Страница 4 из 5
***
Пруд засыпало снегом, на душе стало тихо и спокойно.
— Guten Tag!
Я обернулась: Анна шла ко мне. Да, удача на моей стороне. Теперь только пусть она поверит.
— Анна?! Я рада видеть вас в добром здравии!
В моем голосе звучит волнение. Все-таки во мне пропадает хорошая актриса.
— Что случилось? — Анна мне верит, это очень хорошо.
— Дело очень плохо. Я никому не доверять, я никого не знать, только вам.
— Да, да. Я слушаю. Может перейдем на ты?
— С радостью! — я с пылкостью, мне не свойственной, обнимаю ее.
— Послушай! Послушай! У меня есть тайна. Даже два.
Оглядываюсь на дом, никто не должен мне помешать, поэтому лучше уйти подальше. Я беру Анну под руку и спускаюсь обратно к пруду.
— Mutter очень больна. И ее болезнь сердч.
— Да, сердце, — кивнула Анна.
— Она лечить меня, себя. У нее есть врач герр Адольф. Здесь нет сердеч мастер Адольф. Я боюсь за mutter, — тут мне не приходится притворяться. Я действительно боюсь за маму.
— Но она такая приятная.
— Да. Да. Но это кажется в первый раз. Ты слышать сказку про графиню Батори? Это ее болезнь. Она всем рассказывать, — я поправила завязки банта на шубке Анны и продолжила: — Когда мне быть двенадцать лет, мы поехать в замок графини Батори. Он находится близко с нашим. По дороге выяснилось, что буря, и мы были должны остаться в комнате у графини. Мы и остались. И тогда с тех пор все пошло не так. И после того, когда она осталась в этой комнате, она и стала рассказывать всем эту историю. Я не знаю, что делать, я не знаю!
О, истерика у меня получилась прекрасной.
Анна схватила меня за руки.
— Она кому-нибудь рассказывала эту историю?
— Всем.
— Получается, Дарья Павловна могла слышать эту историю?
— В этом второй тайна. Дарья хочет быть такой красивой, как mutter, — я прикоснулась к щеке ошарашенной Анны.
Я шла вместе с Анной и вдруг подвернула ногу и упала на снег. От этого стало очень смешно.
— Я видела Дарья, я видела. Она шла из комнаты с ведром крови в ванную.
— Неужели это правда?
— Она хочет, чтобы полицейский взял mutter.
— Странно, дух Дуни тоже на нее показал.
— Да, пойдем. В ванна должна быть кровь, — твердо сказала я и помогла подняться собеседнице.
В доме стояла тишина и никого не было, кто мог бы нам помешать.
— Кровь! Кровь! — быстро сказала я, увидев ведро, и выбежала вон.
— Я должна предупредить Штольмана, — Анна была напугана не меньше меня. Похоже, комедия удалась на славу.
За мое фиглярство последовала расплата. Мама пропала. Если у нее очередной приступ, то это очень и очень плохо. Анна успокаивала меня, а я, как маленькая, ревела на ее коленях.
— Каролина, успокойся. Это не повод так переживать.
— Бедная mutter! Она совсем больна, вышла в одной рубашке.
— Ее обязательно найдут. Я сейчас, — Анна встала. Я была рада ее уходу, не люблю показывать эмоции на людях. За окном покачивала веткой тонкая осинка, и по двору кого-то вели. С моего места видно было немного, но армяк Михаила я узнала сразу. И прекратила лить слезы. Мишку поймали, надо торопиться, иначе полицейские узнают правду раньше, чем я.
— Барыня! — раздался голос. Я потеряла свое самообладание и рванулась к двери.
— Барыня! Это я, Михаил. Барыня! Вот заперли.
— А зачем же бежать?
— Как зачем? Ведь думали, что я Дуньку убил.
— Где ты был?
— Вы знаете, где был. Сама пришла в домик с харчами.
— Как? — я не понимаю таких сложных слов, а сердце колотится.
— С провиантом. Уж спасибо вам, барыня. Не знаю, чем заслужил.
— Ты убийцу не видеть?
— Видал за полчаса до того.
— Тут… Когда?
Сердце забилось сильней.
— За полчаса после того, как Дуньку зарезали.
— Что ты говоришь?
— Так то и говорю. Ваша тетка душу невинную сгубила. А вы можете нож поискать, коим Дуню зарезали.
