Угасание

Он помедлил перед высокой оградой, окружавшей сооружение, словно оценивая магию, пульсирующую в ее сверкающих серебристых нитях, потом повернул к одному из сталактитов, на которых крепилась ограда. Пока стража Дома в замешательстве глядела с верхних балконов, механизм побежал по камню, ловко, как живой паук, и перебрался через ограду. Спрыгнув по другую сторону преграды, он двинулся к центру сооружения.

Глаза Триль сузились, когда она поняла, куда тот направляется. Нефритовый паук пробирался в самое сердце Дома Бэнр — огромный храм Ллос, увенчанный куполом.

Вилара, тоже поняв, куда стремится паук, открыла от удивления рот.

— Они смеют атаковать наш храм?! — воскликнула жрица.

Нозрор, искоса глянув на Триль, разразился приличествующим случаю гневом.

— Какая наглость! — бушевал временный Архимаг. — Задуши их сети Ллос!

Его живой талисман — волосатый бурый паук размером с кулак — забегал взад и вперед по его плечам, потревоженный бурной жестикуляцией мага.

Триль молча поджала губы. Возможно, храм и является целью, но атаковать его — не главная задача противника. Один-единственный нефритовый паук — или даже дюжина их — не сможет нанести самому зданию особого вреда. Триль была уверена, что это внезапное нападение является демонстрацией — причем там, где ее все смогут увидеть, — того, что Ллос отвернулась от своего избранного народа. Паука надо было остановить. Но всякий, кто сделает это у порога храма, посвященного Ллос, навлечет на себя гнев богини.

По крайней мере, в обычное время.

Триль страстно хотелось воззвать к Ллос, моля богиню подсказать ей, что делать, но она знала, каков будет ответ: молчание. Верховной Матери Первого Дома приходилось полагаться только на себя. Если нефритового паука не остановить, слабость Мензоберранзана станет очевидной всем. Мужчины Дома Бэнр, столь доблестно сражающиеся сейчас, чтобы загнать врага назад в туннели, могут дрогнуть. Если они решат, что Триль и другие высокопоставленные женщины лишились благосклонности Ллос, чем-то провинившись перед нею, либо что богиня навсегда отвернулась от всех дроу, они могут даже выступить против своих верховных матерей.

Этого нельзя допустить.

— Врагам известно про нашу слабость, — жестко произнесла Триль. — Должно быть, они уверены, что Ллос умолкла навеки, и надеются доказать это всем.

Вилара, стоящая рядом с ней, напряглась. Потом, как ни удивительно, она возразила своей Верховной Матери.

— Нет. — Жрица замотала головой, отчего ее длинная коса принялась извиваться по спине, будто змея. — Богиня откликнется. Должна откликнуться.

Змеи в плети Триль раздраженно зашипели, но Триль оставила это без внимания. В этой ситуации она могла позволить Виларе подобную искренность.

— Возможно, Ллос еще пробудится, — сказала она, успокаивая скорее себя, чем младшую жрицу. — Моя сестра Квентл еще не потеряла надежды, и мы не должны. Но пока нам приходится рассчитывать только на себя. И на другие виды магии.

Она повернулась к Нозрору:

— Ты знаешь заклинание, чтобы превращать камень в плоть?

— Да, Верховная Мать, — ответил он. — Но если мы это сделаем, статуя станет живым пауком. Проблема останется. Мы по-прежнему не сможем… убить его.

— Верно, — согласилась Триль. При этом она отцепила один из висящих у нее на поясе футляров. — Только в конце это будет уже не паук. — Жрица извлекла из футляра тонкий стальной жезл, увенчанный куском янтаря с мотыльком внутри. — Как только ты произнесешь заклинание, я превращу его во что-нибудь другое — что-нибудь достаточно большое и опасное, чтобы пробить брешь в нашей обороне. Что-нибудь, что наши воины без проблем смогут атаковать.

Нозрор улыбнулся:

— Коварный план, Верховная Мать. Достойный самой Ллос.

Глянув вниз, Триль увидела, что паук уже почти подобрался к храму.

— Хватит лебезить. Немедленно телепортируй нас вниз! — приказала она.

