Девочка, ты чья?

– Все не так просто, – вздохнул монах. – Донором может стать далеко не каждый, и дело тут не ограничивается группой крови. Должны совпадать множество биологических показателей.

Встав с кресла, Джей подошла к монаху.

– Для этого и существуют кровные родственники, – твердо заявила она. – Один брат может дать другому свою почку, верно?

Тонкие губы монаха дрогнули. Его лицо выражало полную безнадежность.

– Даже кровный родственник лишь в одном случае из четырех подходит на роль донора.

Джей тяжело вздохнула. Что и говорить, перспективы не внушали больших надежд, но все же один шанс из четырех у нее есть!

– Как проверить, могу ли я стать донором для Патрика? Можно сделать это здесь или мне придется вернуться в Бостон?

– Джей, проверять вас не нужно, потому что вы не можете стать донором для Патрика.

– Почему? – Она в недоумении уставилась на монаха. – Вы же сами сказали, что у кровного родственника есть один шанс из четырех.

– Джей, Патрик вам не брат. – Брат Мейнард успокаивающе коснулся руки девушки.

– Что?! – Она отдернула руку, начиная смутно подозревать монаха в помешательстве. – Что вы такое говорите? Как это Патрик мне не брат?

– Вам с детства внушали мысль о том, что Патрик ваш брат, но на самом деле это не так.

Джей потеряла дар речи. Второй раз за один день брат Мейнард привел ее в состояние шока.

Не в силах осознать весь смысл слов монаха, Джей машинально повернулась к пианино, на котором рядом стояли два фотографических портрета – ее и Патрика. В эту минуту она вспомнила, как в детстве и юношестве все говорили, что она и Патрик, сестра и брат, совсем не похожи друг на друга.

У Патрика были вьющиеся темно-рыжие волосы, у Джей – прямые и светлые. У него были темные, почти черные глаза. У нее – небесно-голубые. Она была высокого роста, Патрик – чуть ниже ее. Джей отличалась плохой координацией и некоторой неуклюжестью. Патрик был мускулистым и спортивным.

Действительно, между ней и Патриком не было внешнего сходства, но внутреннее проявлялось во многих других отношениях. Хорошо знавшие брата и сестру никогда не подвергали сомнению их кровное родство. Джей и Патрик думали и действовали почти одинаково. У них была похожая манера речи, они смеялись и плакали над одними и теми же вещами.

Разумеется, брат и сестра не во всем повторяли друг друга. Джей отличалась упрямством и вспыльчивостью, Патрик же – мягкостью и покладистостью. Они прекрасно дополняли друг друга и радовались этому.

Глубоко вздохнув, она спросила:

– Так кто же из нас приемный ребенок?

Про себя она уже решила, что это ее удочерила Нона. Мать всегда восхищалась Патриком, ставя его в пример непутевой Джей. Теперь-то девушка понимала, почему Нона всегда была недовольна ею.

– Вы оба, – ответил Мейнард. – Вы с Патриком оба приемные дети вашей… вашей матери.

Джей стало дурно, и она почти рухнула в кресло. Не сводя широко раскрытых глаз с брата Мейнарда, девушка тихо пробормотала:

– Значит, Нона… лгала нам все эти годы?

– Да, – кивнул он. – И отец тоже.

– Отец? Мой отец? – машинально повторила Джей, не видя никакого смысла в этом слове. Она плохо помнила отца, вернее человека, который называл себя ее отцом. Мать всегда говорила, что именно от него она унаследовала несносный и упрямый характер. Он умер, когда Джей было четыре года, а Патрику – два. Так зачем же обвинять человека в такой чудовищной лжи?

Слезы бессильной ярости подступали к ее глазам.

– Как она могла так поступить с нами? – пробормотала Джей. – А Патрику об этом известно?

– Да, – кивнул брат Мейнард. – Сегодня утром по телефону я сказал об этом его жене, а она сообщила ему.

– Боже мой, но ведь Патрик так серьезно болен! Зачем понадобилось травмировать его?

Брат Мейнард неторопливо подошел к креслу и сочувственно положил руку на плечо Джей.

