Роковая ночь

— У ее отца, Юрия Ростиславовича, много связей. Навела справки. Для такой семьи — не проблема.

— Справки можно сфабриковать, а вот лицо любимого никогда не врет.

— Если только любимого — говорю поникшим голосом и отвожу взгляд.

— Сейчас не о девушке нужно беспокоиться, а о Шмеле — друг быстро меняет тему. Внутри свои проблемы, где события быстро меняются, несмотря на закрытое пространство. В последнее время сравниваю тюрьму с естественным отбором. Со стороны видится, словно зверей сажают в клетку, стравливая друг с другом. Хищник идет на хищника. В ограниченном пространстве бежать некуда, поэтому выгрызаешь себе место. Либо терпи и подчиняйся, либо бросай вызов и будь вожаком.

— Что не так? — стараюсь быстро переключиться.

— После того как Бек сделал его «Шерстью», мужчина затаил обиду. Шмель упертый, прет словно танк. Пошел слух, что с воли передали заточку и нож.

Невольно вздыхаю, и внимательно смотрю по сторонам. Ситуация накаляется. Этого ещё не хватало. Той ночью, когда Бек, огласил, что я Бык, одновременно унизил и Шмеля, понизив до уровня Шерсти. По местным законом, это низший класс. Из блатного в не уважаемого. Самое страшное наказание, что есть. Шмель много крысятничал и злоупотреблял своим положением. Иными словами, вел дела не по совести. Думаю, Рама прав, нужно быть еще осторожнее. Теперь, я личный телохранитель авторитета и “его свиты”, с хозяином дома нужно дружить. Это я уже понял при первой встрече.

Следующие дни почти не сплю, или сплю с открытыми глазами. Вроде тихо и спокойно. Рецепторы обострены, а нервы накалены до предела. Шмеля не видно и не слышно и это сильно напрягает. Еще сильнее напрягает популярность. Сокамерники стали искать дружбу, приносят презенты, в качестве уважения. Табак, конфеты, мелочь — местную валюту. Понемногу научился торговать, выменивать информацию, обмениваться данными.

Когда сил больше не осталось, организм начинает сдаваться и я начинаю не выдерживать «ночных дежурств». Сплю хоть и мало, но все же удается отключить сознание. Всего на два — три часа, но в грезах встречу ее. Мою Асю.

Как идет по летнему саду в красном платье. Вокруг зеленые листочки, чистая речка. Летний ветер колышет легкое, шифоновое платье. Улыбка и смех заливает окрестность. Зовёт и уводит меня. Гуляем, наслаждаясь солнечными лучами.

Что это? Ася никогда не ругалась. Ещё?

Резко открываю глаза, и замечаю тень. Кто-то наткнулся на тумбочку и нецензурно выругался. Явно мужчина. Слишком темно, не разглядеть лица. Наблюдаю за дальнейшими действиями. Не показываю, что проснулся, стараюсь даже не дышать. Мужчина передвигается тихо, боясь разбудить кого-то. Движется по направлению к выходу. Словно не было стен и камер. Все внутренние окончания кричат об опасности, но деваться некуда. Решаю проследить за незнакомцем.

Мужчина останавливается возле камеры Бека, в лунном свете блеснул металл, взмах руки и тело реагирует моментально. Наваливаюсь и придавливаю к полу убийцу. Нож вонзается в подушку рядом с головой Павла Петровича. В камере зажигается свет. Шмель вырывается, повсюду кровь, с каждым движение заполняя все больше и больше пространства.

— Мало тебе опущений? Думаю судьба, окончательно решена — произносит спокойно Бек, возвышаясь над нами.

Уголовник выдает отборную брань, пытается сделать рывок, но бушующий адреналин в венах не даёт даже дернуться мужчине в моих руках. Цепляюсь мертвой хваткой. Два накаченных зэка вырывают Шмеля из рук, и просто волокут за собой.

— Аптечка там — махнув в сторону тумбочки произносит авторитетный вор.

Смысл слов не сразу доходит. Только когда мужчина смотрит в сторону, понимаю кровь сочится из моей руки. Очевидно, когда бросился на Шмеля, прикрывая Бека, то напоролся на лезвие. Медленно выдыхаю, снова глубокий вдох и выдох. Понемногу начинаю успокаиваться и иду к тумбочке.

В аптечке нахожу все необходимое. Начинаю обрабатывать рану, Бек продолжает разговор.

