Страница 3 из 12
Главное, что все в голове одно и то же – странные, странные, сестры, мать сказала – неестественный страх – ничего сверх того. Но уже приятный, достижимый.
Не могу понять, что со мной.
Поворот сто восемест градусов – палец как чиркнул по далеким камешкам. Иду, иду до соседского дома – чуть поднять плечо на повороте – чтоб «зачеркнуть» им белую раму посередь. Иду, иду на главную дорогу, невесомые шорохи гравия…
А может выше поднимать руки при ходьбе, в этой сиренево-синей мгле – почти как пассы, пассы, призрачные, будто размечивать что-то пальцами в синей листве, на домах, на далеких лесных елях, – потом еще выше, выше всего что есть – к небу, к вечернему небу поднимать руки – заполоняя сломленными пальцами-тенями ………………………………………………………
………………………………………………………………………………………
………………………………………………………………………………………
Потом опять все улеглось. Волнение растворилось.
Я и не заметил, как пришел на другой проезд. Я стоял, рассматривал дома, меркнущие белым кирпичом. Я совсем уже не знал, кто здесь живет, хотя это недалеко.
Я прохожу еще немного вперед, и теперь мне открылось это длинное во всю террасу окно. Дом был большой, трехэтажный, но жизнь в нем простиралась только на первом этаже.
Этот фиолетово-малиновый свет, переходя слева направо в ярко-розовые теплые оттенки, наполнял всю комнату дома, во всю ширь окна. Кое-где он даже темно-пурпурный. Оттенки теплели по стеклянным секциям створок и прозрачные шторы с каким-то инертным узором.
Синеватые и белесые блики от работающего телевизора – у правой стены, как раз на «теплой» стороне. Они так идеально гармонировали с необычным светом, распространявшимся по стенам и потолку – экран отбрасывал пятна тоже на всю комнату. Я мог угадывать меняющуюся картинку – на нем и в этих бликах – синевато-белый цвет моргает периодически, а потом что-то шевелится – простые, привычные движения людей из передачи… движения на стенах и потолочных реях. Розовых – к фиолетовым.
Кто-то смотрит в доме телевизор.
И в этом переходящем свете за окнами была какая-то бесшумная, затаенная вечность. И некто в ней вечно смотрит телевизор. Но никогда не переключит на другой канал. Изображения меняются только сами собой, а человек лежит на кровати и отдыхает, и я чувствовал отсюда, как ему умиротворенно и хорошо… будто это я сам.
Казалось, весь необыкновенный свет в комнате исходил из телевизора, как из проектора… но так не могло быть.
Но откуда же тогда эти фиолетовые и розовые тона? Даже малиновые и…
От люстры или бра, но его совершенно не было видно.
Так сказочно и приглушенно-ярко смотреть на окно. Но можешь ловить все в полной мере только четверть минуты – не больше. А потом…
Я снова окунался взглядом в этот странный свет. И сейчас вокруг такое спокойствие. Ночная сиреневая дымка. Замершие облака, серо-черные, тонкие, далекие – на потухшем небе. И еще их клочки кое-где над головой. Как дым – сухой, остановившийся, угольный.
Этим вечером мне, наверное, больше чем обычно хочется изучать поселковые дома? И каждый запущенный участок, ассиметричный дом… смотреть, почти выискивать потаенные движения теней – там, где дальние неясные гряды земли. И гадать, имеет ли это отношение к тому, что рассказала мать?.. Нет, ничего подобного. Я только подумал, что это могло бы быть так…
И вот я возвращаюсь на свой проезд и подхожу к участку, где раньше жила Альбина. Теперь тут новые жильцы, они выстригли всю траву, и даже ни одного дерева не растет. На середине газона лежит резиновый детский лягушатник, тускло поблескивающий под луной. Дом они здорово отремонтировали, оббили новенькой доской… он кажется таким свежим и современным, совсем не навевает мыслей о прошлом. Я смотрю на дом и не испытываю почти… ничего. По крайней мере, сейчас.
Слева, в дальнем углу участка построена беседка, возле самого забора, за которым – стена елового леса. Черные ели – остроугольные и плоские. Кажется, ничему живому сквозь них не протиснуться.
Глава 4
На следующее утро я снова подхожу к этому участку и так же смотрю на Альбинин дом.
