Страница 14 из 53
Базиль при этом отреагировал вполне разумно. Кивнул, как будто так и надо, зацепил ногой запасную табуретку под столом и приземлился между нами с Егором и Элкой.
И уставился в стену.
Для него это нормально — утро же.
Для нас всех это нормально по утрам, поэтому мы так хорошо уживаемся. Просто сегодня было особенное утро.
— Слушай, Егор… — будто смазанный маслицем голос Элки меня бы точно насторожил. — А как ты все-таки нас нашел, а?
Вроде бы между делом задав вопрос, она принялась изображать из себя хозяюшку, выставляя на стол нашу разномастную посуду: икеевская чашка, советская кружка с поросенком, играющим на баяне, «кобальтовая сетка» ЛФЗ, корявое глиняное творение, подаренное кем-то из друзей, граненый стакан в подстаканнике. Достала из шкафа заварочный чайник и зачем-то стала высыпать в него чай, потроша пакетики «липтона».
И поглядывала остро, внимательно.
Я не любила такую Элку.
У нее в подобные моменты в глазах был весь непростой жизненный опыт и все ее заслуженные тридцать с лишним. Выглядела она до сих пор так, что у нее всерьез паспорт просили, когда пиво покупала. Пока глаза не поднимала.
Проверяет. Тестирует.
Так нечестно — я вот ее любовников не тестировала на знание истории Петербурга. И даже на знание видов оргазма.
— Зашел в бар, где мы были, спросил, кто вас знает. Оказалось — все, — беспечно откликнулся Егор, подвигая к себе чашку с «сеточкой».
Хороший вкус у мальчика.
Мы с Элкой переглянулись.
Она как-то мне рассказывала, что проверяла всех своих знакомых на любовь к этому знаменитому узору Ленинградского Фарфорового Завода, и, если человеку он нравился, можно было ожидать, что у него окажется либо хорошее образование, либо семья потомственных интеллигентов в анамнезе, либо отменный вкус и в других областях.
Я, правда, искренне считаю, что общение с Элкой — уже сам по себе тест на вменяемость, никакая сеточка не нужна. Но тут Егор прошел наш случайный тест — и это радовало.
Если бы не прошел, я бы, конечно, нашла чем его оправдать.
— И что, адрес сказали? — очнулся Базиль и нахмурился. — Вот только нам тут толп неадекватов не хватало!
После короткой, почти незаметной паузы, во время которой Элка пнула Базиля в голень, Егор уточнил:
— Адрес не дали, но сказали, что живут где-то тут, на набережной.
— И ты обошел все дома на набережной? — у Элки отвисла челюсть.
— Я обошел, — подал голос наш скромный курьер.
Он уже немножко пришел в себя, но когда на него уставились все собравшиеся, включая Базиля, он быстро придвинул к себе уродливую глиняную чашку и уставился в ее глубины.
— Какой отважный мальчик… — нежно сказала Элка. — На вот тебе шоколадку.
— Это моя шоколадка! — возмутилась я.
— Мальчик заслужил!
— Мальчик просто спросил у своих коллег по курьерству, кто возил заказы на набережную Мойки девушке с именем Дарина, — сдал парня с потрохами Егор. — Редкое имя. Они вспомнили.
— Молодец! — Элка придвинула к курьеру мою шоколадку и строго посмотрела на меня: — Ты неделю без сладкого, помнишь?
— Ну почему без сладкого… — Егор подтащил мою табуретку еще ближе к себе и обнял меня, заставляя отклониться и почти лечь ему на грудь. — Вообще мне у вас нравится, я удачно зашел.
— Это поначалу только кажется, — меланхолично заметил Базиль. — Узнаешь поближе этих двух зараз и…
— Еще больше понравится!
— Извращенец… — с восторженным отвращением сказал Базиль. — Тут же дурдом на выезде.
— Очень интеллигентный дурдом, — возразил Егор. — В котором меня принимают за своего. Со мной в школе училась очень умная девочка. Писала стихи, цитировала писателей, о которых я даже не слышал…
— Ты был в нее влюблен? — тут же заинтересовалась Элка.
— Что? — обалдел Егор. — Я? Что ты! Мы были существа разных видов. Это все равно, что влюбиться в кошку. Причем кошка — это я. Так вот эта девочка была из Питера. Переехала в пятом классе. А в десятом уехала обратно. Все пять лет я дико, дико хотел с ней дружить. А она на меня смотрела… ну… как на говорящую кошку.
