Страница 3 из 10
Замотав полотенцем вымытые волосы и накинув тонкий халатик, возвращаюсь в дом. Делаю себе кофе, выхожу на террасу и сажусь за стол – деревянный и тоже явно новый.
Провожу ладонью по покрытой лаком столешнице. Она невероятно гладкая. А сам стол явно сделан профессионалом, это я могу определить совершенно точно. Мой отец мог сделать подобный стол за несколько дней. Поначалу мебель была его увлечением, а уже потом увлечение превратилось в бизнес. Когда мамы не стало с нами, он целиком ушёл в работу. Не щадя себя, в бешеном ритме пробивал себе дорогу в мебельной индустрии. И пробил! А потом заболел…
Оторвавшись от стола и воспоминаний, которые он навеял, обнимаю чашку руками. Забираюсь с ногами на стул и поджимаю их под себя. Щурясь от солнца, с блаженством улыбаюсь, радуясь, как младенец, новому дню и таким простым вещам, как сладкий аромат розы, свежий запах деревьев и вкус растворимого кофе.
До того, как отец заболел, мы с мужем много где побывали. Кипр, Таиланд, Индия… Но я не припомню, чтобы где-то мне было так же хорошо, как сейчас здесь. Во время наших поездок мы без устали таскались по всяким экскурсиям, потому что Серёжа редко мог усидеть на месте. А мне, наоборот, хотелось чего-то подобного. Просто сидеть с ним рядом и пить кофе. Строить планы на жизнь, разговаривать о детях, о которых я в то время мечтала… Но вот мне уже тридцать. И у меня нет детей, а скоро и мужа не будет.
Я замираю и прислушиваюсь к своим ощущением. В груди немного щемит от некого подобия тоски, и я часто моргаю в ожидании слёз.
Да, наверное, мне стоит поплакать о потраченных впустую годах нашего брака. Но ничего не происходит. Выплакав столько слёз за годы болезни отца, по мужу я не проронила ни слезинки.
Может, они просто закончились? Или я никогда не любила Сергея?
Грустно усмехаюсь. Маленькими глотками пью горячий кофе. Оглядев террасу, понимаю, что здесь не хватает какого-нибудь уютного диванчика. Возможно, вазонов с цветами. Декоративных штор.
Пока не знаю, буду ли возвращаться сюда, но если буду, то обязательно обустрою дом и сделаю его комфортным и уютным.
Внезапно моё внимание привлекает какое-то движение на той стороне реки, и я перевожу взгляд туда. Возле большого дома припаркован здоровенный пикап, из кузова которого торчат доски… А мой сосед выгружает эти доски, закидывая на плечо одну или сразу две и унося в распахнутые настежь огромные ворота. Наверное, там есть ангар или какая-то мастерская.
Он плотник? Или просто что-то ремонтирует в своём доме?
Поставив чашку на стол, я поднимаюсь со стула и подхожу к перилам террасы. Мне хочется получше разглядеть соседа, словно так я узнаю больше информации о нём. И пока он перетаскивает доски, не отрываю от него взгляда.
Как и вчера, он без майки и в рваных старых джинсах. И с такого большого расстояния не выглядит таким уж опасным типом, как мне показалось в темноте. Но даже отсюда видно, какой этот мужчина огромный. Как медведь. Дикий. Наверняка он одиночка. Вряд ли у такого молчуна есть семья – в этом я почти уверена.
Я отчётливо вспоминаю его лицо, поросшее щетиной, и глаза – серые, изучающие, пробирающие до костей. Никогда не думала, что серый цвет может обжигать, словно он не серый, а оранжево-красный, как огонь. Но его серые глаза буквально сжигали меня вчера…
Внезапно возле пикапа паркуется ещё один автомобиль – тоже джип неизвестной мне модели. Вероятно, на ту сторону реки на машине можно попасть какими-то неизвестными мне тропами. Я же туда дороги не знаю.
Из подъехавшей машины выбегает паренёк. На вид ему не больше восемнадцати. Он с ходу начинает помогать «немому» разгружать доски.
Мои глаза напрягаются до такой степени, что начинают слезиться, но я всё равно, не отрываясь, продолжаю смотреть на этих двоих.
Будут ли они разговаривать между собой?
Может быть, перекинутся хотя бы парой слов?
