Ты полюбишь вновь

Саша вышел к ней в светлом костюме и в светлой рубашке. Непривычно было видеть его в таком виде. Обычно он предпочитал темные оттенки, а сейчас что-то новое Полина подмечает в нем. Дело уже не в цвете его брюк и пиджака. Его глаза светятся по-другому, по-особенному.

— Ну как? — Саша так же покрутился, как Полина делала это у зеркала, играет.

— Мне нравится. Никогда не думала, что такой оттенок тебе идет.

— Сделал исключение. Все ради тебя, Полинка.

— Сейчас все будут думать, куда это мы так с тобой собрались. Ненормальные, — Полина тихо смеялась, они как два заговорщика, только им известен секрет, о котором никому и никогда не расскажут.

Солнце садилось. Любимое время дня для Полины. Это означало, что прошел еще один день и можно поблагодарить… кого? Бога? Что она жива, что может любить и быть любимой.

Они медленно шли вдоль обрыва, на море полный штиль, только совсем небольшая рябь, которая завораживала, успокаивала.

— Полина… давай чуть ускоримся, — Саша что-то скрывал. Полина начала это понимать, он постоянно посматривал на часы, нервничал.

— Саш, что-то случилось?

— Нет, просто пойдем чуть быстрее. Солнце скоро сядет, будет темно и…

— Что и?

— И так надо.

Он взял ее руку и сам ускорил их темп.

Солнце и правдо садилось, с каждой секундой ярко-красный шар поглощался морем.

В конце променада стоял мужчина в темной одежде. На вид ему было не больше пятидесяти лет, с бородой, где было много седины. Стоял и смотрел вдаль, как любила делать это Полина. Он развернулся к ним, как только Саша подвел их ближе. Его улыбка широкая, добрая. Он знает больше чем многие. Наверное, в народе это значит быть мудрым. Ему хочется доверять. И слушать. Голос его мягкий, обволакивающий.

Быстрая речь на итальянском направлена исключительно Саше.

— Саш, что это значит? Я ничего уже не понимаю.

— Полинка, — он взял две ее ладошки и поднес к своим губам, целуя каждую по очереди.

Они стояли перед тем мужчиной, он все еще широко улыбался и смотрел на Полину. Его глаза были карие, теплые, как шоколад.

Маленькая слеза скатилась по щеке. Это не от яркого солнечного луча, что еще освещал их. Нет.

Маленькая книжка в темном переплете была в руках у того мужчины. Еще Полина заметила кипельно-белый поднятый воротничок, а полы его пиджака были подозрительно длинные. Это не простой прохожий, что решил задержаться, любуясь морем.

— Саша… ты… у меня нет слов.

— Они и не нужны. — Полина опустила глаза, она очень боялась, что, если посмотреть более пристально на Сашу, то слезы уже не сдержать, они прорвутся. — Посмотри на меня.

В душе буря. Она не разрушает, не мечет молниями. Она от избытка чувств. То, что сейчас происходит — слишком остро, слишком ярко, слишком глубоко.

— Полинка, я тебе говорил, что хочу тебя навсегда. Разве я могу поступить иначе? — Саша посмотрел на мужчину и кивнул ему в знак согласия.

Он начал зачитывать какие-то тексты быстро и по-итальянски, разобрать было просто невозможно. Полина смотрела на Сашу. В голове ни одной мысли.

— Разве так можно, Саш? — тихо спросила она.

— Нет, сначала должна быть мэрия, пойдем туда завтра. Я уже договорился.

— А…

— Ты хотела бы скучную регистрацию в обычном ЗАГСе в Москве?

— Боже, нет, — Полина улыбнулась, Саша знает о ее желаниях, знает о ее мечтах, знает ее.

Солнечный диск практически скрылся за горизонтом, только последние лучи еще держатся, дарят тепло и свет. Священник что-то говорит, обращаясь то к Полине, то к Саше. Его речь убаюкивает, как и тембр его голоса.

Их история не могла закончиться обычно, как и встреча, как и вся их жизнь, что с трудностями, ошибками, болью, одиночеством. Но еще она о счастье, о прощении, о любви, о доверии, что так легко потерять и сложно вернуть. Но и это оказалось им под силу.

— О чем он сейчас говорит, Саш?

— Кольца, Полинка.

Саша достал из кармана два кольца, без коробочки, потому что слишком банально и нелепо. Это не про них. Одно, усыпанное голубыми бриллиантами, — Полинино, Сашино — простой золотой круг.

