Ты полюбишь вновь

Как только они отошли в сторону — стало тише. Саша смог выдохнуть.

— Мне нужно будет как-то рассказать все родителям, — они медленно шли по узкой дорожке вдали от всех, даже удивительно, что в каких-то десятках метров кипит целая жизнь, а тут тихо и спокойно, — объяснить им про Италию…

— Да, думаю стоит. И чем раньше, тем лучше.

— Боюсь представить, что скажет папа. Он меня оставлять одну в Москве то боялся, а тут другая страна, другая культура.

— Ты не будешь одна, Полин.

— Но ты же не останешься там со мной?

— Нет, я думаю, ты и так это знаешь. Полин, — он остановился и посмотрел на нее, — я хочу, чтобы ты сейчас поняла. Послушай меня внимательно. Это важно. Мы уедем в Италию вместе, какое-то время я буду там с тобой. Хочу, чтобы ты набралась сил. Чтобы ты сменила обстановку, чтобы на тебя не давили стены твоей квартиры, которые, я уверен, столько всего знают, что мне становится страшно. Работа твоя, где тебя не ждут. Это все надо оставить здесь. Слышишь? Я с тобой и никуда не уйду, но и работу я бросать не хочу. Отец в меня верит, теперь я руковожу его компанией. Уехать и оставить все на зама? Могу, но… Я очень надеюсь, что ты поймешь меня.

— Давай тогда определим правила, — хитрит Полина. Он видит ее задорные искорки, что отражаются в глазах, когда она начинает пересказывать свои мысли.

— Правила… ну, рассказывай, что задумала.

Полина отошла от него на шаг и встала впереди него, закрывая собой дорогу. На лице играет заговорщическая улыбка, в глазах хитринки, они пляшут только под известную им мелодию, привлекая к себе, заманивая.

— Во-первых, созваниваться мы будем минимум дважды в день: утром и вечером, по видео.

— Согласен, дальше, — в глазах Саши азарт, а еще любопытство, насколько далеко Полина сможет зайти.

— Ты присылаешь мне свои фотографии… — она медленно начинает идти спиной вперед, сцепив сзади руки, делая вид, что зачитывает приговор.

— Селфи? Ты сейчас серьезно?

— Да, Александр Николаевич, селфи.

— Глупость…

— Ничего не глупость, а необходимость. Раз ты будешь здесь, а я там… Могу тоже делать селфи.

— А вот здесь поподробней, пожалуйста, Полина Сергеевна. Какого рода селфи?

— Самого разного рода. Будем работать с вами по бартеру. Вы мне селфи и я вам селфи, чтобы никто не остался не у дел.

— Идет, — чуть подумав, ответил Саша. — Еще что-то?

— Дай подумать…Ты приезжаешь ко мне так часто, как возможно. Пусть на день, но хочу тебя видеть не только через экран телефона.

— Это и так было понятно. Полина, где ваша женская хваленая хитрость?

— А, не устраивает моя хитрость. Хорошо… Ты все это время живешь у меня дома, — не дожидаясь, что же ответит ей Саша, пошла вперед, слегка ускоряя свой шаг.

— Так, подожди! Полина! Это еще почему?

— Все просто, Ярский. Там вокруг мои вещи. Хоть так, но я буду тебя окружать.

— Черт, — улыбка проигравшего, его загнали в угол. Не кто-нибудь, а Полина, которой он теперь не мог отказать.

Полина идет вперед, но знает, что Саша отстал от нее. Он стоит там, где она его и оставила. Улыбается ей и прожигает спину. Взгляд его осязаем, он оставляет следы.

— Полина, стой!

— Что вам, Александр Николаевич?

— Вы в курсе, что договор нужно закрепить?

— И как же? — Она уже привстала на носочки, тянется сама к его губам.

— Нет, это слишком просто. У нас ведь очень важный договор. — Проводит кончиком носа по ее щеке, кожа прохладная, он обжигает ее своим дыханием. Полина начинает дышать рвано. Это манит, притягивает, хочется прижать к себе.

— Готова выслушать теперь ваши предложения.

— Хочу тебя себе. Навсегда.

Глава 27

Италия зимой ужасна. Невыносима. Безобразна. Даже несмотря на то, что рядом море. К нему нельзя подойти близко, но ты видишь его каждый день в окно. Его бушующие волны цвета холода и мороза. Оно, конечно же, непокрыто льдом, но именно сейчас от него бегут мурашки. Страшно, безумно страшно даже коснуться его мизинцем, оно поглотит в свою леденящую пучину.

