Живи и не бойся

Макс пожал крепкую руку и удивился спокойствию русского, который выглядел так, словно ничего особенного не произошло.

– Максим. У меня отец русский, и в опасности я даже не замечаю, как перехожу на русский язык. А ты сам-то кто, что так ловко стреляешь?

– Российский консультант по безопасности.

– Чьей безопасности? – не понял Максим. Они зашли обратно в чайхану и снова сели за столик.

– Российских специалистов, которые работают в Багдаде. А на оружие имею разрешение, – добавил Иван и благодарно кивнул ожившему хозяину чайханы, когда тот поспешил принести чайник на их столик.

– Я смотрю, ты не очень удивился, когда услышал выстрелы.

– Кто же этому удивляется в Багдаде? Наоборот, здесь при малейших хлопках люди уже испуганно озираются и пригибают голову.

– А ты не боялся погибнуть, что так уверенно вышел на улицу, когда заслышал стрельбу?

– Как тебе сказать, – усмехнулся Иван, – если бы я не боялся, то уже давно бы погиб, а если бы боялся, то не стал бы наниматься на эту работу.

– А почему вы называетесь консультантами, а не охранниками?

– Потому что мы разрабатываем безопасные маршруты для наших подопечных, организовываем им сопровождение, чтобы в итоге все остались живы и вернулись на Родину. Они же не только работать хотят, но и на рынок ходить, и на экскурсии, и даже на рыбалку, – весело улыбнулся русский, впервые показав белые зубы. Его внимательные глаза, с мелкими морщинками вокруг, чем-то напомнили Максу отца. Он не выглядел этаким Рембо, его жилистая фигура не увязывалась с образом крутого парня. Но Макс видел его реакцию, когда он быстро развернулся и выстрелил в террориста, а потому в его профессионализме уже не сомневался.

– А с американцами и британцами вы общаетесь?

– Американцы нам визируют разрешение на ношение оружие – вот и всё общение. А британцы сильно осторожничают и не стараются подружиться. В Басре, их зоне ответственности, почему-то чаще всего происходили теракты и диверсии. Наверное, поэтому они за пределы базы особо не высовываются, ездят строго по своему маршруту. И на свою базу никого не пускают. К нам один раз приезжал какой-то англичанин. Мы думали – хочет навести контакт, обменяться телефонами. Но он поднялся на верхний этаж просто чтобы посмотреть, не простреливается ли с нашей высоты их база. Мы для них почти как иракцы.

– Мне казалось, что европейцы в таком сложном регионе должны держаться вместе.

– Ты ещё скажи – дружить, – насмешливо поддел его Иван.

– А почему бы и нет?

– Да ладно, не обижайся, мы тоже на это рассчитывали. Но когда у нашего технаря случился гнойный аппендицит, мы решили отвезти его в ближайший госпиталь к англичанам, так они даже ворота не открыли, послали нас и всё. Выручили арабы… Хотя мы их тоже выручаем – наш врач многих бесплатно лечит.

– С арабами, значит, легче подружиться?

– А что здесь удивительного? – пожал плечами Иван, – надо просто знать хотя бы немного их обычаи и менталитет и не оскорблять их своим невежеством.

– И какой у них менталитет?

– Ты меня удивляешь, во Франции, по-моему, сейчас треть населения – арабы, а ты меня спрашиваешь, какой у них менталитет.

– Да у нас никто этим не интересуется. Каждый вращается в своём кругу…

– А, ну да… Арабы ценят смелость, щедрость, а главное – умение держать слово. В их понятии благородный человек – это тот, кто делает то, что обещал. Но не со всеми, конечно, можно подружиться, – задумчиво протянул Иван, потягивая чай. – Нам часто приходилось идти на хитрость, чтобы не рисковать жизнью наших специалистов: то другой транспорт заказывали, то неточное время выезда сообщали полиции, то направление меняли. Всякое бывало. Сейчас стало получше, но тоже хватает неприятностей. Недавно воду привезли отравленную. Хорошо, что сами же водители и предупредили, чтобы мы её не пили, а то бы…

– А почему вас хотят убить? И кто?

– Ты задаёшь слишком много вопросов, на которые я не всегда знаю ответы, брат, – задумчиво произнёс Иван.

