Страница 3 из 15
Герасим выделил тяжело раненому отельный угол в избе, в который не совались даже дети. Незнакомец оставался без памяти, но от него тянуло такой невероятной силищей, что домашних просто трясло от страха. Этот страх и спас Вассу от расправы, когда к Рождеству её фигура неожиданно округлилась. Медяки незнакомца той зимой спасли семью от лютого голода, поэтому… В общем беременную девку называли шлюхой всего по пять раз на дню (не больше). Однако по мере роста живота скотницы, силы её немощного приятеля стремительно таяли. Васса ходила с опухшими глазами, но поделать ничего не могла. Хотя, казалось бы, где оно – хвалёное ведьмино чародейство.
На вербное воскресенье раб божий преставился. В деревне были уверены, что он – слуга Преисподней, и направился в адский ад прямиком со смертного одра. От этого всем стало как-то легче. Крестьяне вознесли благодарственные молитвы, плакала только Васса. Но тоже недолго.
На вербное воскресенье раба божия разрешилась от бремени здоровым мальчиком, которого домочадцы Герасима тут же хотели удавить или утопить. Но не смогли договориться, какой именно способ детоубийства в данном случае уместнее.
А потом в деревне начались такие дела, что стало не до ведьмы. То есть около клети Вассы постоянно шатались чужие мужики, особенно по пьяни. Но ведьма так горевала по мёртвому отцу своего отродья и так разрывалась между младенцем и хозяйством, что даже пьяные быстро понимали – здесь им ничего не обломится.
– Может все-таки сожжём? – протрезвев, кричали неслучившиеся полюбовники на деревенском сходе. – Бог с ней, с братией. Наврём что-нибудь.
– А зачем? Она глаз не мозолит, на улице почти не бывает, – кричали в ответ. – Нехристьянское это дело – жечь.
– Может просто покалечим? Лицо порежем или чего ещё? – наседали полюбовники.
– А вы про семь духов помните? – не уступали умные. – И может в ней не семь, а двадцать семь антихристов? На всех вас как раз хватит!
Вообще Васса, несмотря на выдающуюся внешность, была очень тихим и даже забитым созданием. Было очень сложно представить двадцать семь бесов, сидящих в её высоком и стройном (даже после) родов теле.
Исключительно приворот – объяснили деревенские связь загадочного незнакомца с тихой ведьмой. Ну, или их со слугой Преисподней тёмные души просто нашли друг друга, ибо подобное тянется к подобному.
– Чаво тогда с дитём? Надо отобрать, и хотя бы крестить выродка. Она ж сама в церковь не ходит, – продолжал беспокоиться деревенский сход.
– Вы что! А если всё-таки решим жечь, их же тогда вместе надо того… – возникла у соседей новая мысль. – А некрещённого жечь – греха меньше.
– Точно! Только давайте сожжём их позже. А сейчас не до них.
И крестьяне, как обычно, не сумев ни о чём договориться, разбрелись по своим делам.
* * *
Об убивстве на всякий случай сообщили монахам, но они особо не заинтересовалась – прочли заупокойную, закопали, и забыли. Действительно, хватало других забот. Половина деревни, в том числе и семья Герасима, лихорадочно готовилась к переселению. Солотчинская братия получила от Государя земли в Тонбовском уезде. И первые сходцы рассказывали о невероятных качествах тамошних почв. Сражаться с недородом и голодать на старом месте в Зарайском уезде8 всем надоело, и домочадцы Герасима решили рискнуть.
Идти на новое место было сравнительно недалеко. Но сборы и дорога заняли больше трёх лет – пока построились, пока перевезли людей и весь скарб, пока перегнали скот…
И вот теперь – главный вопрос. Зачем Герасим потащил в Преображенское ведьму и её ублюдка? И почему не бросил их в прежнем доме, где остался его старший сын? Ответ прост: со временем Васса стала частью герасимова домашнего хозяйства. Пользы от неё оказалось больше, чем напряга с соседями. Особенно, когда голова у соседей забита переездом, а не сплетнями.
Ну, а сама женщина наивно верила, что в новом доме, в новом селе, всё будет иначе. В самом деле, Мартин рос, и вскоре стал помогать матери. Но в остальном жизнь практически не поменялась. Летом они жили в хлеву со всей его неустроенностью. Поросята были милы, но очень уж сильно воняли. Осенью им (иногда с поросятами) разрешали перебраться в сенцы, где в ноябре изо рта шёл пар, а с декабря по март – замерзала в крынке вода.
