Ветер с севера

Распределение пришло уже в конце апреля, до государственных экзаменов. Но за день до него Ветрова поймал в учебном корпусе Юрка. Он последние курсы жил дома.

Это Вадим из принципа постоянно жил в общежитии, не соглашаясь снять им с Татьяной квартиру. Татьяна считала это жадностью. А Вадим понимал, что содержать семью на денежное довольствие курсанта, хоть и повышенное, он не в состоянии. Потому и такую ответственность на себя не имел права брать. А жить за счёт родителей девушки, так вообще последнее дело.

— Ветер, стой. Дело есть. — Что случилось? — этот тон друга Вадим отлично знал. Если у вечно весёлого Бодровского такое лицо, значит повод реально серьёзный. — Тебе бы сесть. И выпить. Новости есть. — Бодря, не наматывай мне аксельбант, говори. Выпить успеем. — Твою Татьяну…У Вадима всё внутри оборвалась. Но то, что он услышал, было, как удар поддых.

Скандала не было. У Ветрова на нервной почве пропал голос. И государственные экзамены он сдавал, из послелних сил выдавдивая из связок звуки. Никак он не ожидал, что за пять лет не смог разглядеть в красивой девушке способность предать. Тихо, за спиной.

Сделать его сначала "запасным вариантом". А потом, узнав через знакомых о пришедшем приказе о распределении, а может быть и ещё раньше, принять окончательное решение, ничего ему не сказав.

По Юркиным словам выходило, что её несколько раз видели в клубе с капитан-лейтенантом Колесником из штаба флота ещё четыре месяца назад. А неделю назад Юркины родители получили приглашение на официальную помолвку.

Поводов не верить другу у Ветрова не было.

Глава 9

9.

Московская жизнь подхватила Катю Кузьмину и понесла. Чередой будней и праздников.

Сначала она всему удивлялась. Возможностям, расстояниям, поступкам людей. Потом радовалась тому количеству свободы, что появилось у неё.

И друзья появились сразу. Много. Разных. Одноклассники Димка Горгошидзе, Венька Афонин и Лена Епифанова. К концу первой учебной недели Кате казалось, что она знает этих ребят всю жизнь.

Новая и старая семья. Бабушка с дедушкой — папины родители. Дед Женя специально приезжал, чтобы привезти ей астры из сада к первому школьному дню.

Ещё были чудесные Вашкины. Тётя Даша, она же Дарья Андреевна — её учительница русского языка и литературы, подруга Лёли. Дядя Федя, её муж — монументальный, сильный и весёлый. Их дочери Света и Рита, тут же принявшие Катерину в свою компанию. И Кира Виртанен, ещё одна Лёлина подруга — та самая учительница немецкого. Умница, красавица и полиглот. Она и подруга Ленка заразили Катю идеей к английскому, шведскому и немецкому выучить ещё и испанский.

Первый школьный год запомнился яркими вспышками событий. Сначала свадьбой Лёли и папы, на которой она совсем не чувствовала себя лишней. Хотя боялась этого, конечно.

Потом поездкой в Стокгольм на каникулы. На этот раз вместе с отцом. Катя чувствовала себя гораздо увереннее, зная, что папа рядом. Александр Евгеньевич жил в отеле и занимался своими рабочими вопросами. Катя увиделась со старыми одноклассниками. Продемонстрировала новую стрижку и две дырки в одном ухе с элегантными серёжками-жемчужинками, подарком Лёли.

Она все ждала, что мама сама попросит её вернуться. Нет, она бы не стала этого делать. Но хотелось, чтобы спросила. Чтобы мама сказала, что скучает. У Веры был опять тяжёлый период. Поэтому в Москву Катя вернулась без тени сожаления.

Русский новый год, потом Рождество, а ещё Старый новый год. А следом свадьба папиного школьного друга Йохена Ратта. И на ком вы думаете он женился? На Кире! Вот это был сюрприз!

И обухом по голове новость, что Лёля беременна. В Кате боролись разные чувства. Она вообще-то давно догадалась. Но стеснялась спросить. Под новый год, глядя на свою приёмную мать, подумала, что действительно хочет младшего брата. И будет любить его изо всех своих сил. И он будет любить её. Просто потому, что она его сестра. Так же просто и без условий её любил папа. И, кажется, Лёля.

