Письма из Гималаев

Уверен, что покорим гору, что все упирается лишь в целенаправленные тренировки и правильное дыхание.

Мы наслаждаемся проведенным здесь временем. Даже если не суждено будет взойти на Нанга-Парбат, я никогда не буду жалеть, что удалось увидеть эти гигантские горы и огромный горный массив у Хунзы, за которым граница с Россией.

Мы с Колли абсолютно в норме. У Гастингса все еще болит потянутая лодыжка[14]. Впрочем, надеюсь, он будет в строю уже через несколько дней.

В общем и целом тут неплохо, но восхождение не имеет ничего, ну или почти ничего общего с тем, к чему мы привыкли в Альпах. Дыша разреженным воздухом, за день едва ли удается преодолеть чуть более километра, да и то получается дойти только туда, куда могут добраться носильщики с грузами.

Нам удалось занести часть груза на Нанга на высоту 4900 метров, но чтобы тащить его дальше, потребуются неимоверные усилия, потому что носильщики не могут пройти выше отметки в 4419 метров, где начинается верхний ледник.

Но я надеюсь, что все получится, ведь до сих пор мы преодолевали все трудности и сильно продвинулись в тренировках.

Я сделаю все возможное, чтобы положить Нанга к твоим ногам, пусть даже понемногу и начинаю сомневаться в успешном исходе.

Находиться в разреженном воздухе тяжело, но еще хуже солнце, оно так печет, что к десяти утра мы уже совершенно без сил.

Мы с Колли занесли вчера 5,5 кг шоколада, шесть упаковок с печеньем (по 900 граммов каждая), консервированные супы и прочее почти на 5200 метров на склон горы и сложили все в водонепроницаемые мешки. На следующей неделе сделаем еще одну ходку, чтобы доставить эти сокровища на вполне преодолимый скалистый гребень на высоту около 6000 метров.

Затем с третьей ходкой рассчитываем поднять припасы до подножия главной вершины, на отметку около 7000 метров. В любом случае путь нам теперь более чем известен.

Шансов покорить вершину немного. Колли уже не особенно и рвется, а старина Гастингс умудрился простудиться, так что я могу рассчитывать лишь на гуркхов. Они, к слову, превосходные альпинисты и прекрасные люди, но все же не могут оказать должного содействия члену Альпийского клуба. Ну да ладно, я, видимо, уже совсем скоро вернусь. Не огорчайся из-за Нанга.

Я сделал несколько удивительных высотных восхождений и видел такие утесы и сераки, которые Альпам и Кавказу даже и не снились.

Нанга с этой стороны – это три с половиной километра скал и льда, невероятно крутых и сложных, словно несколько Маттерхорнов и Монбланов, поставленных один на другой.

Наверняка удалось бы подняться, если бы Рагобир, один из гуркхов, в решающий момент не заболел. Пришлось провожать его вниз.

Несомненно, разреженный воздух выше 5,5 км сильно влияет на нас.

Завтра собираюсь вместе с гуркхами добраться до долины Ракиот через перевал. Гастингс и Колли возьмут носильщиков и припасы и пойдут в долину низом.

Если северо-западная сторона Нанга окажется легче, тогда, может, мы и поднимемся. Тебе тут же пришлют телеграмму, и она придет раньше, чем это письмо!

Это последнее письмо не датировано. Возможно, оно было отправлено 23 августа. 24 августа Маммери с обоими гуркхами видели на склоне горы последний раз.

Экенштейн[16] настаивал, чтобы я не брал с собой книги. Согласно его концепции, путешествуя в дальних странах, нужно на время превращаться в настоящего дикаря. Но по опыту я знаю, что человек жив не хлебом единым. Поэтому причину возникновения психической и моральной неустойчивости у европейцев, которую приходилось наблюдать почти в каждом путешествии, я связываю скорее с тем, что им недостает спокойствия ума, чем с физическими тяготами и лишениями. Так, из-за какого-то куска сахара даже лучшие друзья могут начать бить друг другу морды. Не то чтобы я хотел сказать, что не выжил бы без Мильтона и других авторов на леднике Балторо, однако нельзя игнорировать факт, что Пфаннль спятил, а Весселей превратился в такого обжору, что начал красть еду[17].

В случае моей смерти Джорджу Сесилу Джонсу надлежит сделать следующее: тело забальзамировать, облачить его в белую мантию Тау, красно-золотую тунику Абрамелина с поясом, положить в гроб корону и жезл. А также большой красный меч. Все мои магические драгоценности похоронить вместе со мной. Нужно подготовить склеп для подобающего размещения гроба, при этом отказаться от всяких украшательств. Использовать белый камень. На надгробии написать одно-единственное слово «Пердурабо»[18]. Замуровать вход в склеп, тщательно скрыв его от глаз простых смертных. Избавиться от любых упоминаний об этом месте. В склеп поместить пергаментные книги со всеми моими произведениями в герметичной упаковке. Место должно быть выбрано исключительно Джорджем Сесилом Джонсом, и знать о нем должен лишь он один. Склеп должен располагаться на священной земле.