Преображенское было намного больше их старой деревни, стояло на оживлённом тракте, имело две постоянных ярмарки и являлось логовом множества разбойников из Ценского леса. В общем, ведьма оказалась далеко не самым странным жителем села. Но пройти по улице и не получить от мальчишек в спину несколько комьев грязи, они с Мартином не могли. А выбираться из своего двора приходилось – хотя бы по воду, или ради того, чтобы перегнать скот на выпас в сельское стадо.
Спасибо хоть камнями не били. Эту опасную забаву сильно не одобрял староста Афанасий Погодаев. Однажды он так выпорол парня, который пренебрёг запретом, что тот не мог подняться с полгода, и чуть не отдал Богу душу. Родные хулигана по поводу расправы не протестовали, и выражали готовность (при необходимости) добавить и от себя. Иначе было нельзя.
В селе жили сходцы из разных монастырских вотчин, и отношения между землячествами не заладились. Среди уличных ребят вражда поначалу выливалась в набеги с перестрелки камнями и разбитыми головами. Батый с Мамаем просто отдыхали. Староста положил этим битвам конец. Но мальчишеские ватаги по-прежнему не давали проходу тем, кто им не нравился, и кто не мог дать отпора. Вассу они сильно не уважали (ясное дело, за что уважать ведьму). И неизменно закидывали её грязью с конским дерьмом. Но скотницу этим было не пронять. В дерьме она жила всю свою жизнь.
* * *
– Постой, красавица, – вот это воистину были удивительные слова, Васса не сразу поняла, что обращаются к ней.
– Ой, а что это вам нужно? – женщина оглянулась на спешившего к ним Митрия, маленького, лоснящегося здоровьем и бодростью рыжебородого монаха.
– Вот, я вам… Прокляну! – монах подтянул чёрную рясу и напустился на уличных хулиганов, а те испуганно спрятались за изгородь.
– Благословите, отец, – Васса поставила свою ношу на землю, отряхнула дерьмо с подола и склонила голову, как того требовали правила общения с братией.
– Женщина с полными вёдрами – к удаче, – лукаво улыбнулся Митрий, быстро перекрестив голову женщины и её сына, которого Васса тоже подставила под знамение.
– Только не к нашей, – скотница разогнулась, воздохнула и посмотрела на монаха сверху вниз.
Кряжистый собеседник едва доставал худой и высокой женщине до плеча.
– Жаловаться на жизнь грешно, сестра, – Митрий снова погрозил пальцем хулиганам, которые высовывались из-за забора. – Господь наш Иисус милостив и прислал меня к тебе на выручку.
– Мне не нужна помощь, это всего лишь глупые мальчишки, – Васса бросила взгляд на метателей грязи и снова потянулась к вёдрам.
– Сестра, а ты не хотела бы приодеть своего мальца? – монах, наконец, перешёл к делу, и облизал потрескавшиеся губы (этой своей привычкой он сильно напоминал сытого рыжего кота).
– Но вы же понимаете, кто я? – тревожно ответила вопросом на вопрос ведьма.
– Разумеется, – засмеялся Митрий. – Но меня весь этот суеверный бред не интересует, и колдовство меня не берёт. Я ж святой человек. Свя-то-ша!
– Мама, это же самый благочестивый человек в округе, – вставил слово Мартин. – К нему всё село ходит за молитвами и лечебными травами.
– Правильно, ходит, – одобрил монах, уделявший мальчишке едва ли не больше внимания, чем Вассе. – И прошлой осенью добрые люди нанесли в лесную землянку так много тряпья, что мне сколько не надобно. А сжигать жалко. К тому же Господь велел делиться. Так что приходите и выбирайте, что надо – потом перешьёте. А то на ваши лохмотья смотреть страшно.
– Мне надо испросить разрешения у хозяев. Может, эта одежда им самим не помешает, – не верила своей удаче скотница.
– С Герасимом я договорюсь. Он мне должен, – Митрий снова облизнулся, подмигнул Мартину, и пошёл прочь.
8
Зарайский уезд – территориальное образование с центром в городе Зарайске, существовавшее в 1778-1929 годах. Я имел в виду, что Мартин и Васса жили в деревне моих предков – Тюнино на речке Пилисе. Ранее она относилась к селу Григорьевскому (ныне – Луховицкий район Московской области). Всех секретов книжки я раскрывать не стану – на мой взгляд это разрушит сказочность мира Мартина (напомню, что это не совсем одно и то, что мир Российской империи XVIII века). Но кое-какие моменты всё же необходимо уточнить. Всего лишь на сотню примечаний.