Нам не позволят

Лалита и Кэйя будут приходить ко мне, а я буду трудиться, чтобы как сейчас за счёт отца не жить. Всё у меня получится, и никакой Максим мне для этого не нужен!

Правда, я резко начинаю сомневаться в своей абсолютной независимости, когда после вечернего кормления малышка начинает сильно плакать, чего раньше не было. Я пытаюсь успокоить, но не выходит. Спустя час постоянного плача, мне становится ясно, что ей больно. Что-то сильно беспокоит мою девочку, иначе она бы так не плакала!

Недолго думая, я набираю нашему врачу-педиатру, чтобы проконсультироваться. Она не отвечает, из-за чего моя паника усиливается, ведь Лали не перестаёт плакать.

Я здесь совсем одна и не с кем поговорить, попросить совета. Если позвоню родным, они запаникуют и прилетят сюда. Мама разнервничается, чего ей делать никак нельзя.

Набрать Кэйе? Ей и так плохо из-за перелома. К тому же, она до сих пор в больнице. Её только завтра с утра отправят домой, и то это пока не точно.

Моя паника достигает невероятных высот. Я уже раздумываю над тем, чтобы вызвать неотложку и поехать в больницу, если потребуется.

А что, если у Лали обнаружат что-то страшное?! Как я буду там одна?!

Снова схватив телефон, одновременно с этим покачивая плачущую малышку на руках, я будто в трансе открываю телефонную книжку и пролистываю. Номер Макса я записала. И сейчас я первым делом цепляюсь за его имя, будто оно единственное в списке контактов.

Он её отец. Он должен знать. И должен быть рядом.

Шмыгнув носом и утерев слезы ребром ладони, я жму на имя Макса, а затем на значок вызова.

Я вовсе в нем не нуждаюсь, просто мне нужен кто-то рядом. Хотя бы он. Вот и все.

— Да, Ами? — Максим берет трубку после второго гудка, словно телефон все это время был у него в руках, и он сидел и ждал, когда я позвоню.

— Макс, — говорю дрожащим голосом, — Лали плачет уже больше часа, слышишь? Ей больно! Я пыталась дозвониться до врача, но не вышло. Я хочу вызвать неотложку. Но мне страшно быть одной, понимаешь? Кэйя…сломала ногу, и никого нет рядом. Я боюсь…

— Вызывай, кого необходимо. Я сейчас буду, Ами. Я здесь, недалеко.

Всего пара фраз, сказанных тревожным, небезразличным голосом, а мне уже становится легче, потому что я знаю — он приедет. И я не буду одна. Мы с Лали не будем одни.

На всякий случай измеряю температуру у малышки. Она в норме. Я совсем тогда не понимаю, почему она так кричит. Как сумасшедшая, я усаживаюсь на диван в гостиной, укладываю дочь животиком на себя и покачиваю, поглядывая на дверь в ожидании приезда Макса. Снова хватаюсь за телефон, чтобы вызвать скорую. И как раз в тот момент, когда я набираю нужные цифра, мне перезванивает педиатр.

Она говорит, что скоро приедет осмотреть Лалиту, но больше, чем уверена, что у неё колики. Порекомендовала мне приобрести лекарства в аптеке, чтобы облегчить состояние малышки. Я тут же перезваниваю Максиму и говорю, что нужно купить по пути. В этот момент мы кажемся настоящей семьёй. Жена звонит мужу, беспокоясь за ребёнка, и просит купить лекарство. Разве не так бывает в семьях? Во всяком случае, у нас с мамой и папой Майклом было так, и у Яны с папой Рустамом то же самое…

Макс приезжает раньше педиатра. Я открываю дверь, держа пищащую дочку на руках.

— Привет, — здоровается он, бросив растерянный и встревоженный взгляд на Лали, затем протягивает мне коробочки с лекарствами. — Вот. Что ты просила. Черт… Я так растерялся, что не сразу сообразил, как себя вести и что делать…

Макс нервно проводит пятерней по волосам, проходя внутрь.

— Вы обе меня так напугали, что я… в общем, забыл все, чему научила жизнь… Как она, Ами?

Я поднимаю на него взгляд и понимаю, что Макс не врет. Он действительно растерялся и испугался. Это у него на лице написано. Удивительно смотреть на столь влиятельного человека в таком растерянном состоянии. Я бы посмеялась, если бы не тревога за малышку.

