Пепел

Но уже на игре Аким поменял свое мнение. Витя потрясающе управлялся с мячом, без всякого преувеличения он вытягивал команду. Гедуеву пришлось потратить немало лет, чтобы достичь половины того, что вытворял Шестаков на площадке. А когда ребята вдруг начали проигрывать, Витя вновь удивил: он сказал буквально пару слов, улыбнулся и посмотрел на каждого этим самым взглядом – горящим, полным надежды и веры в победу. Даже Аким вдохновился, хотя никогда подобного с ним не было.

В предыдущей школе он ходил в местную баскетбольную секцию, сам был капитаном и сталкивался с моментами, когда народ опускал руки. Всякое пробовал, да только казалось, никакие слова в подобных ситуациях не помогут. А тут Витя…

После той игры Аким решил, что отпустит чувства к Алене, хотя до этого подумывал побороться. Но идти против своих, против тех, кого уважает – нельзя.

Однако Шестаков то ли сам по себе был ветреный, то ли не ценил ту красоту, что была рядом с ним. Аким видел, да и слышал про ссоры парочки, про то, как Смирнова тянулась к своему парню, а тот намеренно ее отталкивал. Хотелось подойти и спросить прямо: серьезно у них или нет, если нет, то зачем девчонке мозги морочить? Но неудобно, все-таки в команде сложилась довольно теплая атмосфера, не разрушать же ее из-за девчонки. В итоге Аким окончательно попрощался с мечтой под именем «Алена», хотя смотреть и думать не переставал.

А сегодня увидел Смирнову – сердце ёкнуло, красивая ведь, до чертиков красивая.

– О, Аким, – Алена неожиданно сама позвала, махнув рукой в приветливом жесте. Он решительно подошел, стараясь слишком нагло не разглядывать девчонку: ее выразительные глаза, такие чувственные губы, растянутые в скромной улыбке. Повезло Шестакову, конечно.

– Ты еще здесь? – спросил Гедуев.

– Ага.

– Витю ждешь?

– Да нет, он наказан, – Аленка усмехнулась, и Аким отметил про себя, что перед Шестаковым девчонка робела, а перед ним была спокойной, будто они сто лет знакомы.

– А, наслышан.

– Ой, за мной водитель приехал уже. Я пойду.

– А… ну пошли вместе что ли, – обычно Аким не терялся перед девчонками, но сейчас и двух слов связать не мог. Не было у него той легкости, с которой Шестаков подкатывал к незнакомым людям, вот даже к нему он запросто подошел, отшутился, и вроде нет стены.

– Пошли, – согласилась Аленка. Она взяла свой рюкзак, типично девчачий: розовый со стразами и подвеской из трех букв.

– А что значит BTS? – спросил Аким, разглядывая подвеску. Ему хотелось узнать чуть больше о Смирновой, пусть не как парень, но хотя бы как друг. Дружить ведь никто не запрещает.

– Ты не знаешь? – загорелась Алена.

– Нет, а должен?

– Это топовая корейская группа. Ты отстал от жизни!

– Никогда не слышал, – смутился Гедуев, правда, сам не понял, почему. Хотя, как не понял? Вот они идут вместе, вот вышли из школы, и Смирнова смотрит на него такими глазками, в которых бы уместился весь мир, нет – целая вселенная. Только в реальности так не бывает, в реальности королева отдала свое сердце другому королю.

– Хочешь, пришлю тебе? Они крутые! Правда, Шестаков их не любит, типа «бабская музыка», – на последней фразе Аленка скорчила рожицу, будто пыталась передать эмоции Вити. Аким с завистью вздохнул, но тут же откинул плохие мысли, не первая и не последняя девушка в его жизни.

– Ну… можно.

Они перешли дорогу и остановились рядом с дорогой иномаркой, черным высоким джипом. За рулем сидел зрелый коротко стриженный мужчина в костюме, расслабленно качая головой, видимо, в такт музыкальной композиции. Аким окинул его равнодушным взглядом и задумался – нет ли где поблизости охраны. Такие помпезности. Сам он тоже был из состоятельной семьи, но водителя сроду не имел, да и деньгами особо не кичился.

– Спасибо, что проводил. Может, тебя подвезти? – запросто предложила Смирнова. Другой бы воспользовался ситуацией, но Аким понимал – неправильно это, по отношению к Вите неправильно.

– Нет, я тут недалеко живу, так что… Ален?

