Страница 87 из 106
Я двигался мимо площадки для тренировок. Был уже вечер. Солнце клонилось к горизонту. Скоро сумрак должен был накрыть крепость. Но на площадке продолжалась жизнь. Бойцы работали на мечах и копьях. Был слышен бодрый перестук оружия. На площадке для стрельбы продолжали работать лучники. Женщины, занимавшиеся два дня подряд, делали успехи. Нет, они не стали меткими стрелками, но с двадцати шагов, а именно столько было до их целей, они уже стали попадать в ростовую мишень. Ещё несколько дней, и они станут вполне приличными стрелками. Если у нас будут эти дни. Но то, как люди, находящиеся на грани смерти продолжали бороться за свою жизнь, было достойно уважения. Глядя на них, я задумался, а имел ли я право перестать бороться? Сесть, сложив руки и ожидать смерти, отдав другим право сражаться вместо меня? А ведь именно они рассчитывают на мою помощь. Уже несколько раз я спасал их жизни, отодвигая момент смерти. Они верили мне, надеялись на меня. Имел ли я право подвести их? А буду ли я уважать сам себя после этого? В памяти всплыли слова наставника: «Мало кто над этим задумывается, но каждый из нас остаётся личностью до тех пор, пока испытывает уважение к самому себе. По большому счёту, каждому из вас в конце пути будет безразлично чужое уважение в отношении к вам. Но, если вы перестанете уважать себя сами, вы перестанете быть личностью в своих глазах, а потом и в глазах окружающих». Уважение к себе — это то, что я не хотел потерять. Именно этот стимул заставлял меня двигаться всю мою жизнь, а в тот момент особенно.
За размышлениями я не заметил, как оказался внутри башни. Некоторое время я рассматривал входную дверь, пока не осознал, что должен её закрыть.
— Каструм — сказал я, приложив ладонь к прикрытой двери, и почувствовал, как дверь втянулась плотнее в дверной косяк. — Люмос.
Навершие моего посоха осветилось, и я продолжил путь в свою комнату. По пути я осмысливал дальнейшую свою работу. То, что мне предстояло заняться переписыванием книг, сомнений не вызывало. Вопрос стоял лишь в том, что именно будет переписано в первую очередь. Именно с такими мыслями я и перешагнул с лестницы на пол своей комнаты. Книги лежали стопкой на моём столе. Вокруг были разбросаны мои бумаги, перья, чертёжные инструменты. Если заниматься работой, то сначала требовалось убраться. Я подошёл к столу, уже прикидывая, куда буду раскладывать вещи на поверхности стола. Стопка книг отправилась в дальний правый угол стола. Стопка чистых листов была аккуратно сложена в дальнем левом углу. Чернильница и чертёжные инструменты были расставлены между ними. Фонарь был повешен над столом на крюк, вделанный в стену слева от окна. Это было удобно ещё и тем, что, будучи зажжённым, фонарь освещал ближнюю ко мне часть стола, оставляя стопку книг и чистой бумаги в тени. Заканчивая раскладывать вещи по столу, я внезапно заметил, что с моей одежды осыпается мелкая пыль. Оглядев себя, я заметил, что одежда грязная. Требовалось постирать одежду, а заодно и помыться самому. Этим следовало заняться.
Осмыслив ситуацию, я решил, что всё равно придётся спускаться вниз за ведром. Это занятие отняло у меня примерно одну минуту, и вот уже ведро стояло наверху, в моей комнате. В него я собирался собрать грязь и воду с себя и своей одежды. Пора было приступать к стирке и мытью. Обряд стирки и мытья не сложный, но не все маги им пользуются. Особенно те, которые пользуются прислугой. А без постоянной практики это заклятие забывалось. Но я не собирался обзаводиться прислугой. И не мог бы это сделать, даже по желанию. Я был не настолько богат, да и происходил не из благородной семьи. Волшебники из благородных семейств были так воспитаны, что перекладывали всю грязную работу на чужие плечи. Моё мнение было однозначным — это плохо. Если не будет выбора, то обязанности следует разделить, передав часть своей нагрузки в другие руки. Но при любых обстоятельствах я хотел сам уметь делать всё. Неизвестно, как повернётся жизнь. В исторических анналах мне довелось прочитать о том, как благородные волшебники теряли своё имущество и прислугу, становясь после этого ещё более слабыми, чем обычные люди. А ещё я помнил слова наставника, обучавшего нас бытовой магии: «Тот, кто пользуется рабами — сам раб. А раб не хочет свободы, раб хочет собственных рабов. Ибо символ свободы для раба — это его хозяин. От него он берёт все дурные привычки рабовладельца, в том числе и не способность ухаживать за собою самим. Действительно свободный человек не зависит от прислуги, даже если пользуется её услугами». Он повторял эту фразу постоянно при каждой возможности, пытаясь донести до нас её смысл. Из всего этого я сделал вывод, что надо уметь пользоваться бытовой магией, не перекладывая этого на других. Ведь неизвестно, как повернётся твоя жизнь.
