Дань для палача

Он точно убьет меня, вот этой самой ручищей, свернет шею, как декоративному кролику, оторвет голову, откинет в сторону и просто поедет дальше по своим маньячным делам.

— Нет, — шепчу одними губами, прижимая к себе телефон, снова смотрю в его глаза.

— Не зли меня, девочка, я сейчас выйду и вырву его вместе с рукой.

— Вы убьете меня?

Но он не отвечает на вопрос.

— Дай сюда телефон. Кому сказал, дай сюда!

— Вы убьете?

Господи, да чего я все заладила этот вопрос? Конечно, убьет, вот как раз после того, как я задам его еще раз.

Тянется ближе, дергает на себя, вырывая из руки телефон в ярком чехле с нарисованными на нем клубничками. Сопротивляюсь, начиная отбиваться, кусаю его за кисть.

— Вот же сучка, а ну, дай сюда! Зубы пересчитаю, если еще раз такое сделаешь.

На губах металлический вкус крови, отчетливо чувствую ее запах, меня кажется, сейчас вырвет.

Мужчина, наконец вырвав телефон из моих рук, ругается матом, трогается с места, на ходу открывает окно и выбрасывает мой смартфон на асфальт. Я лишь вижу, как тот разбивается вдребезги, на несколько ярких осколков, на глаза наворачиваются слезы, больше от обиды, чем от боли.

Снова забиваюсь угол, забравшись с ногами на сиденье, обнимаю себя руками. Смотрю в окно, но совсем ничего не вижу из-за пелены слез.

Меня везет совершенно незнакомый мужчина в неизвестном направлении. Я даже не знаю дорогу, по которой мы едем.

Как такое вообще могло произойти? Почему Вячеслав ничего не сделал? Почему не послушал Марину? Кто вообще будет меня спасать от этого чудовища?

Задумалась, даже задержала дыхание от догадки.

Я видела этот взгляд совсем недавно, на парковке у клуба, девочки все никак не могли уехать, флиртовали с парнями, я нервничала. Второй раз в жизни меня уговорили сходить в такое заведение, от которого я совсем была не в восторге, но вот одногруппницам все очень нравилось.

Там был мужчина в капюшоне, на парковке, с таким же взглядом, который пробирал до костей. Хотелось скорее уехать, закрыться, спрятаться. Не могла тогда объяснить своих эмоций, но хотелось бежать.

И вот снова он.

Точно он.

Потому что ощущения те же, их ни с чем не спутаешь.

От мыслей и предположений, что может со мной произойти, начала раскалываться голова, боль отдавала в висках.

Что дальше будет?

Куда меня везут?

Будут ли меня спасать?

Что он сделает со мной?

Завтра очень важные занятия в университете, конец учебного года, нужно закрывать сессию.

Господи, да какой институт, надо хоть живой остаться!

В салоне автомобиля было тихо, за окном шорох шин по трассе, мои собственные всхлипы на заднем сиденье. Мужчина включал магнитолу, полилась тихая музыка. Теперь захотелось не просто плакать, а выть от ужаса. Ведь именно так пропадают люди, даже останков не находят.

— Как тебя зовут?

Молчу, погруженная в собственные мысли. Музыка становится еще тише, машина, до этого петляющая по окраине, снова выехала за город.

— Мне остановиться и выбивать твое имя силой? Нравится боль?

— Зачем вам мое имя? Все равно ведь убьете.

— Зачем мне тебя убивать?

— А зачем вам меня куда-то вести?

— Я не убиваю по вторникам.

Он так был увлечен избиением, выяснением отношений, что даже не запомнил мое имени. Наверно это и к лучшему, не хочу, чтоб этот садист его произносило.

— Можешь не говорить, мне похуй.

Громко всхлипнула, зажав рот ладонью. Это чудовище точно меня убьет, ему даже имя мое не обязательно знать. Изнасилует, а может, будет делать это несколько дней, в извращенной форме, как показывают в фильмах ужасов. А когда мое тело ему надоест, отдаст дружкам, лучше уж сразу смерть.

Перерезать вены битым стеклом, но не дать над собой надругаться. Господи, как страшно-то. Телефон разбит, связи никакой, но надо собрать себя в кучу и попытаться сбежать.

