Мент из Африки

В комнату вошел преподаватель. Антон и Андрей пока не знали, кто это, но по звуку шагов поняли, что, по крайней мере, не Мочилов.

«Неужели Садюкин?» – спросил Антон брата, покрутив пальцем у виска и напрягая бицепс.

В ответ Андрей покачал головой. Садюкин в учительской и в учебное-то время редко бывал, а тем более, летом. Его среда обитания обычно ограничивалась спортзалом и школьным двором.

Антон осторожно выглянул из-за стола. Он смог увидеть ботинки, по которым давно плакала обувная щетка, темные носки и края обтрепанных форменных брюк.

Антон втянул голову обратно, показал брату один мизинец левой руки.

«Смурной!» – понял тот. Действительно, это был лейтенант Смурной, дежурный по школе. Ботинки он не чистил из принципа, так как терпеть не мог излишней аккуратности, которую ему старательно прививали дома. Исходя из того же принципа, лейтенант считал, что темные носки нужно как можно реже стирать, а старые брюки просто были удобнее. Лейтенант, конечно, понимал, что настоящий милиционер во всем должен быть аккуратным. На смотрах, конференциях, да и во время учебного года он следил за собой, чистил ботинки и крахмалил подворотнички. Но во время каникул, когда честь учебного заведения не могла пострадать из-за его внешнего вида, позволил себе расслабиться.

В данный момент он принес в учительскую личные дела абитуриентов, которые изучал в своем кабинете. Сунув их в шкаф, Смурной хотел было уже уйти, но тут его внимание привлекло расписание, оставленное на столе Мочиловым. Он наклонился, чтобы подробнее изучить его, и тут зазвонил телефон.

– Да? – поднял он трубку.

– Шестнадцать минут сорок секунд, – сообщил ему строгий женский голос.

– Какие шестнадцать минут? – не понял Смурной, но трубку уже повесили.

Лейтенант в раздумье оглядел комнату и вдруг увидел ботинок, торчащий из-под стола. Причем торчал ботинок так, что сразу было понятно: если посмотреть дальше, то можно в этом ботинке увидеть и ногу, а потом и остального человека.

Смурной сразу разволновался, что, впрочем, было ему свойственно. Больше всего его беспокоило, как обращаться к неизвестному, спрятавшемуся под столом. Наконец он тихонько подошел к ботинку и пнул его. Ботинок тут же спрятался, а через мгновение из-за стола показалась голова, а затем вылез весь человек, в котором лейтенант признал Андрея Утконесова. Однако, вспомнив, что у Андрея есть брат-близнец, лейтенант смутился еще больше. Как же его теперь называть, чтобы не спутать ненароком?

Заметив растерянность лейтенанта, Антон (а это был именно Антон, а не Андрей) решил ему помочь.

– Это точное время сообщают, – сказал он. – Есть такая телефонная служба.

Лейтенант, видимо, не понял, о чем идет речь, и тогда Антон кивнул на телефон. Лицо Смурного озарил свет прозрения. Он взглянул на наручные часы, стрелки на которых показывали сорок минут одиннадцатого.

– Неужели они так спешат? – удивился он и перевел часы на двадцать минут назад. – А что вы тут делаете? – спохватился он.

– Время узнаем.

– Я имею в виду, что вы делаете под столом?

– Ах, под столом! Шнурок мой искали.

– Нашли?

– Нашли, – кивнул Антон, в доказательство предъявив вытащенный из ботинка шнурок. – Андрей, вылезай, я нашел.

Немедленно из-под соседнего стола вылез точно такой же курсант.

«Ага, если тот Андрей, значит, этот Андрей вовсе не он, а на самом деле Антон. Беда с этими близнецами», – подумал Смурной, переводя взгляд с одного на другого. От этого замешательства, может быть, он и не обратил внимания на явную несвязанность их слов.

– Ну и хорошо, можете идти, – пробормотал он.

Предоставленным разрешением близнецы поспешили воспользоваться и немедленно исчезли. В комнату они вошли одновременно с Федей, который все-таки нашел газету, привезенную из соседнего города. Ее тут же разодрали на отдельные листы: каждый хотел первым узнать, ради какого же события им придется ехать в Калошин.

– Вот, будет суд над каким-то преступником! – обнаружил интересную новость Веня. – Сейчас, минутку, я прочитаю. Завтра начнется суд над государственным преступником, который пытался купить в Калошине партию оружия. Вот идиот! Ну не для охраны же нас привлекают? Это скучно... Хотя, тут еще что-то интересное... Ага, вот. Сообщники его пока не найдены, хотя доподлинно известно, что они имелись. Причем его сообщники, предположительно, жители Калошина или одного из близлежащих городов!

– Преступничков, значит, ловить будем. А что, прикольно! – обрадовался Дирол.

– Наверное, они могут прийти на слушание дела. Там-то мы их и изловим!

– Ага, думаешь, они идиоты, чтобы на суд приходить, – возразил Феде Веня.

– А знаете, какая мне в голову идея пришла, – подключился к разговору Антон. – Может, это нас хотят выдать за его подельников. Наденут на нас наручники, посадят на скамью подсудимых и обвинительный приговор прочитают, а всем скажут, мол, поймали бандитов.

– Мама будет в восторге, когда увидит нас в наручниках, – мрачно поддакнул ему брат.

– А на фиг это нужно?

– Чтобы авторитет среди народа заполучить. Мол, преступника главного поймали, и сообщники тоже не ушли! Народ сразу милицию зауважает!

– Народ никогда милицию не зауважает, даже если она двадцать сообщников поймает. Тем более, если они – жители того же Калошина, – возразил Веня.

– Вы как хотите, а я в наручниках сидеть не собираюсь, – заявил Леха. – Я лучше заранее смотаюсь.

– Куда?

– Да куда угодно, лишь бы подальше от Мочилы. Неохота сидеть в наручниках.

– Ха, от Мочилы сбежать! – усмехнулся Антон. – Да он тебя из-под земли достанет, если захочет.

Леха схватился за голову и побледнел. Не то чтобы он сильно боялся сидеть на скамье подсудимых. Но ведь на суде наверняка будут делать фотографии, которые потом напечатают в газете, а газета эта, вполне возможно, появится в родной деревне. Родители Лехи старались быть в курсе всех новостей, надеясь, что однажды в газете напишут и про их сына. Какой же позор ожидает их, когда на фотографии в газете Леха появится в качестве подсудимого. Впору уезжать из деревни навсегда.