Днем он кажется еще более обновленным, еще более приветливым. Терракотовая черепичная кровля, и этот горизонтальный пластиковый желоб на краю ската – он так весело алеет на солнце, так свежо.
Нового хозяина зовут Сергей, он здесь уже года два, я с ним общался несколько раз. У него жена и двое детей. Но этим летом я никого еще не видел.
Он всегда так приветлив, зазывает к себе.
Помню, наш прошлогодний разговор:
– Ну и как тебе беседка? Классная получилась? – спрашивает.
– Да, очень хорошая. Мне очень нравится. Как вы здесь вообще все выстригли…
– Ну а чего! Пространства больше. Это ж для детей… ты-то когда себе своих собираешься?
– Ну… не знаю пока.
Обычная праздная болтовня.
Я опять изучаю дом. Интересно, почему Сергей пока еще не был в этом году? – ведь уже конец июня.
Проездная дорога здесь заканчивается, а перекрест нее по границе участка проходит речка…
Над речкой метается стрекоза. Она то залетает в трубу под дорогу, то вылетает на солнце и описывает треугольник.
Я наблюдаю за движением стрекозы вдоль воды.
Которая плотно затянута ряской. Совсем невидно воды – она запорошена меленькой зеленью – легкая вязкость.
Стрекоза метнется – зависнет, метнется – зависнет, то над борщевиком, то над кувшинкой, то над шариком физалиса – он упал на ряску.
Равные промежутки времени по одной траектории.
Я вспоминаю, как мать вчера говорила о дочерях Альбины… сестры, они были странные какие-то…
Буф-ш – резкий толчок! – в землистую воду – ш-ш-ш-хл-л-л…
Кого-то толкают в воду – мощный, нечеловеческий толчок.
Страх, страх – секунду схватил мышцы моего лица и весь мозг, как какой-то клинический приступ!!..
Такая сила – тот, кто толкает, сам оказывается под водой…
Буфш-ш!! – а-а-а-а! – немой крик в голове, веки стиснуты.
Секунду еще вижу как двое борются… в грязной жиже, меж страшных, размякших комьев земли-и-и-и!…………………………………………
Потом все разом отпускает.
Я берусь за виски, я-я-я… уже с открытыми глазами делаю несколько вращательных движений – указательными пальцами – фу-у-у-у-у…
Чтобы голову отпустило.
Что это было? Откуда?
Не могу понять… что это?
Трясу головой. Да, уже отпустило, ничего нет… а что было?.. Все такой же зеркальный солнечный свет вокруг…
Я смотрю на дом. По-прежнему он кажется совершенно…
Нет, он не связан с этим внезапным приступом, я уверен. Все как обычно.
Но теперь уж меня время от времени передергивает в плечах – будто кто-то одежную вешалку дернул… внутри меня. Стальную, холодную.
Еще Сергей говорил… тоже в тот разговор год назад, рассказывал:
– …представляешь, он на нее колесом наехал… прикинь? Николька, мой сын, и приносит домой – а она еще живая.
– Ага… – я кивнул отстраненно. Слушал вполуха.
– Вот такого размера… я вооще опешил. Ее ведь очень сложно поймать! Ну и потом он тоже такой радостный ходил, ходил туда-сюда по участку, ходил прям без остановки и ее в руках держал – я ему говорю, ты, может, спать пойдешь?
– Да-а-а… – я смотрел на Сергея, у него такое озаренное лицо; но о чем он? Кого очень сложно поймать? Проехали колесом?.. Наверное, велосипедным?
– Это на закате все было, еще не поздно вечером, – завершил он. О чем он говорил?..
не помню я не помню отвлекся тогда не помню…
Я стою как в замешательстве… дёк-д – снова «вешалка» – плечи передернулись.
А потом проходит, но я ощущаю странное нервное подвисание внутри. Шарик в груди – стальной и невесомый…
А стрекоза так и летает над речкой.
Жих – цветки борщевика щ-щ-щ-щ он с берега с берега склонил цветки, низко – трель крыльев трель крыльев – Жих – кувшинка, одна, одна, замершая лодочка в рясковой зелени – Жих – шарик физалиса на ряске-снегу, лежит – трель крыльев трель крыльев щ-щ-щ-щ шарик недозрелый, зеленый, сухой – Жих – цветки борщевика щ-щ-щ-щ трель крыльев трель крыльев…