были на порядок лучше.
— Вместо того, чтобы наводнять страну инквизиторами, лучше бы мужу королевы позаботиться о дорогах, — пробормотала я, когда экипаж тряхнуло на очередной колдобине.
Откровенно говоря, я считала это меньшей из бед, принесенных Беренгарией и ее мужем. В памяти снова явилось лицо несчастной Молли — замученной и позорно сожженной на потеху толпе.
— Что с тобой? — спросил Ричард, увидев выражение моего лица.
— Ничего, — я откинулась на спинку сиденья и задернула штору. Серый дождь и утонувшие в грязи пустоши с редкими деревьями, тянущими к небу костлявые ветви, наводили тоску. — Но как же я все-таки их ненавижу.
Ричарду не понадобились объяснения. Вздохнув, он приобнял меня за плечи притянул к себе.
— Сама королева, может, и не такое чудовище, — он задумчиво почесал подбородок, — но она попала под дурное влияние.
Я с удивлением подняла голову.
— Тебя послушать, так ты с ней знаком.
— К сожалению, или к счастью, Лиз, но нет, — Ричард тихонько усмехнулся и поцеловал меня в макушку. — Такая честь мне не выпала.
— Зато выпала честь подружиться с еретиками, — пошутила я. — А мне: сделаться женой одного из них. — Я заерзала в попытках устроиться поудобнее. — Скорее бы уж нам добраться до Эрбишира.
За время пути мой зад (не постесняюсь этого слова) должно быть, превратился в синяк, несмотря на то, что сиденье устелили подушками. И это не считая таких мелочей, как пролитый чай, рассыпанные по полу бусины, когда в недобрый час мне приспичило заняться рукоделием и прочее.
Я никогда не любила постоялые дворы, но в эту поездку жесткие кровати и насквозь продуваемые комнаты гостиниц казались королевскими покоями. А еще была во всех этих неудобствах какая-то своя, особенная прелесть. Видимо, дух путешествий все же жил во мне, как бы ни старалась Эбигейл его вытравить.
* * *
Утром пятнадцатого дня мы, наконец, пересекли границу Эрбишира, но в месте назначения оказались лишь к вечеру. Я видела, как нарастало волнение Ричарда, и могла лишь гадать, что было тому причиной. Переживает, как отнесутся ко мне его друзья? Или намечается очередная заварушка? А, может, все вместе? Последний вариант казался наиболее вероятным — я понимала, что познакомить меня с влиятельными союзниками — далеко не единственная, и даже не первая цель нашей поездки. Но главное: Ричарда явно что-то беспокоило. Последние несколько часов он молчал, хмуро глядел в окно, но взгляд его был обращен далеко за пределы того, что окружало нас. Он смотрел, но не видел.
— Видимо, затевается нечто действительно серьезное.
Ричард наконец отвернулся от окна и посмотрел на меня. В сгущающихся красках вечера его глаза казались почти черными.
— Я не хотел втягивать тебя в это, — он откинулся на спинку. Пальцы его в это время перебирали четки, но к молитве это не имело отношения. Он доставал их всегда, когда требовалось упорядочить мысли. — Но отступать уже поздно.
Вскоре я задремала. Устроилась на скамье, положив голову Ричарду на колени, и с наслаждением вытянула ноги. Мне даже начал сниться сон, когда экипаж остановился. Резкий толчок выдернул меня из чуткой дремы и, открыв глаза, я обнаружила, что уже стемнело.