Макс удивился, когда услышал, как его назвал русский. Даже в русской общине, где он вырос, никто не называл друзей братьями. Скорее всего, Иван долго прожил на Востоке и проникся местными обычаями. Но Максим удивился ещё больше, когда услышал, что чайханщика-араба Иван назвал отцом. Какой он ему отец? Никогда бы ни американец, ни француз не назвал араба отцом. Что-то было в русской культуре, чего Макс не знал…

Дверь с шумом открылась, и в кафе, громко топая, вошли несколько полицейских, за которыми Макс увидел знакомую фигуру американского офицера с автоматом. Он тоже узнал Максима и кому-то крикнул на улицу:

– Он здесь!

Вошли ещё двое. Один из них был Жерар. Вид у него был взволнованный.

– Макс! Как ты?

Максим досадливо поморщился от такой опеки и встал навстречу брату.

– Нормально, что ты кричишь?

– Как что? Ты здесь один, без охраны… На рынке какой-то сумасшедший бросил бомбу, кто-то стрелял…

– Я не один… Кстати, вот этот человек убил двоих террористов.

Жерар удивлённо уставился на Ивана, который в это время общался с полицейскими и показывал им разрешение на ношение оружия, завизированное американцами. Майор посмотрел на печать и подтвердил её подлинность. Во взгляде военных и полицейских недоверие сменилось скрытым уважением к русскому, не испугавшемуся вступить в противостояние с террористами в одиночку. Они отдали честь и засобирались на выход.

– Поехали, Макс, хватит тебе уже здесь сидеть, – потянул за рукав Жерар.

Максим повернулся к Ивану и протянул ему руку:

– Прощай, рад был знакомству.

– И тебе не хворать, может, ещё встретимся, – широко улыбнулся русский. – Передавай привет отцу.

– От кого? – удивился Максим.

– С Родины…

Глава 7

Самолёт приземлился в Париже ближе к вечеру, и Макс, пока они с Жераром проходили паспортный контроль, позвонил Валери. Он едва сдерживал нетерпение, дожидаясь, чтобы она извлекла из своей необъятной сумки телефон и наконец ответила на звонок. Жерар насмешливо поглядывал, но Максу было всё равно, что думает брат. Он соскучился.

– О, Макс, привет, – легко и без особых эмоций ответила девушка, – как ты? Уже прилетели?

– Я приеду к тебе? – нетерпеливо спросил Максим, махнув рукой такси, – или, может, ты ко мне?

– Не-е-ет, дорогой, сегодня я занята. Но ты не расстраивайся, завтра обязательно увидимся, ладно? Я позвоню. Целую, не скучай.

Хорошо, что Жерар сел в другую машину и не видел его разочарования. Он смотрел на родной город, уже начинавший включать вечерние огни, но не видел ничего. Какая-то грусть сжала сердце. Уже не в первый раз Валери отказывала ему в свидании. Однако причина тоски сейчас была в другом. Вместе с разводом родителей в его личную жизнь проникло прозрение, что отношения людей вовсе не так просты, как ему бы хотелось. Всё больше и больше он убеждался, что одни и те же понятия счастья, любви, правды люди понимают по-разному. Недавно из любопытства он залез в русский словарь Даля, чтобы прочитать, как трактуется слово «счастье». Оказалось, что трактовок несколько. Одна из них объясняет счастье, как соучастье или со-частье. Получается, что человек счастлив только с кем-то, а одному невозможно быть счастливым. Всё правильно, Макс и не мыслил свою жизнь в одиночестве. Но почему тогда брак нужно откладывать и откладывать? Он мысленно задавал этот вопрос Валери, но не понимал, как она ответит. Её чуть насмешливая улыбка была слишком неопределённой, чтобы вселять надежду. И всё-таки Макс хотел форсировать события и добиться обручения.

Он с досадой подумал, что денег почти не осталось. Надо завтра пойти на Монмартр и порисовать туристов, тогда, глядишь, и на кольцо заработает.

Чёткий план принёс небольшое успокоение, однако, когда он ложился спать в одиночестве, глухое беспокойство от ревнивых мыслей заставило его ворочаться без сна ещё полночи. Зачем Жерар купил браслет с арабским словом «Любовь»? Кому он собрался его дарить? Катрин? Слишком прост для взрослой женщины. Есть ли у него девушка? Об этом Максу было неизвестно. И больше всего он боялся увидеть этот браслет на Валери…