Нам не позволят

— Это не я с ней сделал, Анна Амилия. Ты забываешься, — рявкает Зверг, недовольно скрипнув зубами. — И ты сама хотела быть со мной, в чем ты сейчас пытаешься меня обвинить?

Упираюсь лбом в прохладное стекло, за которым я все еще могу видеть Лин. Она сидит с опущенной головой и заламывает пальцы на руках. Подруга не плачет, но я буквально вижу и чувствую, как ей больно и плохо. Из-за меня.

В чем я пытаюсь обвинить Зверга? В том, что позволил мне влюбиться в себя. Потерять голову. Снова сделать то, из-за чего теперь страдает мой родной человек.

— Я ничем не могу ей помочь. Ничем. Я даже не знаю, что именно с ней случилось. И наверное не узнаю никогда.

— Я все выясню.

— Не надо. Ничего не надо, Максим. Больше ничего.

Дома мы оказываемся почти под утро. Я не хочу ехать к Максиму, но он настаивает. Говорит, что я и так вымоталась, и мне нужно нормально поспать, а если я завтра все ещё буду хотеть уехать, то он не станет меня удерживать.

Я не спорю с ним, в первую очередь из-за усталости — тут он прав, у меня действительно не осталось сил. Ну а во-вторых, моё глупое сердце не желает так просто расставаться с ним. Оно ещё надеется, что все можно исправить.

Когда в больницу приезжают родители Лин, её мама плачет, увидев, в каком состоянии её дочь, отец дрожщими руками обнимает девушку, а я прошу их попытаться уговорить Лин впустить меня в палату. И даже когда она снова отказывает, чем вызывает полное недоумение со стороны родителей, я ещё верю, что все обязательно наладится.

Не зная толком ничего о произошедшем, отец Лин благодарит Максима за помощь, после чего утверждает, что сам в состоянии оплатить лечение дочери. Зверг не посвящает его в подробности, а просто обещает разобраться и найти виновника.

Приехав домой, мы с ним почти не разговариваем. Я раздеваюсь и ложусь спать, точнее пытаюсь заставить себя уснуть, но, несмотря на усталость, выходит плохо. Я долго ворочаюсь, не в силах выбросить из головы мысли о Лин, и о том, как мне теперь помочь ей? И как не потерять подругу. Хотя, кажется, я уже её потеряла.

Максим не ложится, во всяком случае, пока я не заснула. Он без конца с кем-то говорит по телефону, что-то требует и куда-то отправляет своих людей. Я пытаюсь вслушаться и понять, о чем точно идёт речь, пару раз улавливаю имя Лин, а в остальном он говорит общими и размытыми фразами. В итоге я все же засыпаю, а когда просыпаюсь спустя всего несколько часов, Максима уже нет в квартире.

Первым делом принимаю душ и наливаю чашку чая, после чего хватаю телефон и набираю Лин сообщение в надежде, что она все же ответит. Но этого, разумеется, не случается.

Закусив губу, изо всех сил сдерживаю слезы, но они все равно текут по щекам. Снова набираю сообщение, потому что не собираюсь так просто сдаваться!

"Коротышка, если считаешь меня виноватой, прости. Мне очень жаль, что ты попала в беду. Ты ведь знаешь, как сильно я люблю тебя и дорожу нашей дружбой(((("

Ответа так и не приходит, поэтому я решаю доехать до больницы, чтобы выяснить у врачей, стало ли Лин легче. По телефону предоставлять информацию отказываются, но, может, врач меня узнает и согласиться ответить на вопросы.

Чувствую себя как выжатый лимон. Пока одеваюсь, кажется, вот-вот и я просто упаду. Поспала слишком мало, тревога не проходит и сердце продолжает болезненно ныть о вероятно навсегда потерянной дружбе. Ещё и с Максимом ситуация непонятная. Что будет дальше? Я не знаю. Я в полном раздрае.

Зверг звонит мне как раз тогда, когда я уже собираюсь выйти из дома.

— Как ты? — спрашивает мужчина напряжённо.

— Плохо. Сейчас собираюсь доехать до больницы, потому что Лин не отвечает, потом съеду от тебя в отель. Дождусь выписки Лин, чтобы знать, что с ней все будет в порядке, а после улечу обратно в Америку.