Я почти уверена, что сосед просто проигнорировал меня вчера…
Но, к моему удивлению, паренёк даже не смотрит на него, полностью занятый делом – разгрузкой пикапа. И всё! Ни каких-то жестов, ни кивков головой, ни открывающихся ртов при разговоре – ничего этого нет.
Когда в пикапе не остаётся досок, оба заходят во двор и больше не появляются. Ни через пять минут, ни через десять…
Залпом допив свой кофе, я тоже ухожу. Пора начинать своё расследование.
Вот так, с необъяснимой лёгкостью, я меняю свои планы, вдруг целиком захваченная историей с соседом. Он непостижимо легко вытесняет из моей головы мысли о почти бывшем муже, документах, в которых я должна разобраться, и отце, которого недавно похоронила…
– Тебе помочь?
Какой-то мужчина абсолютно неожиданно появляется возле колодца в тот момент, когда я уже минут пять не могу вытащить из него ведро с водой.
– Да, пожалуйста, – отвечаю с облегчением и улыбкой.
Мужчина достаёт ведро и помогает перелить воду в пластиковую канистру, которую я принесла с собой. Вода из реки подходит для мытья и бытовых целей. Но пить её нельзя.
– В гостях? Приехала к кому-то, да? – с любопытством спрашивает он, пока я обдумываю, с чего начать разговор, и соответственно своё расследование.
– Нет. Я получила дом в наследство от своих родителей, – киваю в сторону реки. – Месяц назад умер мой отец.
– Соболезную, – негромко говорит мужчина.
Он смотрит в том направлении, куда я указала, и задумывается. Конечно, ведь возле реки лишь два дома: мой и владения «немого».
– Таак… А кто у нас там жил раньше? – мужчина рассеянно чешет макушку.
На вид ему около пятидесяти, на пальце обручальное кольцо. Часть волос уже тронула седина, а те, что остались пока русыми, выгорели на солнце. Руки и плечи у него загорелые. Значит, он, скорее всего, много работал в саду.
– Шумилов, – называю фамилию отца. – Маленький домик по эту сторону реки…
– А-а, всё, понял. Шумилов, точно. Помню-помню. Солидный мужчина был. Сейчас здесь уже мало кто живёт, – говорит он, пожав плечами. – Мы с женой приезжаем каждый год на лето, – кивает в противоположном от реки направлении. – Всего домов двадцать осталось. Остальные уже давно заброшенные, и их постепенно смывает во время половодья.
Нечто подобное я и предполагала. Родительский дом стоит на пригорке, а большая часть – в низине. От этих полуразрушенных строений уже почти ничего не осталось. А этот мужчина живет на въезде в посёлок, и туда вода, видимо, не доходит.
– Я здесь очень давно не была, – я намерена продолжить разговор, и вроде бы мужчина не прочь поболтать со мной. Улыбнувшись, протягиваю ему руку: – Кстати, меня Сашей зовут.
Мужчина добродушно улыбается в ответ, а потом его взгляд лукаво прищуривается и он заявляет, пожимая мою руку:
– Меня, кстати, тоже.
Мы одновременно начинаем смеяться. Но потом я спохватываюсь.
– Александр… А отчество?
– Без отчества, – отмахивается он. – Просто Саша.
– Хорошо, – вновь улыбаюсь. – Ну так вот, я была здесь последний раз почти двадцать лет назад, и всё выглядело совсем по-другому, – поёжившись, смотрю на дряхлые строения неподалёку, которые когда-то были населены людьми. – Помнится, и магазин здесь раньше имелся.
– Да, было такое. А сейчас только в соседнем посёлке.
Мой новый знакомый отправляет ведро обратно в колодец и начинает накручивать цепь, чтобы поднять его уже с водой. Я замечаю пластиковое ведро, с которым он сюда пришёл.
– В соседнем посёлке? – переспрашиваю я. – Это далеко? На машине смогу доехать?
– На машине объезжать долго. Лучше сначала по мостику через реку. Потом возьмёшь немного левее и увидишь тропу через лес. Минут десять идти, не больше.
Десять минут действительно вроде бы немного… Но меня цепляет другая информация. То, что нужно переходить реку. Идти туда, где живет мой «немой» сосед. И я с преувеличенным безразличием бросаю:
– А по ту сторону реки… Там ведь тоже кто-то живёт, верно?
– Да, – отвечает Александр, не глядя на меня.