— Займешь полноправное место Шмеля. Хорошо показал себя.

— Я же в армии служил, не могу быть блатным.

— Блатным и не будешь, а вот вести дела от моего имени — это да.

— Спасибо за оказанное доверие, но скоро апелляция. Надеюсь, буду на свободе.

В ответ послышался смех: «Какая апелляция, Костя? Дело закрыто. Вина доказана. Адвокат отказался от тебя два месяца назад».

— Я не наркоман.

— Знаю. Вот только в деле значится совсем другое.

— Вы видели мое дело? — странный вопрос. Павел Петрович на короткой ноге со всем начальством. При первой встрече, очертил границы дозволенного в «его доме». По желанию достанут любой документ.

— Не только видел, но и читал. Дорогу перешел кое-кому влиятельному.

Хмурюсь, не понимая, к чему ведет разговор. Я даже дела толком не видел. События разворачиваются слишком быстро.

— Взяли с поличным, в карманах куртки нашли пакетики с героином. Несколько местных наркоманов узнали в соседском пареньке дельца, который делал закладки. Твой друг, Дмитрий, подписал заявление, где рассказывал, что Розгин Константин Павлович предлагал белый порошок.

— Бред. Димка — лучший друг. Дружим тучую гору лет. И какие еще наркоманы, какие закладки?! — начинаю выходить из себя. То ли эмоции сдали, то ли страх правдивости услышанного.

Бек же не спеша подошел к тумбе и достал папку.

— Вот читай. Сделал копию — улыбкой змеи одаривает и кинул папку на стол.

Пока вчитываюсь, и смотрю дело, молчит. Как только поднимаю взгляд продолжает.

— Подпись друга стала последним гвоздем в приговоре. Теперь давай, выкладывай, кому перешел дорогу. Дело шито «белыми нитками» и «большими» связями.

— Не знаю — отодвигаю папку дальше, и обхватываю голову руками — Не могу поверить. Димка. Знаю с детства, с мальства.

— Порой самые близкие люди предают. Загоняют в угол.

Поднимаю взгляд на авторитета. Бек не намерен заканчивать разговор. Ему нужно докопаться до правды. Такая натура.

— Не знаю с чего начать.

— Начни с невесты. Обычно проблемы там, где женщина. Расскажи о ней.

Не желаю чтобы даже имя любимой звучало в стенах этого здания, но деваться некуда.

Вспоминаю первую встречу, знакомство с родителями, поступление в университет, и браку с местной шпаной. Разговор затягивается. Бек спокойно выслушивает, не задевая вопросов, когда умолкаю, раскладывает детально схему. Тут все встаёт на места. Последние слова навсегда убивают прежнего парня.

— Для оплаты одного из лучших адвокатов, родители заложили квартиру. Кстати, мужик — говно. Твое дело — слив денег, ясно, как белый день, но он не отказал в помощи — понижает голос и вкрадчиво произносит — Себе. Отца парализовало, последовало увольнение. Образовались долги. Выбора у твоих стариков не осталось. На оставшиеся деньги позволили только комнату в захудалой коммуналке, в деревянном бараке.

— Нет. Мама сказала бы. Не стала бы скрывать такое.

Новая папка летит на стол. На первой странице, жирным курсивом выделены слова «Купля-продажа».

Выдыхаюсь, как в нокауте на ринге. Мир погружается во тьму. Ранее обжигающая боль, оказалась ничто. Внутренности горят, полыхают ярким пламенем, выжигая остатки чего-то хорошего. Нужно учиться жить с открытыми глазами, налаживать связи и показывать власть, если придётся. Быть злым, непоколебимым хищником в стаи кровожадных убийц. Опасным и бескомпромиссным.

Глава 5.

Наши дни.

 Из воспоминаний вырывает телефонный звонок. На автомате нажимаю кнопку «ответить», на другом конце раздается низкий бас охранника.

— Что? Отвечать будешь лично. Ждите. Выезжаю немедленно.

Резко оборачиваюсь, натыкаясь на перепуганную Лесу. Замерла, словно маленький зайчик, кажется можно расслышать звук быстро бьющегося сердца. Понимаю, разговаривал слишком резко, очевидно вид не менее суров, чем интонация, с которой ответил. Что поделать, годы проведенные в тюрьме, сказываются. Точнее, навсегда останутся в памяти. Выжжены глубоко на подкорке.