Нозрор произнес слова заклинания, и балкон по обе стороны сразу же словно зашатался, когда они с Триль протискивались между измерениями. В мгновение ока они очутились перед дверью огромного храма. Две дюжины стражников Дома, только что в нерешительности сновавшие взад и вперед, разинули рты, когда перед ними внезапно появилась их Верховная Мать. Одни склонились в поклоне, другие глазели то на Триль, то на нефритового паука, который, цокая каменными лапами по полу, стремглав несся к ним.

Нозрор, побледневший до синевы при виде быстро приближающегося огромного каменного создания, начал выпевать заклинание. Он указал на паука пальцем, из которого ударил мощный узкий луч красного света, но рука его так дрожала, что луч качался и никак не мог попасть в цель.

Триль, схватив Нозрора за руку, направила ее. Луч коснулся паука — и нефрит сделался живой плотью. Триль привела в действие свой жезл.

Паук превратился в существо, мысленно нарисованное ею: тварь на двух ногах, с могучими мускулами, огромными челюстями и жвалами и круглой, как у насекомого, головой. Туловище его покрывали хитиновые пластины, а из щели возле головы, где они соединялись, торчали осязательные усы. Существо, ошарашенное внезапной трансформацией, остановилось, неистово поводя усами и щелкая жвалами.

— Верховная Мать… — выдохнул Нозрор. — Это умбровый великан?

— Убедительно, правда? — криво усмехнулась Триль. Она обернулась к дюжине застывших рядом с разинутыми ртами солдат и приказала: — Солдаты Дома Бэнр, вы были обмануты иллюзией. Защитите меня!

Воины, как один, ринулись вперед, вскинув мечи. Трансформированный каменный монстр отбивался, одного солдата он разорвал жвалами пополам, другому начисто откусил голову. И тут лейтенант из стражи Дома — маленький мужчина с белыми волосами, заплетенными в две косы, заткнутые за острые уши, — выскочил прямо перед умбровым великаном. Он был без доспехов, и единственным оружием ему служил маленький арбалет, прикрепленный ремешком к левому запястью. Лейтенант тщательно прицелился в чудовище, нетвердой походкой направившееся к нему — монстр все еще неуверенно чувствовал себя на двух ногах вместо восьми, — и выстрелил.

Болт угодил умбровому великану в горло, туда, где сходились две хитиновые пластины. Он вошел в мягкую плоть по самое оперение — и взорвался, выбросив заряд магической энергии. По телу умбрового великана ослепительными вспышками рассыпались искры, добрались до усов, опалив их. Чудовище зашаталось и упало.

Лейтенант — в котором Триль запоздало узнала одного из своих племянников, по имени Вреллин, — преклонил перед нею колено.

— Верховная Мать, — произнес он, не поднимая взгляда, — я не сумел распознать опасность. Моя жизнь принадлежит вам.

Закрыв глаза, он поднял голову, подставляя незащищенную шею.

Триль рассмеялась.

Звук этот поразил Вреллина. Он неуверенно взглянул вверх, но все же не прямо в глаза Триль. Вреллин был мужчиной, знающим свое место.

— Верховная Мать, вы смеетесь надо мной? — напряженно спросил он. — Неужели моя жизнь стоит так мало, что вы даже не считаете нужным забрать ее?

Триль протянула руку и погладила лейтенанта по голове — прикосновение легкое, словно паутинка.

— За то, что ты совершил, лейтенант, богиня вознаградит тебя — в этой жизни или в следующей.

Говоря так, она подумала, а правда ли это. Потом ее внимание привлекло нечто вдалеке, на противоположной стороне огромной пещеры: полосы тусклого красного огня, то дугой выгибавшиеся в небе, то снова опадавшие. Похоже, они появлялись из дальней оконечности Брешской крепости, откуда-то между Магиком и Арак-Тинилитом и позади них.

Триль тихо выругалась, поняв, откуда они вылетают, — из туннеля, ведущего в Брешскую крепость из-за пределов Мензоберранзана, — и каково, по всей вероятности, их происхождение: сосуды с магическим огнем, в котором горит даже камень, подобным тому, что уничтожил Чед Насад.

Зажигательные горшки.

Мензоберранзан подвергся нападению еще с одной стороны. И, судя по языкам пламени, расцветающим на строениях в отдаленной пещере, эти бомбы враги весьма успешно применили против трех наиболее почитаемых учебных заведений Мензоберранзана: Магика, Мили-Магтира и Арак-Тинилита, самого священного из всех храмов Ллос.