Страница 153 из 162
Сборы Никиты были недолги. Проводив его в путь, Василий вначале сильно заскучал. До сих пор он никогда не разлучался с Никитой и только теперь, когда это случилось, полностью осознал, какое место занял в его жизни этот преданный слуга и друг. Однако очень скоро события отвлек ли его внимание и мысли в другую сторону.
Люди Чимтая пригнали обещанных им овец и огромный табун лошадей. Их было гораздо больше трех тысяч: год выдался засушливый и у Чимтая не хватало пастбищ. Волей-неволей Василию пришлось отправиться с ними в свой улус. В этом году ставка Мубарека-ходжи кочевала у среднего течения реки Тобола, оттуда до новых владений Василия было немногим более двухсот верст, и переход никаких трудностей не представлял.
Со скотом прибыло много пастухов и надсмотрщиков, а сверх того пятьсот воинов. Все они пришли со своими семьями и кибитками, так как хан Чимтай велел им оставаться у Василия. Кроме того, Мубарек дал тысячу воинов от себя. По положению, Василию надлежало в течение ближайших лет составить свой тумен, и этим закладывалось его начало.
Посмеиваясь над прихотью судьбы, обратившей его в князя-кочевника, Василий во главе своего табора тронулся в путь. В конце июля он разбил становпще на живописном берегу реки Миаса, верстах в ста от впадения его в Исеть.
Место ему настолько понравилось, что он решил построить здесь городок, полагая, что его татарам следует привыкать к жизни в теплых помещениях, более чем юрты и кибитки отвечающих условиям здешней суровой зимы. Фейзула пришла в восторг от его идеи.
– Это будет наша столица,– со смехом сказала она. Если тебе не вернут твое княжество, мы построим тут русский дворец и обнесем город высокими деревянными стенами, чтобы было похоже на твой Карачев. И пусть этот город тоже называется Карачсвом!
– Будь по-твоему, солнышко: ставим тут новый Карачев!
Тысячник, мурза Туган, пожилой татарин, уже давно знакомый Василию, и сотники, – одним из которых только что был назначен Кинбай, – когда князь поделился с ними своим замыслом, отнеслись к нему вполне сочувственно. Выбрали хорошее место, закипела работа, и через два месяца на левом берегу реки уже высилось около сотни неуклюжих, но теплых, обмазанных глиной построек, с каменными очагами внутри. У самого берега было поставлено два обширных сарая, для склада продуктов, а в центре расчистили не большую площадь для торга. Новый поселок, оставив внутри достаточно места для его расширения, обнесли рвом и земляным валом, с тем чтобы в следующем году поставить на нем бревенчатый тын.
– Ну, вот и готов наш татарский Карачев, – сказал Василий жене, когда осенние дожди заставили людей прекратить работу. – Только нашего дворца не хватает да крепостной стены!
– И это похоже на твой, русский Карачев? – спросила очень довольная Фейзула.
– Ну, по правде сказать, не весьма,– засмеялся Василий.– Да ведь и татары-то на русских не похожи. Кто знает, еще захотят ли они жить в этих домах, или зря мы старались?
– Ты их князь и повелитель,– прикажи, и будут жить. В нашем улусе твое слово закон.
В этом я неволить никого не хочу. Домов все равно мало, – кто сам пожелает, пусть в них и живет, а другие вольны оставаться в юртах и кибитках.
Беспокойство Василия оказалось, однако, напрасным желающих поселиться на зиму в домах нашлось гораздо больше, чем они могли вместить, и пришлось распределять их по жребию.
*Этот городок позже назывался у татар Карачель. На том же месте, в Оренбургской губерни, еще в начале нынешнего века стояло село Карачельское.
Когда в новом городке затеплилась оседлая жизнь и все было налажено, Василий передал бразды правления тысячнику, а сам, с небольшою частью людей, отправился на зимовку в Чингиз-Туру, куда уже возвратился и хан Мубарек.
Теперь вес помыслы его снова были связаны с поездкой Никиты. Василии ждал его с лихорадочным нетерпением и, начиная с середины октября, вскакивал а бросался ко входу всякий раз, когда у его шатра останавливался какой-нибудь всадник. Но прошел весь октябрь, наступил ноябрь, земля уже оделась в белые одежды зимы, а Никиты все не было.