Закрыв дверь, я обошёл столб с винтовой лестницей так, чтобы под ступенями лестницы образовалось небольшое пространство, достаточное, чтобы поставить ведро, в которое будет стекать вода. Подойдя к камину, я осмотрел его содержимое. На дне камина было достаточное количество золы. Это радовало, ведь она была мне нужна для создания щёлока. Раньше, когда ещё не было изобретено мыло, люди мылись и стирали одежду именно в щёлоке — золе из костра, растворённой в воде. Теперь следовало раздеться. Конечно, некоторые волшебники мылись вместе с одеждой. Но я считал этот метод пригодным лишь для походной жизни, когда нет условий для мытья и стирки. Если же была возможность, то я предпочитал мыться отдельно, а стирать одежду отдельно. Мои личные наблюдения говорили, что так и одежда и тело становились чище. Если же одежда была на тебе, то она могла простирываться не полностью, также, как и тело отмывалось не полностью. А я хотел, чтобы на мне не оставалось не простиранной до конца одежды и не промытых частей тела. Я достал из сундука чистую рубашку и треугольник нижнего белья и выложил их на кровать. После этого я стал снимать с себя грязную одежду и скидывать её прямо на пол. Только сняв с себя всё, я осознал, насколько моё тело было грязным. Описывать грязь моего нижнего белья даже не хотелось. Возникло сильное желание просто выкинуть его, но я сдержался, оставив принятие данного решения на потом, после стирки. Я был полностью обнажён и чувствовал от этого сильный дискомфорт. Меня примиряло с этим состоянием лишь осознание, что это ненадолго. Зачерпнув ладонью золу из кострища в моём камине, я поднялся по ступеням вверх вместе с посохом, пока не оказался прямо над ведром. Теперь надо было принять позицию, чтобы помочь заклятию отмыть моё тело. Мои ноги были слегка расставлены, чтобы между ними образовалось пространство. Я не хотел, чтобы моя промежность осталась грязной. Высыпав себе золу на голову, я направил посох на бочонок с водой и активировал заклятие. В бочонке забурлила вода, а потом в воздух поднялся водяной шар размером с голову взрослого человека. Вращаясь, шар двинулся в направлении моей головы. Теперь, когда заклятие было активировано, требовалось принять удобное положение. Я свёл руки в кольцо, удерживая в ладонях посох, нижний конец которого опустил в ведро. Теперь вода по посоху сольётся в него. Плечи развёл в стороны, чтобы открыть доступ к подмышечным впадинам. В тот момент, когда шар воды достиг моей головы, я вдохнул по глубже и закрыл глаза. Меня постигли неприятные ощущения, когда шар воды коснулся моей головы и стал опускаться вниз, вращаясь вокруг моего тела. Хотя вода и была комнатной температуры, но я вздрогнул от ощущения холода. Но с места я не сдвинулся. Это было бессмысленно. Заклятие всё равно не отменить, пока оно не закончится само. Шар воды медленно опускался вниз, растворяя с собой соду, грязь и пот моего тела, унося с собой излишки воды. Пришёл момент, когда я почувствовал, что шар сместился с моей головы вниз. Я вдохнул воздух и, убедившись, что воды на лице нет, открыл глаза. Вращающийся поток воды достиг моих подмышек и заставил меня содрогнуться ещё раз. Когда я проходил эту процедуру в первый раз, то кричал от неприятных ощущений. Но теперь я был к ним заранее готов. Хотя мне было и не очень приятно, но криков я уже не издавал. Поток воды растянулся, омыв мои руки. Постепенно опустился вниз, охладив мою грудь и спину. Впереди меня ждало самое неприятное, и оно случилось, когда поток достиг моей промежности. Непроизвольно я напрягся, крепко сжав зубы, чтобы не закричать от нахлынувших ощущений. Поток воды оставался растянутым, омывая не только меня, но и посох. Он опускался всё ниже, захватывая мои ноги. Достиг пола и по посоху спустился в ведро. Отмывание тела было закончено. Я ощущал одновременно шок от прохождения по телу холодной воды и радость от ощущения телесной чистоты. Пора было одеться. Подвязав и заправив треугольник нижнего белья, я надел на себя рубашку. Запасных штанов у меня не было, как и башмаков, но я надеялся оставаться без этой части одежды не долго.