— И ты приехал за ней? — Элка опасно сузила глаза, а я нахмурилась.
Даже длинные пальцы Егора, которые поглаживали мои бедра, пока еще не слишком настойчиво, показались мне какими-то… неправильными.
— Да нет же! — он в досаде покачал головой. — Я запомнил этот город как место, где водятся самые умные и талантливые женщины. Между Питером и Москвой семьсот километров, а как будто половина мира. В актуальной столице любят деньги, в северной — правят мозги. Мне хотелось хоть посмотреть на людей, которым больше интересно, что у меня в голове, чем что у меня на банковском счету или в штанах.
Мы взяли паузу, чтобы поддержать пафосный стиль его речи и только после этого тихонько захихикали.
— Вот учись, как женщин надо соблазнять, — поучительно сказала Элка Базилю.
— Соблазнять? Ты хотел кого-то соблазнить? — я обернулась к Егору, пытаясь неловко выкарабкаться из расслабляющих объятий, но в такой позе это было сложновато, а я не очень ловкая.
— В смысле — хотел? Я все еще хочу. Ты же филолог, должна понимать разницу, — улыбнулся он.
— Так соблазняй, — велела Элка. — Чего тормозишь? Девушка заждалась.
— Что — прямо тут?
— Я пойду?.. — робко спросил смущенный курьер. — У меня еще заказы.
— Погоди, — строго сказала Элка. — Тебе что — неинтересно, как он соблазнять будет? Где еще поучишься у столичного профессионала!
Егор бросил на нее очень выразительный взгляд, но решил, видимо, не задерживать курьера и, отстранив меня, принялся стаскивать футболку.
У Элки отвисла челюсть, у Базиля отвисла челюсть, про курьера я вообще молчу.
А я прокомментировала:
— Смотрю, ты не любишь напрягаться, используешь старые ходы.
— Работает — не трогай, — нагло заявил он, в упор глядя на меня. — В смысле — трогай.
Глава пятнадцатая, в которой герой признается, что он миллионер… но не в том смысле
Под взглядами всех собравшихся я медленно протянула руку и положила ее на грудь Егора.
Он слегка напряг мышцы под моими касаниями и улыбнулся, когда я завороженно провела ладонью вниз, до живота, по твердым скульптурным мускулам. И очертила пальцами четкие края кубиков пресса, которые в реальности выглядели еще более фантастическими, чем на видео. Хотелось скользнуть еще ниже, по уходящим под пояс джинсов сплетенным канатам мышц, но мы же были не одни.
Температура на кухне и без того скакнула вверх на несколько градусов, а Элка принялась демонстративно обмахиваться рукой.
Базиль тоже рассматривал Егора с большим интересом. С подозрительным интересом!
Мы про него чего-то не знаем?
— Качаешься? — спросил он.
— Ну конечно, не само же это наросло.
— Ну не скажи… — Базиль покачал головой, отпивая чай. Шоколадки он игнорировал. Ну хоть одним претендентом меньше. — У нас на курсе камерунец учился. Ну как — учился. Жрал, бухал и девок портил. Причем предпочитал сало, пиво и женщин постарше. Даже на физру не ходил, а кубики у него были такие, что даже парни слюной исходили, о девках не говорю. Этими «кубиками» он и проучился четыре года.
— Это как? Ты же вроде на экономическом был? — не поняла я. — Спортсменам вроде только в Америке зачеты автоматом ставят.
— Он кураторшу нашу соблазнил, она его везде проталкивала, — хмыкнул Базиль. — А потом зав. учебной части. Как совсем худо стало — жену декана.
— Увы! — Егор поймал мою ладонь, которая попыталась ускользнуть с его груди и вернул ее обратно, на всякий случай зафиксировав. — У меня каждый день спортзал. И регулярная сушка. Это парни любят, когда огромные мускулы, а девочки западают на талию и высушенные мышцы. Женщины тратят деньги куда активнее, они — моя аудитория.
— Женщины? — напряглась я.
— Сушка? — подняла брови Элка. — Слышь, Дар, он на диетах сидит, а ты…
— Деньги? — заинтересовался Базиль. — Много?