Наследница чужой жизни

На некоторое время девушка умолкла, смакуя каждый кусочек.

Екатерина Семёновна не сделала ни глоточка чая, Стас, напротив, выпил целую чашку, а торт показался ему слишком жирным. Алла потянулась за вторым куском.

- Торт изумительный, - Алла проглотила ещё кусочек. Посмотрела на старушку.  – Тётя Катрин, вы рассказали отцу?

Екатерина Семёновна покачала головой.

- Решила сначала сама с тобой познакомиться. Надо его подготовить.

- Зачем?! Это же радостное событие. Можно, я с вами пойду. Вдруг он меня узнает?

- Давай в другой раз, деточка. – Екатерина Семёновна кашлянула и сделала глоточек чаю. – Не всё так просто. Владимир Валентинович физик. Я попробовала вчера завести разговор о душе, он поднял меня на смех. Сказал, что есть только эта жизнь – единственная.

- Тогда зачем он хранил мою комнату, если не думал, что я вернусь?

- Это просто память о том времени, когда у него была дочь, которая не подумала о нём, уходя из жизни. Ты хотя бы представляешь, что пережили твои родители?

Лицо Аллы помрачнело. Девушка бросила ложку на блюдце, и Стасу показалось, что, если старушка продолжит её воспитывать, та бросит в неё вазочкой. Но девушка опустила голову, водя пальцем по розам на скатерти.

Молчание было таким долгим, что Стас боялся пошевелиться. Боялся, что Алла сейчас встанет и уйдёт. Алла порывисто отодвинула стул и подошла к окну. Стас рванулся за ней.

- Не подходи! А то прыгну!  – она выставила вперёд руку с чёрными коготками и посмотрела на Екатерину Семёновну. – У вас была хорошая жизнь, вы не стали хромоножкой, и муж любил вас. Вы понятия не имеете об том, что чувствовала я, глядя на обычных девчонок. Как мне хотелось танцевать на выпускном, а не сидеть в углу. Как мне хотелось ходить на свидания на каблуках. Да что вы можете понимать?! Здоровые, любимые. Обласканные судьбой.  – Алла прижалась лбом к окну, и Стас, улучив момент, оказался рядом, схватив её за руку.

- Прыгнешь ты, прыгну и я! – сказал он. – Давай! Мне нечего терять. Мне будет легче встретиться с Алисой.

Алла повернула к нему голову. Долгое время они стояли, глаза в глаза и рука в руке. Потом девушка засмеялась и потянула Стаса от окна.

- Ты сумасшедший. Такой же сумасшедший, как и я.

- Прости меня, я не должна была так говорить, - донёсся слабый голос Екатерины Семёновны. По её щекам текли слёзы. – Я действительно не испытала этого в жизни и у меня нет никаких прав осуждать тебя. Кстати, твой отец этого никогда не делал. Он осуждал себя, что не смог тебя поддержать.

- Тётя Катрин! – бросив руку Стаса, Алла одним прыжком оказалась на коленях у стула старушки. – Простите меня. Сама не знаю, что на меня нашло.  Я не собиралась прыгать. Хотела только вспомнить. А оно как накатило.

Екатерина Семёновна  гладила Аллу по голове, говоря какие-то ласковые слова. Алла уткнулась ей в колени, а потом вдруг подняла лицо к ней. Волосы растрепались. По щекам текли слёзы.

- Моё горе было так огромно, что я ни разу не вспомнила об отце. Эта любовь выпила мой мозг, разъела душу. Нельзя так любить мужчину, - внезапно Алла поднялась с колен. Заправила пряди за уши. – Только сейчас я осознала свою вину перед ним. Я ведь была его любимой доченькой. Стас! Нам лучше уйти. Только сейчас я поняла, что не имею права нарушать покой отца. Умерла, так умерла.

Екатерина Семёновна уронила голову на руки.

- Ты не можешь уйти, - сказал Стас Алле, вцепившейся в его руку. – Какая бы ты ни была, ты нужна им. Ты попросишь прощения у отца, и я уверен, что….

- Отец не узнает меня. Он помнит ту девочку, которая где-то похоронена. Пусть так всё и останется.

Екатерина Семёновна  решительно встала, придерживаясь за стол.

- Как там сказал, Стас: прыгнешь ты, прыгну и я. Моя жизнь прожита и ещё несколько лет ничего не добавят. Если ты уйдёшь, я не отвечаю за себя. Я слишком привыкла к мысли, что ты вернулась, и наша жизнь обретёт смысл.