Свернув с дороги, поворачиваем к небольшому супермаркету, на парковке несколько автомобилей. Надо открыть окно и кричать о помощи. Но как только я успела об этом подумать, машина остановилась, мужчина повернулся ко мне, по его глазам было видно, что он понимает все, что я задумала.

— Значит, тихо сидеть не будешь? А может, тебе язык отрезать, он нам ни к чему.

— Не-е-е-е-е-е надо, я тихо… буду тихо сидеть.

— Багажник.

— Что багажник?

— Поедешь дальше в нем.

— Нет, нет, я не хочу в багажник, я буду сидеть тихо.

Больше ничего не успеваю сказать, даже отшатнуться, вижу только лицо мужчины, искаженное в гримасе ненависти и злости. Выпад его руки, прикосновение к моей шее, острая боль, и я падаю в темноту.

Глава 7. Влада

Очень хочется пить.

Мне снится, как я большими глотками пью воду, черпая ее ладонями из родника. Она такая вкусная и холодная, льется из рук на подбородок, одежду.

— Эй, как там тебя? Очнись! Не хватало еще в больницу тебя везти.

Веки налиты свинцом, с трудом удается их разлепить. Открываю глаза, но вижу лишь серую пелену. Пытаюсь отвернуться, но кто-то настойчиво льет воду, брызгая в лицо.

— Очнись, истеричка. Эй! Просыпайся!

Голос мужской, низкий, он вызывает не совсем хорошие эмоции. Приподнимаюсь, опираясь что-то твердое, сажусь, держусь за шею. Именно в ней была острая боль, которая прошлась по всему телу, разрядом тока, и я отключилась.

Этот мужчина — виновник моего состояния.

Автомобиль, резкий выпад руки, болевой шок и мой обморок.

А еще он похитил меня — утром, на глазах сестры и ее мужа, охраны, и никто не помешал ему. Ни одна живая душа ничего не предприняла, и меня просто увезли неизвестно куда.

Пелена перед глазами рассеивается, контуры становятся четче. Полумрак, лицо мужчины, хмурые брови, шрам на левом виске, яркие глаза.

Мне становится трудно дышать, держусь за шею, начинаю пятиться назад по полу. Хочу кричать, но не получается, просто открываю рот в немом ужасе.

Мне кажется, я только сейчас осознала весь кошмар ситуации, в которую попала. Но все еще есть надежда, что Вячеслав и Марина спасут меня, просто так нельзя похитить человека и удерживать его, это статья Уголовного кодекса.

— Все правильно думаешь, но тебя никто не будет спасать.

Мне в грудь кидают бутылку с водой, мужчина встает, проходится по комнате. Я даже не могу разглядеть, где я и что это за помещение.

Сижу на полу, на мне лосины для бега, любимые кроссовки, майка, ветровка, на поясе сумка, в которой лежал телефон и наушники. Волосы растрепанные, убираю их с лица, но когда взгляд останавливается на правой ноге, мне хочется кричать.

Моя лодыжка закована в наручник, а другая его часть пристегнута к цепи, которая тянется к батарее в углу комнаты.

— Что это такое? Как… как… за что? Что… что вы делаете?

У меня на самом деле нет слов, в голове все перепутано, а в сознании не укладывается все сейчас происходящее. Дергаю ногой, но причиняю этим только боль.

— Что тебе не нравится? Я ведь не убил тебя, как ты боялась. Жизнь — это самый ценный дар.

— Как вы можете? Что я вам такого сделала? За что? Кто вы такой?

Меня накрывает самая настоящая истерика, дышать становится трудно, глотаю воздух, но он практически не попадает в легкие.

Я пленница, как в каком-то жутком хорроре, где девушку запирают в подвале или комнате без окон, в которой больной маньяк держит и насилует ее в течение нескольких лет, при этом кормит из ложки, а потом принимает роды.

Господи, дай мне умереть прямо сейчас.

Господи, пожалуйста.

Звонкая пощечина, откидываю голову назад, но перестаю плакать, не дышу, смотрю перед собой. Мужчина сидит на корточках, сдавливает щеки, заставляя открыть рот, вливает в меня воду, захлебываюсь ею, но глотаю.

— Успокоилась?

— Не-е-е-ет.

— Я могу успокоить по-другому, так, чтоб уж сразу.

— Нет… не надо.

— Тогда сиди смирно и слушай внимательно. Теперь это твой дом.