Страница 25 из 25
Парень отпил из своего картонного стаканчика, будто намекавшего на то, что он здесь временно. Будь они чуть более суеверными, ну, или как Заимокуза, можно было бы сказать, что уход Хачимана был предрешён судьбой, а стаканчик — знак для тех, кто способен видеть. Но нет, это был просто стаканчик.
— В общем, я пришёл попрощаться. Не сказать, что наше общение задалось с самого начала, но со временем я почти перестал чувствовать, что мне здесь не рады, — парень высказал то, что лежало у него на сердце.
— Хикки! Мы тебе всегда рады!
— Спасибо, Юигахама, ты всегда была доброй. Не всегда справедливой, — не смог не припомнить тот случай Хачиман. — Но доброй.
По щекам расчувствовавшейся Юигахамы потекли слезинки. Плачет даже в такой ситуации? Он же ей на самом деле безразличен. Из неё бы получилась неплохая плакальщица на похоронах. Усилием воли Хачиман отогнал от себя эти несправедливые по отношению к Юигахаме мысли, навеянные паранойей человека, которого долгое время отвергали.
— Ну, если вам больше нечего сказать, я пойду, — Хачиман достал уже написанное заявление и подтолкнул его к Юкиношите.
— Думаю, ты заслужил право иногда заходить сюда, — спокойно произнесла Юкиношита.
— Спасибо за предложение. Всем пока.
— До свидания, Хикигая.
— Пока, Хикки.
И он и она знали, что парень, скорее всего, не воспользуется этим предложением, но приглашение заходить время от времени, это одна из типичных доброжелательных фраз при прощании. Видимо, его и правда не выгонят, если надумает придти.
С тех пор началась новая жизнь Хачимана Хикигаи. Бросив клуб, он в полной мере осознал, как сильно тяготился им. С удивлением, парень обнаружил, что жизнь заиграла новыми красками. Ироха и без того сделала её намного лучше, но теперь мироощущение Хачимана значительно изменилось. Мир перестал казаться плохим местом, а жизнь — утомительной обязанностью.
Конечно, в его жизни ещё оставались вещи, которые ему не нравились, но совершив такой решительный поступок, как уход из клуба, Хачиман почувствовал, как будто к нему вернулась частичка его жизни и теперь он имеет над ней гораздо большую власть. Будто бы он перестал быть никчёмной щепкой, увлекаемой течением, а стал хозяином своей судьбы.
Как и ожидалось, когда он перестал врать себе, дела пошли в гору!