Пепел

– У-у, – присвистнул Витя, пройдясь оценивающим взглядом по моему наряду. – Я одного не пойму, сколько личностей в тебе живет, Романова?

– Много, одна из них любит горячий чай и туман за окном, – постаралась съехать с темы и поскорее сесть на стул. Однако взгляд Вити обжигал, заставляя смущаться до кончиков волос. Я себя вдруг почувствовала моделью, на которую направлены тысячи камер: с одной стороны, неловко, а с другой – приятно.

– Туман, значит? – Шестаков тоже уселся, подперев рукой подбородок. Он вел себя так, словно я самый драгоценный камень в мире, который ему наконец-то дали рассмотреть поближе.

– И долго ты собираешься на меня смотреть? – робко произнесла, сжав картонный стаканчик с чаем.

– Не знаю, а что? Тебе не нравится?

– Эм, нет, в смысле… – я опустила голову, пытаясь успокоить разгоряченное сердце. Однако не успела опомниться, как Витя вдруг приподнялся, коснулся моего подбородка, нежно приподнял его и накрыл мои губы коротким поцелуем.

От нахлынувшего волнения перехватило дух, я словно упала на мягкое пушистое облако, словно впервые попробовала кислород на вкус: сладкий, упоительный, до головокружения и дрожи в коленках. А когда Витя взглянул на меня, румянец тотчас ожёг скулы. Я не могла отвести взгляда от глаз Шестакова: они затягивали туда, откуда не было дороги обратно.

– Прости, – прошептал он, возвращаясь на свое место. Витя облизнул нижнюю губу так, будто слизал остатки шоколада, что продолжал таять. Это было столь интимно, что я вцепилась в стул руками, стараясь немного прийти в себя и перестать смущаться.

– Не смог удержаться.

– И всегда ты такой несдержанный? – выдохнула я, наконец поднимая голову.

– Бывает иногда, – расплылся в улыбке Шестаков.

А потом запросто нашел мою ладонь на столе, накрыл ее своей и начал болтать о всяком-разном, будто мы с ним вот так каждый день сидим. Сперва я зажималась: неловкость и отсутствие опыта брали свое. Но через полчаса бесконечных веселых историй близость с Витей уже не казалась чем-то новым. Я даже умудрилась поправить ему волосы, что забавно торчали из-за шлема.

Вечер приобрел оттенки весны, несмотря на непогоду на улице. Я, подобно подснежнику, нежилась в первых согревающих лучах солнца, что незатейливо пробивались сквозь призму зимы.

Горячий чай, любимое пирожное, взгляд Вити, в котором переливалась тысяча звезд, теперь уже только моих звезд. Сказка окончательно поглотила с головой, и я напрочь забыла про серую реальность. Вспомнила о ней только возле дома, когда Шестаков вместо прощальной реплики вдруг озвучил очередное невероятное предложение:

– Слушай, давай Новый год встретим вместе?

– Что? – растерялась от неожиданности я.

– Мой отец в командировку уезжает тридцатого на четыре дня. Я бы хотел провести этот праздник с кем-то особенным, смекаешь, Романова?

– Ох, – в груди все ухнуло, мне даже стало стыдно смотреть Вите в глазе. Ведь папа точно будет встречать Новый год дома, вряд ли он согласится на смену. И если в обычное время он меня, скрипя зубами, куда-то отпускает, то уж сейчас-то отпроситься и пытаться смысла не было.

– Что за упадническое выражение лица? – Шестаков поравнялся со мной, его горячие ладони коснулись моих щек, заставляя наши взгляды встретиться. Мамочки, как он смотрел! С какой нежностью и трепетом, за такое можно смело отдать жизнь.

– Рита, – позвал Витя, сердце сжалось в точку, я перестала дышать. – Просто обещай, что попробуешь.

– Обещаю, – зачем-то согласилась, видимо, под действием энергетики, что сносила все мои запреты напрочь. Я поражалась самой себе – откуда берется эта легкость? Витин обволакивающий взгляд, еле заметная улыбка, и вот уже я приподнялась на носочки, а губы непроизвольно наши его губы, срывая поцелуй.

В этот раз он получился далеко не коротким, наоборот, долгим, глубоким, до ужаса жадным. Витя сгреб меня в охапку, по-свойски скользя ладонями по спине, лопаткам, шее, сминая мои губы, словно сорвался с цепи, словно не мог насытиться. Мы оба падали в пропасть, утопая друг в друге.