Максим какое-то время молчит и ничего не говорит в ответ. Он обещал не держать меня, и я надеюсь, что он сдержит слово, хотя в глубине души я надеюсь, что мужчина будет бороться за нас, что он исправит ситуацию с Лин, поможет наказать ублюдка, который сотворил с ней такое. Но если быть честной, надежда это ведь не вера. На что бы я ни надеялась, верить в подобное поведение Максима у меня не получается. Мы с ним любовники, и ни о каких серьёзных чувствах с его стороны речи не шло.

— Хорошо. Я тебя понял, — только и отвечает он спустя почти минуту молчания.

Как я и думала…

— Езжай с водителем. В больнице тебе обо всем скажут. Я позабочусь об этом.

Как и обещал Максим, в больнице мне действительно обо всем рассказывает врач. Лин сейчас колят успокоительное, она по-прежнему в подавленном состоянии, и говорить отказывается. Сердце за неё разрывается. Так хочется обнять, поцеловать мою коротышку, но она опять не хочет меня видеть. Поэтому, просто посмотрев на неё через стекло, я уезжаю из больницы, забираю вещи из квартиры Зверга, после чего снимаю номер в хорошем отеле. Теперь я буду жить здесь, пока не вернусь домой.

18 глава

Амилия

Три дня спустя

Просыпаюсь от того, что кто-то настойчиво мне звонит. Не открывая глаз, шлепаю рукой по подушке рядом, затем по тумбе, пытаясь нащупать гаджет. Наконец пальцы касаются прохладного корпуса телефона. Я хватаю его и подношу экран к лицу. Кое-как разлепляю веки, чтобы посмотреть, кто звонит.

Прошлая ночь была ужасной, как и все предыдущие. Я постоянно реву, Лин со мной не общается, Максим тоже не звонит. Чувствую себя невероятно одинокой и потерянной. Настроение поднимается только когда болтаю с Эмилем или Марселем. Братишки умеют повеселить даже когда на душе тошно.

Мне все сильнее хочется домой, обнять малышей, повидаться с родными, прогуляться по любимым улицам в Нью-Йорке и немного отвлечься от всего, что случилось. Но я не могу бросить Лин. Я должна убедиться, что с коротышкой все в порядке.

На экране высвечивается имя Максима. Сон как рукой снимает, а пальцы начинают дрожать. Он мне звонит. Спустя три дня. Зачем? Может, что-то решилась с тем человеком, который навредил Лин?

Снимаю вызов и прикладываю телефон к уху.

— Да?

— Встретиться можем? — звучит хриплый голос Макса, от которого мурашки бегут по коже, а теперь еще и сердце болезненно сжимается.

— Зачем?

— Нужно поговорить… Не волнуйся. Приставать не стану. Это касается твоей подруги.

Я нервно закусываю губу и крепче сжимаю телефон в руке. Встретиться с ним это все равно что поднести горящую спичку к бочке с порохом.

Он ведь и по телефону может мне обо всем сказать, так?

— Говори сейчас, — отвечаю сипло, ненавидя себя за то, как искажается мой голос от волнения, когда я говорю с ним.

— Долго объяснять. И это не телефонный разговор, Анна Амилия. Боишься меня? Я не собираюсь тебе вредить.

Какое-то время я молчу, раздумывая над вопросом Максима. Боюсь ли я его? Скорее нет, чем да. Но я определенно боюсь чувств к нему, которых стало слишком много. Не хочу потом страдать. Но ведь этим разговором можно будет поставить окончательную точку в наших… неправильных отношениях. К тому же подруга важнее, чем мои страхи.

— Я не боюсь тебя… Хорошо. Давай увидимся. Когда и где?

— Через два часа я за тобой заеду. Пойдет?

— Да. Буду готова.

Разумеется, он знает, в каком отеле я остановилась. Во-первых, меня отвозил его водитель. Во-вторых, даже без этого ему не составило бы труда выяснить, где я.

После разговора с Максом я быстро проверяю входящие на телефоне и сообщения. Все еще верю, что Лин мне напишет, но с каждым днем вера и надежда гаснут, а боль в груди усиливается.

От нее нет ни звонков, ни сообщений. Есть пара смс-ок от Антона, но я их даже не читаю. Не до него сейчас.

Поднявшись с постели быстро принимаю душ и одеваюсь для встречи с Максимом. Наряжаться мне не хочется, как и наносить макияж. Вообще ничего не хочется. Апатия захлестнула меня с головой, поэтому я надеваю бежевые бермуды, простую белкую майку и удобные босоножки. Волосы заплетаю в небрежную косу.