До вершины Канченджанги всего три километра отсюда, и я наконец-то смог увидеть земли, прежде скрытые от людей. Как только я поднялся еще на пару метров выше, последние сомнения рассеялись.

Перед нами простирались ущелья, беспрестанно атакуемые лавинами, глядя на которые приходилось оставить всякую надежду на то, чтобы добраться до главного хребта напрямую. Вид самой горы удручал гораздо меньше, чем пути, к ней ведущие.

Ни одно снежное поле даже отдаленно не было горизонтальным. Ни на одном участке склона не видно было ни единого квадратного метра, чтобы поставить хотя бы самую маленькую из наших палаток. А на самих скалах (если допустить, что человеческих сил хватит на то, чтобы проделывать акробатические трюки на такой высоте) не просматривалось ни одного приемлемого пути для восхождения.

От себя лично и как член Королевского географического общества выражаю сочувствие в связи с крушением Ваших лучших надежд. Вы, равно как и близкие семи погибших, можете рассчитывать на мою искреннюю деятельную поддержку. Это печальное событие дало повод вспомнить о распространенном у моего народа веровании, согласно которому горные выси являются обителью богов Шивы и Парвати. Любая попытка вторгнуться в их владения обернется для индуистской страны ужасными последствиями. Эта вера настолько сильна, что Вашу великую неудачу обусловливают гневом богов, который никто из моих подданных не осмелится вызвать[19].

Сегодня вечером вчетвером занимались проверкой кислородных аппаратов. Ирвин усовершенствовал конструкцию, облегчив ее вес на два с лишним килограмма, и она стала гораздо лучше и надежнее. Оказалось, что я могу легко нести аппарат в гору, даже не открывая вентиль, а уж с использованием искусственного кислорода и подавно. Передвигаться по сложному рельефу на большой высоте с грузом очень тяжело, лучше идти налегке. Общий вес аппарата сейчас около четырнадцати килограмм. Спереди ничего не болтается и не мешает идти, и по ощущениям нести его довольно удобно. Мой план – тащить на себе как можно меньше, идти как можно быстрее и поскорее добраться до вершины. Финч с Брюсом в прошлую экспедицию были слишком перегружены кислородными баллонами.

14

Джеффри Гастингс – британский альпинист. Джон Норман Колли – британский ученый, альпинист, исследователь. После объединения Гастингса и Колли с Маммери для попытки восхождения на Нанга-Парбат они стали известны как «три мушкетера». Впоследствии Колли издал книгу о своем пути в альпинизме («Climbing on the Himalaya and other mountain ranges», 1902), в которой, в частности, описывает трагедию на Нанга-Парбат.

15

Эдвард Александр Кроули – английский поэт, художник, писатель и альпинист, один из видных идеологов оккультизма и сатанизма XX века. Во время путешествий по Европе, Азии, Африке и Америке совершил попытки восхождения на К2 и Канченджангу.

16

Оскар Йоханнес Людвиг Экенштейн – английский альпинист, совершивший в конце XIX – начале XX веков ряд восхождений и первопрохождений сложных альпинистских маршрутов в Альпах и Мексике, руководитель первой экспедиции на К2, изобретатель альпинистских кошек. Считается основоположником боулдеринга – одного из направлений скалолазания.

17

Кроули и Экенштейн собрали сильную команду, включавшую британца Гая Ноулза, швейцарского военного врача Жако Гиярмо и двух австрийских горных гидов, Хайнриха Пфаннля и Виктора Весселея. Команда прибыла в Равалпинди в конце марта с тремя тоннами снаряжения и продовольствия. Когда альпинисты собирались выехать в Сринагар, местная полиция по приказу самого вице-короля Индии лорда Керзона арестовала Экенштейна. Вице-король не хотел, чтобы восхождение состоялось. Однако Кроули в полном соответствии со своей жизненной философией проигнорировал запрет и взял руководство на себя. Через три недели Экенштейн, освобожденный из-под стражи без объяснения причин, догнал экспедицию. Въезжая в Балтистан из Кашмира, Кроули описывал, насколько тяжело ему было привыкнуть к пересеченной местности: «Отвратительные нагромождения бесформенного однообразия. Ни одной благородной линии, глазу не на чем отдохнуть. Ни вдохновения, ни интереса – ничего, кроме единственного желания, чтобы эти нескончаемо однообразные дни поскорее закончились».

Последним оплотом цивилизации на маршруте была деревня Асколе, где между Экенштейном и Кроули разгорелся спор относительно веса багажа. К ужасу Экенштейна, Кроули настоял на том, чтобы взять с собой большую коллекцию сборников поэзии.

Несмотря на все эти препятствия и нестыковки, несмотря на недуги, преследовавшие альпинистов (Кроули подцепил малярию, Экенштейн и Ноулз – тяжелый грипп), экспедиция сумела подняться на К2 на 6525 метров.

18

С латинского «Претерплю до конца».

19

Далее в письме махараджа указывает, что «непальские племена, живущие высоко в горах, в том числе шерпы, верят, что, когда человек срывается и погибает, это жертва богу, обитающему на этой горе. Также, согласно поверью, любой, кто окажется на этой горе в том же месте, в тот же день и час, тоже сорвется и погибнет».