Внизу живота ныло от желания стать еще ближе, сердце лихорадочно наворачивало круги, и в тот момент, когда Шестаков неожиданно разорвал наш поцелуй, тяжело дыша, я едва разочарованно не взвыла. Потом, правда, опомнилась, зарделась. Это ж надо – сама поддалась, сама устроила этот вихрь эмоций.

– М-мне домой пора, – протараторила я, стараясь не смотреть на озорные огоньки в глазах Вити.

– Согласен, – кивнул он. – Иначе я тебя не отпущу. Уж после такого отпускать сложно будет.

– П-пока, – заикаясь, кинула прощальную реплику и на дрожащих ногах помчалась к своему подъезду.

А на следующий день я узнала, что папа все-таки работает в ночь с тридцать первого на первое. Решив, что сама судьба подталкивает меня к Вите, я написала ему сообщение, соглашаясь провести Новый год вместе.

Глава 39 - Витя

Идея провести Новый год с Ритой возникла неожиданно, я сам не понял, как к этому пришел. Отец просто озвучил новость о командировке, и в голове яркой вспышкой отразилось – свободная квартира, салют, мандарины и моя Марго. Система ломалась медленно, но приятно.

А уж когда Романова согласилась, я окончательно расправил крылья. Ходил себе, довольный как дурак, смаковал наш поцелуй и ждал новый дозы. Все-таки отношения с моей недотрогой были не похожи на остальные, они затягивали в водоворот новых чувств. Я никогда не хотел сворачивать горы ради девушки, не считал минуты до встречи, а тут просто махал хвостиком перед ее носом, радуясь мелочам: сообщению, улыбке, смущению, что часто мелькало красками на щеках Риты.

Конечно, были и свои минусы, пусть я их особо за таковые не считал. Например, в школе девчонки норовили бросить едкую шуточку в сторону Марго, от чего я знатно бесился. Или затравленное лицо Аленки, с которым она проходила мимо, громко вздыхая. Явно делала это специально, чтобы уколоть, вытащить чувство вины наружу. Мне ее так-то по-человечески тоже было жаль, может, и надо было держать в тайне какое-то время отношения с Ритой, но поздно думать об этом.

Больше всех добили, правда, Кирилл и Ко. Они собирались встретить Новый год на даче Юрки тридцать первого, накупили продуктов, соков, зазывали людей. Меня пригласили в первых рядах еще двадцать пятого, и я сперва сказал “да” без задней мысли, скорее, на автомате. А потом, когда Рита согласилась провести этот вечер со мной, сообщил ребятам, что не смогу прийти.

Все! Цунами, смерч, ураган, какой-то лютый шквал обид обрушился на мою голову. Губы надули, морды отвернули. А Кир так вообще убил:

– Ты со своей Риточкой, – имя Романовой он язвительно выделил. – Прям пай-мальчиком сделался: никуда не хожу, ни с кем не гуляю.

– Ты что как девчонка разнылся? – усмехнулся, ткнув друга в бок. Мы шли по коридору из раздевалки после тренировки.

– А ты не думал, что она просто крутит тобой? Из нормального парня каблук решила сделать, – выдал Кирилл. А еще говорят, друзья не устраивают сцен ревности. На минуточку, таких фразочек Иванов ранее не кидал.

– В голове у тебя каблук, Кир. Рита не такая, понял? Я ее давно знаю, она хорошая и очень скромная.

– Угу, поэтому от друзей отталкивает. Да ты глянь! – разошелся Иванов, взмахнув руками. – Уже полшколы на тебя косятся из-за нее.

– Ну, если они дебилы, я помочь ничем не могу. И вообще! – я остановился, выдав свою коронную полуулыбочку, не хотелось портить отношения. Да и повод какой, глупость же!

– Надумаешь, всегда рады, – буркнул Кирилл и, не протянув руки, пошел прочь, оставляя меня одного.

Я тоже не стал особо париться, однако решил выбрать на каникулах пару деньков, чтобы провести их в компании друзей. Все-таки в чем-то Иванов был прав: в последние дни я намеренно избегал посиделок с ними, пытался скорей улизнуть домой и написать Рите. Мне чертовски не хватало с ней общения.

Спровадив отца в командировку, я убрался в квартире: показалось, пыли столько, хоть совком выметай. Ну и за продуктами сходил, не знал, чем будем питаться, и надолго ли Романова задержится в гостях. Предполагал, конечно, что родители вряд ли отпустят ее на два дня, но мечтать не вредно же, правильно?!