Я отвернулась и вздохнула с облегчением.
— Барыня! — откликнул Мишка, протягивая сухой цветочек. — Барыня!
В хлев вошла Анна. Миша убрал цветок, а я с удивлением взглянула на нее.
— Здесь ее тоже нет, но ты не переживай. Мы обязательно найдем маму, — она сделала вид, что не заметила нас.
— Спасибо. Но где она? — теперь меня судьба конюха абсолютно не волнует. Хорошо, что он меня не видел.
— Навряд ли она в усадьбе прячется. Пойдем! Нужно поговорить.
Поговорить? Зачем же?
***
Господин Штольман обьяснил мне происхождение «крови» в ванной. Я разочарована, этот инцидент выставил меня в негативном свете.
— Простите, господин Штольман, в нашей сумасшедшей семейке я самая безумная. Это я подумала, что в ванне кровь, — тут я непроизвольно вскрикнула. Мама… В чем ее руки?
— … забойщики скотину режут, — тут поняла, что на руках у нее кровь. Мама смеялась. От этого мне хотелось зарыдать и одновременно закричать от радости. Да, я действительно безумная.
========== Глава 5. Конец комедии ==========
Вечером мы играли в карты. Дикарка совершенно не умеет играть, поэтому без зазрения совести я обыгрывала ее.
— Ты жулик, — рассмеялась я, когда она снова пошла не с той карты.
— Дарья Павловна, к вам господин Миронов пожаловал, — горничная прервала мою атмосферу веселья. Не люблю посторонних.
— Проси, — улыбнулась Дарья. Петр Иванович был любезен, но я нехотя протянула ему руку для поцелуя. Мне не нравится его любезность. Надеюсь, что он не заберет Анну с собой. Дело еще не закончено.
— Спасибо, дамы и господа, за приятный вечер. Но я спать, — мама поняла деликатный момент.
— Я тоже, — Дарья любит поддакивать. Мы встали.
— Не хочется уходить, — Петр Иванович несносен.
— Боюсь, не найдется у меня для вас комнат, Петр Иванович, — произнесла Дарья с улыбкой.
— Пожалуйста, не уезжай. Я боюсь, — шепнула я Анне, проходя мимо неё.
Я смотрела, как они тихо разговаривают, но понять разговор не смогла. Даже немного растерялась, когда ее дядя так быстро капитулировал. Я улыбнулась его вежливому кивку.
— Спасибо, что остался. Мне так спокойно, — мой план не собирался никуда проваливаться.
— Чего ты боишься?
— Я боюсь преступники.
— Но я буду рядом, в соседней комнате.
Я не верю в ее способности, она просто чудачка:
— Почему не спросить девушка, кто убить?
— А я спрашивала, но она не говорит. Наверное, она не видела убийцу.
— Очень плохо. Нам бы знать. Спокойной ночи, — с еле заметно иронией сказала я.
— Gute Nacht!
Но спать я так и не легла. Девушка представляла для меня опасность. Если она действительно медиум, то с минуты на минуты может вычислить меня. Нельзя… нельзя, это слово постоянно звучало в моей голове, когда прошла мимо стола и взяла ножик для фруктов, забытый горничной, и когда дернула ручку двери Анны.
Она там заперлась. Я несколько раз тщетно подергала и отступила. Ничего. Как там говорят русские… не мытьем, так катаньем возьмем.
Утром я предложила Анне покататься на лошади. План был готов с ночи.
Костюм немного жал под мышками, но я довольно покрутилась перед Анной.
— Ох, как тебе идет этот костюм, — Анна сделала мне комплимент.
— Да, — гордо улыбнулась я. — Я буду садиться на конь.
— Ты не боишься запачкаться?
— Для этого у меня… Сапоги, — я приподняла ногу. И тут Анна странно посмотрела на меня. Догадалась? В этом я не уверена.
На конюшне я подошла к черному коню и ласкового погладила его.
— Что? Что с тобой? — повернулась я к Анне. Она шла точно так же, как тогда, когда ходила по ночам.
Она отрицательно покачала головой. Я сняла с гвоздя уздечку. Девушка стояла, будто пришибленная.
— Что? — снова спросила я ее. Она затрясла головой. С ней все хорошо, уверила себя я и откинула веревку с шеи лошади, а затем повернулась к Анне. Ее не было, она отошла куда-то к бочкам.