- Нет, тётя Катрин. Вы этого не сделаете, - Алла подошла к ней и обняла, но старушка сняла её руки и решительно взглянула на неё. – Я сделаю это раньше, чем вы спуститесь на лифте. Если ты уйдёшь навсегда.

Алла выдохнула.

- Хорошо, я не уйду. Ну, то есть уйду, но вернусь.

- Нет, - покачала головой старушка. - Мы заварим горячий чай, сядем втроём и хорошенько обмозгуем, как нам быть. Нужно найти веские доказательства того, чтобы твой отец понял, что в тебе душа его дочери.

Валерий Никандрович уже несколько дней не мог найти себе места. Такого раньше с ним не случалось. Он уже лет тридцать, как научился видеть души без тела и разговаривать с ними по своему желанию или когда  надо было выполнить чью-нибудь просьбу. Например, успокоить родственников умершего или передать  жене вместе с добрыми словами о прошлом пожелание жить дальше и на то самое прошлое никак не оглядываться. Жизнь прекрасна и, находясь, без тела, это особенно хорошо понимаешь.

Валерий Никандрович  помог внучке решить задачку по математике и его мысли вновь вернулись к Алисе. Он даже кулаком по столу стукнул. Ну какое ему до неё дело? Зависла в квартире и пусть сидит. Он, конечно, полюбовался ей, когда она научилась двигать предметы и вошла в контакт с чужой душой в своём теле. Ну а дальше то что? Сколько этот Стас будет её ждать, если его девки так и одолевают. А он всё помогает и помогает. Валерий Никандрович и за ним следил. Следил и ругался на себя, но больше  на него. Не тем занимаешься, парень. Тебе любимую надо спасать. А ты даже ласковых слов для неё не нашёл. Зато с этой чужой возится. Тьфу. А она опять за своё – к окошку прыгнула. Ещё неизвестно, чем бы дело закончилось, если бы он этого парня не подтолкнул к этой сумасшедшей. Уж очень не хотелось ему обезображенное тело Алисы видеть на асфальте. А вот если бы она прыгнула, тут уже он ничего не смог бы поделать.

Валерий Никандрович опять судьбы Алисы и Стаса пересмотрел. Нет у них встречи в современном мире. Значит, отправлять их куда-то надо. А куда? Глаза закрыл. Погрузился в прошлое. Искал два тела: мужское и женское без сознания, но ещё живые. Россию смотрел после восстания декабристов. Ничего подходящего. Перемотал десять лет. Опять ничего. Ещё десять.  И вдруг увидел их живыми на балу в Петербурге. Он в военной форме, она в бальном платье. Смотрят друг другу в глаза. А потом вдруг пропал Петербург. Выстрелы, снаряды рвутся, тела мёртвые и полуживые. И он там же. Дальше всё пеленой заволокло, даже голова разболелась. Валерий Никандрович не заметил, как задремал в кресле. Олюшка, внучка, разбудила.

- Дедушка, дедушка, проснись. Тебя мама к телефону.

Как во сне с дочерью поговорил. Отложил телефон и услышал голос  в голове: «Лучшего варианта  не будет. Инструкции получишь. Будущее их знать необязательно».

Валерий Никандрович голову склонил на грудь: как скажете, так и будет.

Глава 13

Валерий Никандрович выбрал время, когда Алиса одна была. Муж на работу ушёл, Стас, как всегда, с этой вертихвосткой-чужой душой уехали. Тьфу на него. Никак не может от неё отвязаться. Валерий Никандрович Олюшку в школу отвёл, вернулся домой и отправился в путь, уложив тело своё  на диванчике. Посмотрел на него сверху и крякнул: эх, какой-же ты старый стал, Валера. Пора тебе морковку и поменять, ходить уже тяжеловато. Ну да ладно, за дело. То время, когда он тело оставлял, Валерий Никандрович очень любил. Такая лёгкость была в этих путешествиях, особенно старику понятная. Пролетел мимо школы, где Олюшка на уроках занималась и отправился дальше по маршруту в квартиру Алисы. Посмотрел на суетную Москву, на стоящие в пробках автомобили, торопящихся людей. Эх, было время, и он так жил.

А теперь вот научился по воздуху перемещаться. Правда, этому предшествовала трагическая история, после которой пришлось долго восстанавливаться. Тогда то Валерий и научился свою морковку – тогда ещё не сильно потрёпанную – восстанавливать. Врачи  сказали, что он не встанет на ноги. Но душа не согласилась и долгими ночами мысленно сшивала разорванные сосуды, сращивала кости. Ну а главное: восстанавливала мозг.