– Шестаков… – прошептала сдавленным голосом Алена. Гедуев повернулся, а там, в самом деле, был Витя, только не один, а с какой-то девчонкой. Даже издалека Аким разглядел ее круглые очки и ужасно мешковатые вещи. Он поморщился, такие всегда вызывали отвращение. И нет, дело не в их внешнем виде, а в том, что они запускали себя, очередное движение «люби меня любой».

Гедуев считал, что девчонки должны следить за собой, на то они и девчонки, чтобы выглядеть красиво, чтобы мужчины расплывались под их чарами. Эта же вызывала лишь жалость. Странно, конечно, что Шестаков с ней вышел, хотя, в принципе, ничего странного: Витя любезничал абсолютно со всеми. Казалось, у него нет границ, для него все равны.

– Знаешь ее? – спросил Аким, подмечая про себя, что капитан баскетбольной команды уж больно тепло смотрит на эту невзрачную мышку.

– Нет, – процедила сквозь зубы Смирнова. Взгляд ее некогда яркий, озорной, вдруг погас и сделался мрачным.

– Может…

– Мне пора, увидимся, – бросила Аленка и, не дожидаясь ответа, прыгнула в джип, хлопнув дверью. Вроде ерунда, а ощущение, словно дали пощечину. Аким сам не понял почему, но он сильно разозлился на Шестакова.

Глава 25 - Витя

Вечером мы с Кирюхой залипли играть в плойку у меня дома.

– Как твоя миссия по спасению мира от грязи? – усмехнулся Иванов, клацая по джойстику. Мы играли в футбол, ели пиццу и болтали о всяком разном.

– Было весело, – с улыбкой отозвался я, вспоминая, как с Ритой убирали спортзал. Я почти перестал на нее злиться и почти захотел задать вопрос, волнующий меня столько лет.

– Да ладно? Не знал, что у тебя со шваброй служебный роман.

– Я с Ритой убирал, мы бегали наперегонки, пока физрук не пришел. Было уматно, – поделился, почему-то захотелось рассказать хоть кому-то, как на сердце хорошо.

– Рита? Что за Рита? Та очкастая?

– Эй, – я ткнул Кира локтем в бок, от чего у него из рук выпал джойстик. – Не называй ее так. Подумаешь, в очках, что здесь такого?

– Ну ладно, Риточка. Как тебе такой варик? – откровенно стебался Иванов, за что получил очередной толчок.

– Она тебе нравится? – не унимался Кирилл. Мы дружили давно, да и в целом секретов особых друг от друга не держали, разве что скелеты из прошлой жизни. Одним из таких как раз было разбитое Ритой Романовой сердце.

Но вопрос все равно напряг: нравилась ли мне Марго, или это было лишь желание насолить, уколоть больней? Откровенно говоря, в последнее время я сам терялся в ответах. Рядом с ней однозначно было тепло, уютно, даже спокойно, как бы странно это не звучало. Правда, ущемленная гордость иногда давала о себе знать, намекая, что женщины обязательно ударят по больному месту дважды.

Мать была ярким примером. Ведь на развод с отцом подала именно она.

– Не знаю, – честно признался, пожав плечами и пиная мячик в игре.

– У Аленки буфера явно получше будут.

– Ты девчонок только по груди оцениваешь, Кир? – усмехнулся я.

– Не-а, – выдал коронную улыбочку друг, забив гол в мои ворота. – Еще и по заднице. Прости, братишка, у твоей Риточки ни того, ни другого. Я бы на твоем месте хорошенько подумал.

– А ты не заглядывайся на ее задницу и грудь, – буркнул, отчего-то раздражаясь. Стало неприятно, что кто-то не то что говорит, думает в подобном контексте. Хотя раньше я за собой такого не замечал. Нет, ревновал девчонок, но, скорее, в шутку.

– У-у-у, угрозы подъехали! Кажется, в тихом омуте… – заржал Иванов, и я снова его ударил локтем в бок.

Мы просидели у меня почти до полуночи, потом пришел отец: уставший, без настроения, кинул сухое приветствие и скрылся в спальне. Кир поехал домой, а я плюхнулся на кровать, разглядывая пустой потолок.

Симпатия или ненависть? Кто знает…

В пятницу с порога историчка меня обрадовала проектом. Мол, за плохие слова надо делами расплачиваться, и плевать, что, по сути, я за них уже вполне расплатился. Оказывается, этого было мало, ей еще проект подавай. Можно было поспорить, привести аргументы, но почему-то мне казалось – не подействует.