Он берет ее ладонь и аккуратно одевает кольцо, идеально подобранное по размеру. Последние лучи преломляются, создавая свечение, бриллианты переливаются множеством оттенков. Ее руки слегка потряхивает, когда забирает Сашино кольцо, чтобы одеть на его безымянный палец.

Мужчина продолжает говорить. Солнце уже село. Темнеет. День подошел к концу. Спасибо Богу за этот дар, за этот день, за то, что рядом стоит человек, которому даришь себя без оглядки на прошлое, с большой надеждой на будущее, с большой любовью в настоящем.

— Клятвы, Полина.

— Я… не готовилась.

Саша посмотрел на горизонт, что еще виднеется — ночь пока не вступила полностью в свои права; на море, где волны стали заметнее. Грядет шторм. Ветер усиливается. Он треплет ее волосы, что вьются на концах. Картинка, на которую он готов смотреть всегда, всю свою жизнь. На нее, на свое море.

— Tu sei il mio mare, Полина.

— Tu es ma vie, Саша.

Глава 30. Бонус

Письмо Саши Полине.

Полина.

Моя.

В Москве сейчас холодно. Снег валил всю ночь, а на дорогах каша — все как обычно. Два дня назад я вернулся из Равенны, где мы провели всего лишь три дня. Катастрофически мало. Для меня сейчас все мало. Мало твоих поцелуев, мало твоих объятий, мало тебя.

Год назад я приехал к твоему дому и смотрел на окна, в которых горел тусклый свет. Ты была дома и, скорее всего, плакала. Из-за меня. И даже не представляешь, каких усилий мне стоило не выйти из машины и не подняться к тебе. За тобой.

Я не смог.

Мне было больно как никогда раньше.

Но все могут совершать ошибки. Ты сделала выбор. И ты ошиблась, Полинка.

А еще ошибся я. Когда отпустил тебя.

Жалкий год, когда я пытался идти дальше. Жалкая попытка вытравить тебя из себя. Это оказалось невозможно.

Но этот год был мне нужен, мой маленький неидеальный пазлик. Хотя бы для того, чтобы понять — без выдоха нет вдоха. Как ты тогда говорила? Tu es ma vie? Я продолжу: tu es mes rêves, tu es mon avenir.

Ты спрашивала, что я пережил в ту ночь? Но так и не смог тебе ответить. Невозможно объяснить, что происходит с человеком, когда у него забирают жизнь. А тебя у меня забирали. Кто-то. Я не знаю кто, но мне казалось, он вцепился в тебя намертво, по кусочкам кромсая мою душу. Кто там наверху? Бог? Что изгнал Адама и Еву из рая за одну ошибку? Глупо. Они ведь все равно нашли свой рай, пусть и на Земле. Ты оказалась права.

Там, где Ева — там рай. Моя Ева.

Мне так хотелось видеть жизнь в твоих глазах. Я же знаю, это возможно. В Италии так и было. Ты стояла на балконе и размышляла о счастье. Что такое счастье? Для меня? Это не осознавать свое желание. Нет. Это видеть жизнь в твоих глазах. Снова.

Ты часто просила простить тебя. Прощение. Громкое слово. Оно мне больше не нужно. Потому что я должен попросить прощение у тебя. Что не был рядом. Что оставил. Моя маленькая хрупкая женщина… Прости, что столько слез ты пролила, прости за одиночество, прости за жестокость, прости …

Если бы ты сейчас была со мной, то увидела бы, что за окном рассвет. Зимой он особенный. Они мне больше всего нравятся именно в это время года. Снег прекратил идти. Город просыпается, Полинка. Мне пора….

Tu sei il mio mare, Pauline.

Alessandro.

Послесловие от автора

В этой истории я не вижу эпилога. События спустя несколько лет, когда мы увидим их совместную жизнь и быт будут выглядеть неуместно, неправильно. По крайней мере, мне так кажется. Но приоткрывая завесу, могу сказать, что через год у Саши с Полиной родилась девочка. Они назвали ее Маришкой. Ярская Марина Александровна. По-моему, звучит красиво. Полина занялась домом, как того и хотела, а еще открыла школу рисования в Москве, где деток обучали лучшие художники, а искусствоведы преподавали историю искусств. Саша возглавлял компанию своего отца, что так и осталась лучшей в стране.