Италия зимой злая. Ее ветра на обрыве скалы пробирают каждую косточку тела. Хочется укутаться, но это невозможно. Ничто в мире не способно согреть.

Маленькая деревушка практически вымирает зимой. Сады не цветут, уютные столики кафе убраны, а громкие разговоры темпераментных итальянцев скрыты от любопытных прохожих. Все спит.

Но в этом есть своя магия. Магия огня, что горит в камине, делая небольшую комнату с каменным полом еще уютней. Магия тихих разговоров по душам. Пусть они и ведутся через телефон. Магия книг, каждый день можно открывать новую, погружаясь в новый мир: история, фантастика, приключения или любовный роман.

— Чем сегодня занималась? — Саша сидел в большом кожаном кресле, в его кабинете. Он как всегда был на работе, даже в такой час.

— Я записалась на курсы рисования. Представляешь, Карла договорилась с местным художником, чтобы тот открыл группу для таких бездельников как я, — Полина улыбалась, ей было интересно рассказывать, как протекает ее жизнь в далекой Италии, сейчас ее глаза горели предвкушением, — мне нужно будет только купить краски и холсты. Посмотрим, что из этого получится… — она задумалась, всматривалась в Сашино лицо, он был так далеко и одновременно так близко.

Они созванивались каждый вечер по видеосвязи, а в течение дня отправляли друг другу глупые смс или фото.

— Здорово, Полинка. Покажешь потом, что вышло…

— А ты как? Один там, без меня? — она хитро ему улыбнулась.

Несмотря на то что Саша был не рядом с ней физически, она ощущала его поддержку. Во всем. Она больше не чувствовала себя одной, не была одинокой.

— Хм… Да х*ровато.

— Я так и думала, — ее глаза светятся, видно даже через маленький экран. — О, забыла рассказать. Мне Марио еще предложил приходить к нему на кухню, он будет учить меня готовить.

— Ну ничего себе. Значит, как приеду, с тебя… чему он будет тебя там учить? Паста?

— Не знаю. Что ты хочешь попробовать?

— Карбонару давай.

— Будет сделано, шеф. Саш…. я скучаю. Очень.

— Знаю, Полинка. Я тоже. Безумно, — повел он одной бровью.

Этой ночью Полина спала еще крепче. После приезда в Италию ее жизнь начала меняться с каждым днем. Как и обещал Саша, она правда отвлеклась. Ее больше не беспокоили мысли о работе, все события тех дней, ее выступление на презентации, игнор коллег — это такое неважное, глупое. История с Алей не забывалась, долго. Да такое и не забудешь. Это останется с ней на всю жизнь. Но все это перекрывалось другим: его заботой, его поцелуями, его руками, его словами.

Огонь в камине почти погас, так бывало, когда она засиживалась допоздна. То с книгой, то с фильмом. А иногда просто смотрела на языки этого пламени, что может уничтожить, а может подарить такое важное тепло. Так и в жизни. То, что нас может уничтожить, дает нам и силы.

Она закрывала глаза и представляла Сашу. Он приезжает к ней, тайно, ничего ей не говоря. Как в тех фильмах, что она иногда пересматривает перед сном. Глупо и наивно. Но она верила в это. Сейчас верила.

Сон глубокий. Ей снится что-то хорошее и доброе. Шум за окном совсем не мешает. Теплое одеяло согревает. Она в безопасности. И сейчас ей хорошо.

Утро наступает всегда незаметно. Томно. Нежно. Полина медленно открывает глаза и медленно потягивается. Берет телефон и делает первую фотографию, чтобы отправить Саше и пожелать доброго утра. Хотя, возможно, у него время уже близится к обеду. Но это не останавливает ее.

Звук кофемолки, бодрящий аромат. Глубокий вдох. Новый день.

— Дорогая моя, Полин, — голос Карлы, жены Марио, отрезвляет лучше кофе, — собирайся скорее, мы едем рисовать, — с таким энтузиазмом проговорила она.

— Боже, а сколько времени? — ее итальянский оставляет желать лучшего, поэтому часто они переходят на английский или вообще на язык жестов, только в самый последний момент, когда уже никто и ничего не понимает, она громко ругается на русском.