— Всё ещё плачет. Ждём врача. Сейчас дам лекарство, если подействует, значит, точно колики.

Я невольно краснею, потому что мне кажется, что я выгляжу глупой. Мама не подумала, что у ребёнка могут быть колики, хотя это довольно распространённая проблема младенцев, и я о ней читала, когда ещё беременна была. Просто, когда сталкиваешься с подобным, не сразу начинаешь соображать.

— Нужна помощь?

Снова смотрю на него.

Мы расстались не очень хорошо тем вечером, но сейчас Макс ведёт себя так, будто и не было ничего. Искренне хочет помочь.

И я рада, что он здесь. Настолько, что к глазам снова подступают слезы…

— Да. Пойдём. Я скажу, что надо делать. Подержишь пока Лали?

После осмотра малышки врач убеждается, что это все же колики. Лекарство, которое купил Макс, слава богу, помогает, поэтому спустя некоторое время Лалита успокаивается и засыпает. Врач даёт нам ещё кое-какие рекомендации по коррекции моего питания, так как я кормлю грудью, после чего уезжает. Мы с Максом остаёмся вдвоём, если не считать спящую в кроватке дочку.

Он держал её на руках, пока я набирала суспензию в специальный шприц. Выглядел при этом так, будто он всю жизнь только этим и занимался — младенцев на руках качал. Его неловкость и растерянность довольно быстро испарились, осталась только твёрдая уверенность, присущая мужчине.

Глядя на то, как Максим нежно и бережно держит дочку, я вновь ощутила сдавливание в груди. Ему идёт быть отцом. И он так ласково на неё смотрел… А ещё так, будто до сих пор не может поверить, что она существует, что это не сон, а реальность.

Вот и сейчас, когда я захожу в комнату малышки, проводив врача, застаю Максима стоящим возле кроватки и смотрящим на спящую дочь. Сама я застываю на пороге и какое-то время просто любуюсь им. Он сделал мне больно, но ничто не сможет убедить меня в том, что есть мужчины красивее. И в эту минуту, когда Максим наблюдает за дочкой, он в миллион раз красивее, чем казался раньше, потому что от него исходят мощные энергетические потоки, в которых переплелись зарождающаяся любовь к дочери, стремление защищать и оберегать её.

— Спасибо, что приехал, — говорю тихо, чтобы не разбудить малышку.

Макс тут же поворачивается ко мне.

— Не за что, Ами. Я теперь всегда рядом буду. Можешь в любое время меня позвать.

Сунув руки в карманы брюк, Макс не сводит с меня глаз. Возникает неловкая пауза, потому что, очевидно, ни он, ни я не знаем, что делать дальше. Он приехал ради Лали, сейчас все в порядке, и наверное ему лучше ехать домой. И я должна этого хотеть, но в реале испытываю совсем иные чувства, с которыми трудно бороться.

— Будешь чай? — стараюсь убедить себя, что предлагаю ему выпить чая из вежливости и благодарности, но в глубине души осознаю, что причина заключается в другом.

— Не откажусь, — кивает Макс, затем попровляет одеяло в кроватке и направляется к двери, где все ещё стою я и не двигаюсь, глядя, как мужчина уверено идёт в мою сторону, прожигая синим взглядом.

— Может, пока твоя няня на больничном, стоит нанять временную? Или я мог бы приезжать почаще, если ты не против? — спрашивает, остановившись в метре от меня.

Ближе не подходит.

— Давай обсудим это внизу. Не хочу Лали разбудить. Она и так наплкалась.

Мне с трудом удаётся повернуться и пойти вперёд по коридору к лестнице. Ноги будто к полу примерзли. Теперь, когда страх за дочку отступил, его место не повеременили занять другие чувства. Волнение, возбуждение, обида и невероятно сильное притяжение к мужчине, который неслышными шагами сейчас ступает за мной.

Глупо предлагать ему чай, Ами, очень глупо… Ты ещё не готова оставаться с ним наедине. Зачем ты это делаешь, дурочка? Сама провоцируешь возникновение ситуации, в которой проиграешь!

— Я не знаю насчет другой няни. Мне будет трудно привыкнуть к новому человеку, потому что я уже привязалась к Кэйе, — объясняю Максу, поставив на плиту чайник и достав заварку из шкафа.

— Я предложил тебе другой вариант. Если он тебя устраивает…