Размороженная зона

– Ох, Софико, – покачал головой Вахтанг. – Я тоже надеюсь. Но мало у меня надежды, мало. Здоровье-то у меня чем дальше, тем больше сдает. И сердце, и легкие, и почки... Все, считай, на севере оставил, на Колыме.

Глаза девушки повлажнели. Она моргнула, и по щеке покатилась слеза, маленькая и прозрачная, словно жемчужина.

– Софико! Что ты! Не плачь, девочка, успокойся! – громко воскликнул грузин. – Было бы о чем! Я свое отжил и ни о чем не жалею. Есть что вспомнить... И как гуляли мы в молодости, и дела свои. Ну, давай, вытри слезы, налей себе вина... – Грузин с неожиданным проворством поднялся из кресла и налил в высокий бокал темно-красного вина из большой бутылки безо всяких этикеток – вино было не магазинное.

Сделав пару глотков, девушка и впрямь немного успокоилась. Дядя Вахтанг выглядел ничуть не хуже, чем обычно. Может, он все-таки преувеличивает? За окном потемнело. Приплывшие с запада тучи закрыли солнце, и в комнате с наполовину занавешенным окном воцарился приятный полумрак.

– Я, Софико, правда ведь ни о чем не жалею, – говорил тем временем Вахтанг, наливая и себе вина. – Я жизнь прожил такую, какую мало кому прожить дано.

– Но ты же сам, дядя, говорил, что полжизни в тюрьме провел.

– Ну и что? И кроме тюрьмы много чего было, я ж туда не за неправильный переход улицы попадал. Вот, помню, бомбанули мы раз сберкассу в Новосибирске в семьдесят девятом, повязали меня одного, а следователь решил на меня еще две кассы повесить, которых мы не трогали. И ладно бы так, но ведь одну из них кто-то борзой взял, там одного из охранников положили, так что статья другая шла, и сроки светили уже не те...

Девушка пригубила вина и устроилась в кресле поудобнее.

Она знала, что дядя Вахтанг очень любит рассказывать о своей молодости и о тогдашних похождениях. Его любимые истории она слышала уже не по одному и не по два раза, но никогда не напоминала дяде об этом. Впрочем, то, о чем он рассказывал сейчас, она вроде бы еще не слышала.

– И представь, – продолжал Вахтанг, – третий допрос, и следователь мне заявляет, что у него есть свидетель того, как я в ту кассу заходил, где холодного оставили. А меня в тот день еще и в городе-то не было, мы в Новосибирск тогда на гастроль поехали, на несколько дней. Я, понятное дело, в полную несознанку. Мол, где вы меня с поличным взяли, гражданин начальник, там я все признаю. А чужого мне не шейте. Он орет, кулаком по столу стучит, грозит расстрельной статьей. Я не колюсь. Он мне: «Очную ставку с тем свидетелем завтра устроим!» И в камеру отправляет. Я за ночь всю голову сломал, думал, что делать. Как следаки таких липовых свидетелей набирают, я уже и тогда знал, но толку-то с того? Судье же ничего не докажешь, а у меня тем более тогда репутация уже солидная была, вор-рецидивист, три ходки, побег из-под стражи... В общем, думал я, думал и решил, что бежать надо, другого выхода нет. И тут мне пацаны, соседи по камере, маляву передают, а там написано, чтоб я не дергался и ждал очной ставки. И подпись незнакомая – Батя. Я тогда такого погоняла не знал. Ну, решил подождать. И представь – приводят на очную ставку вместо свидетеля одного из пацанов, с которым я кассу брал. Я его до дела и не знал, его местные с собой привели, порекомендовали. Я напрягся, жду. Этот пацан такой тихонький, скромненький сидит, на все вопросы следователя кивает, а потом, как тот стал протокол заполнять, пацанчик как двинет ему по башке! Тот сразу в нокаут – я даже не ожидал, следак был боров здоровенный. Ну, я, конечно, в непонятках. Следака вырубить – это, считай, ничего не сделать. Нужно еще из здания выбраться, а там на каждом углу по мусору. Но пацан мне говорит, мол, спокуха, все продумано. Я решил, что он хочет конвоиров в кабинет вызвать, их вырубить и нам в их формы влезть. Шансов мало, ясное дело, но что еще придумаешь? Но он правильный оказался – сказал, что в ментовскую форму западло влезать, у него план получше. Подошел к двери, запер ее изнутри и к окошку. Вытащил какую-то тряпку из кармана, махнул и в дальний угол метнулся сразу, а мне заранее сказал, чтобы я там стоял. Тут на улице рев, и стенка, где окно было, рушится. Грохот, треск, пыль столбом, а в проломе – кузов грузовика. Водитель, видать, с места дал задний ход на полную катушку и стенку проломил, она там хлипкая была. Ну, мы с пацаном оба в грузовик, на дно падаем, и понеслась машина! За нами не гнались даже. Мне этот пацан потом рассказал, что ментовским машинам, которые у ворот стояли, шины прокололи, а остальным выезжать долго было. Так мы и смылись, а про то, как Батя полментовки разрушил, потом блатные по всей стране рассказывали, – Вахтанг улыбнулся своим воспоминаниям и пригубил вина из бокала.

– Дядя Вахтанг, а что это был за Батя? Тот самый твой друг, о котором ты мне уже рассказывал? Ну, из Магадана который?

– Он, Софико, он самый, – кивнул грузин. – Так мы с ним познакомились, а потом у нас дел общих много было. Я его сразу запомнил. Ведь все мои старые кореша разбежались, а он меня и не знал совсем, а не бросил подельника. Да и хитер оказался, свидетелю липовому еще у него в подъезде по башке дал и под его видом в ментовку пролез. И правильно, кто там его в лицо-то знает? Там же со свидетелями во время следствия все как? Вы гражданин такой-то? Пройдите в кабинет, номер которого в вашей повестке указан, – грузин коротко хохотнул. Воспоминания изрядно подняли ему настроение, он даже забыл на время о ноющих почках и дающем перебои сердце.

– А когда ты его последний раз видел, дядя Вахтанг? – спросила девушка.

– Кого? Батю? Ох, давно, Софико. Лет семь назад, а то и побольше. От Магадана до нас, сама понимаешь, сколько, а теперь мы к тому же и заграница...

Грузин отхлебнул еще вина и набрал в грудь побольше воздуха. Софико уже знала, о чем он сейчас заговорит. После воспоминаний о молодости у дяди всегда шли рассуждения о том, как плохо, что большая страна, в которой, по дядиным словам, даже уголовники были людьми порядочными, распалась на много маленьких, в каждой из которых теперь царит полный беспредел. Но заговорить об этом пожилой грузин не успел. В кармане его халата запищал мобильник. Вахтанг вытащил телефон и поднес его к уху:

– Да, я. – Он нахмурился и замолчал, внимательно слушая своего собеседника. На щеках пожилого грузина, только что казавшегося обычным вспоминающим молодость стариком, заиграли желваки, а глаза прищурились, он сразу словно бы скинул десяток лет и стал похож на насторожившегося хищного зверя. Новости явно были не из числа приятных.

– Понятно, – наконец сказал Вахтанг. – Положи, где обычно. Я посмотрю.

Он выключил мобильник, спрятал его в карман и виновато посмотрел на племянницу:

– Прости, Софико, но у меня дела, так что допивать ее, – грузин кивнул на бутылку с вином, – тебе одной придется. Мне ехать надо.

– Надолго, дядя Вахтанг? – спросила девушка.

– Не знаю, доченька. Может быть, и надолго.

3