Катя ещё немного сомневалась в этом. До момента, когда она попала в больницу. Тогда впервые, борясь с болью, чувствуя только тёплую Лёлину ладонь и слыша только её шёпот, она назвала мачеху мамой. Само получилось.

Они с друзьями в тот год чего только не творили. И с гаражей в сугроб прыгали. Хорошо, что родители так и не узнали. И на выставку импрессионистов в Пушкинский музей ходили. Они тогда ещё с Венькой поспорили про Ван Гога. И в Лазертаге на Катином дне рождения стреляли.

Летняя двухнедельная поездка к маме была уже совсем другой. Вера, наконец, была беременна. Катя смотрела на мать немного отстраненно. Жалея её. Вера тянулась к дочери. Обнимала, как никогда нежно.

Только Катя Кузьмина знала, её дом и семья совсем не на берегу этого чужого моря.

Глава 10

10.

На выпускном Ветров напился. В хлам. И в таком состоянии участвовал в ежегодной традиционной забаве выпускников. Наряжал в тельняшку памятник Крузенштерну и натирал ему до блеска нос. Бодровский держал лестницу. По всем окрестным переулкам стояли на шухере новоиспеченые лейтенанты.

На выпуск почти ко всем приехали родные. Пришли жены или девушки. Ветров-старший с женой приехать не смогли. Бабушка уже старенькая, самолёт ей не потянуть, а для проезда поездом теперь нужна была виза и загранпаспорт. Варвара жила своей жизнью где-то под Тулой. Так что искать в толпе взглядом лейтенанту Ветрову было некого.

После торжественного марша, когда они всем курсом прокричали "Вот и всё!" и подбросили в небо монетки, его тепло обняла Юркина мама. И заплакала. Понять её было можно. Её мажористый сын неожиданно вслед за другом выбрал Северный флот, где был сейчас большой дефицит специалистов по минно-тральному делу и противолодочному вооружению. Хотя Ветров честно предупреждал, Североморск и морские базы на берегу Баренцева моря — это не Набережная Лейтенанта Шмидта в Санкт-Петербурге.

— Мальчики мои, мальчики, — ерошила их волосы тётя Валя Бодровская. Они то с мужем, прежде чем вернуться в Питер в штаб флота, успели послужить в Севастополе. И что такое "мужчины в походе", Юркина мама знала на собственном опыте.

Через месяц, отгуляв отпуск на Черноморском побережье Краснодарского края, выпив там не один десяток литров местного бодяжного вина, наевшись до отвала фруктов и перепробовав всех доступных девиц, а заодно поучаствовав в нескольких потасовках между местными и отдыхающими, лейтенанты Бодровский и Ветров прибыли для дальнейшего прохождения службы для начала в аэропорт города Мурманска.

Уже там девочки на контроле хохотнули над их вполне летним прикидом. А на КПП в Североморске дежурный капитан-лейтенант, окинув взглядом двух лейтенеантов в рубашках с коротким рукавом и проштамповав им пропуска, отвёл в сторону. — Мужики, вы откуда к нам? — Училище Фрунзе. — Ясно. Обмундир зимний получили? — Так август же только, — не понял Бодровский. А Ветров припомнил, как на первое сентября ветер с Баренцева моря мог принести и мокрый снег. — Мы сначала расквартируемся. Потом к тыловикам.

В штаб зашли уже не так смело. Ветров последний раз был здесь десять лет назад. Когда их с братом в Нахимовское отправляли. Впрочем, в штабе мало что изменилось. Разве что портрет верховного главнокомандующего. Непременно в морской форме.

Дежурный посмотрел назначения, направил в канцелярию. Там навыписывали разных бумажек. На денежное довольствие, на расквартирование, на склад. Собрались уходить. — Лейтенант! — окликнул его дежурный мичман в годах, — Вы же Ветров? — Так точно. Я. — А инициалы? — Веди, Аз *. Вадим Андреевич. — Брат Виктора что ли? — Точно. — И сын Андрея и Ксюши. — Вы их знали? — Знал, сынок. Рад, что ты вернулся. У Ветрова снова перехватило горло.

Осталось по всей форме представиться начальству. Перед кабинетом с надписью "Контр-адмирал Склодовский В. М." помедлили. — Смотри, Ветер, фамилия какая. Нормальный мужик? — Нашёл, у кого спросить. Мне одиннадцать лет было.