– Он все равно уже догадывался об этом по результатам анализа крови. Это известие Патрик принял мужественно и больше волнуется за вас, Джей, чем за себя. Вам не стоит так расстраиваться.

Расстраиваться? Действительно, к чему расстраиваться, узнав, что твоя родная мать и твой родной брат вовсе не родные тебе?

Джей довольно скоро взяла себя в руки. Ее чувства и переживания не значили ничего по сравнению с бедой, обрушившейся на Патрика. Она должна думать не о себе, а о брате. Брате? Но ведь он ей не брат, как выяснилось… И все же Джей чувствовала себя его старшей и любящей сестрой!

Решительно смахнув слезы, она вытерла нос платком брата Мейнарда и твердо сказала:

– У него должны быть где-то кровные родственники.

– Очень может быть.

– Моя мать… Нона знает настоящую фамилию Патрика?

– Нет, она не имеет об этом ни малейшего понятия.

– Но… не может же быть, чтобы у Патрика не было кровных родственников!

– Надо надеяться на лучшее. Будем молиться Богу, чтобы его кровные родственники нашлись.

– Я найду их! – воскликнула Джей. – Ведь наверняка сохранились документы об усыновлении!

Она вспомнила о Шейле, коллеге из рекламного агентства, и в ее душе блеснул слабый луч надежды. Шейла тоже была приемной дочерью и, став взрослой, долго пыталась разыскать свою родную мать. Все сведения оказались закрытыми для доступа, и тогда Шейла подала в суд, решением которого ей предоставили возможность ознакомиться с нужными документами, чтобы найти наконец свою настоящую мать.

– Я заставлю маму рассказать мне все, что она знает о Патрике, – с надеждой проговорила Джей. – Она же не в капусте его нашла! Я найму частного детектива, сделаю все, чтобы найти семью Патрика.

– Видите ли, Джей, существуют определенные сложности. Именно поэтому ваша мама просила меня поговорить с вами.

Мейнард неожиданно опустился перед Джей на колени и взял ее руки в свои ладони.

– Выслушайте меня внимательно. Ваше удочерение и усыновление Патрика были нелегальными. Ваша мать… купила вас обоих с интервалом в два года у какого-то врача из Кодора в штате Оклахома.

Глава 2

Левой рукой Джей судорожно вцепилась в лацкан пальто, словно прикрывая раненое сердце.

“Она действительно получила удар в сердце”, – с горечью подумал брат Мейнард, и виною тому был он сам. Замкнутый и аскетичный, монах ощущал значительный дискомфорт, когда речь шла об эмоциях и переживаниях, независимо от того, касались они его или других людей.

– Мне очень жаль, что все так получилось, – смущенно пробормотал он, не зная, как утешить убитую горем Джей.

Она сокрушенно покачала головой. Всегда такая живая и энергичная, что брат Мейнард даже избегал ее, Джей теперь казалась совершенно потухшей и безжизненной.

– Нет, нас не купили в Кодоре, – возразила она, – мы с Патриком там родились…

Брат Мейнард согласился на этот тяжелый разговор, уступив просьбам Ноны, чуть ли не на коленях умолявшей его сделать это вместо нее. Он пощадил чувства Ноны, но пощадить ее дочь уже не мог. Это было не в его власти.

– Да, вы были рождены там, но не теми людьми, которых звали отцом и матерью.

– Нет! – Джей замотала головой, – У меня есть копия наших с Патриком свидетельств о рождении.

Мысленно взывая к Богу с просьбой наделить его мужеством, брат Мейнард собрался с духом:

– Эти свидетельства о рождении фальшивые. Врач сфальсифицировал даты и прочее. Это было частью общей договоренности.

Он вглядывался в лицо Джей, напряженно ожидая реакции на свои слова, но оно выражало только неимоверную боль и страдание.

_ Значит, я приемыш? – бесстрастно спросила она.

_ Да.

– И Патрик тоже?

Монах молча кивнул.

– И наша мать вовсе не мать нам?

– Сердцем Нона, конечно, ваша мать. Она любит и заботится о вас по-матерински, как должна заботиться настоящая мать, но в биологическом смысле она не ваша родная мать.

Джей по-детски склонила голову набок.

– И она… она купила нас?