Страница 104 из 162
Глава 34
Того же лета князь Юрий Ярославич Муромский обнови град свой, отчину свою Муром, запустевший отдавна. И постави двор свой во граде, такоже и бояре его, и вельможи, и купцы, и черныя люди иаставиша дворы свои и святыя церкви обновиша и украсиша иконами и книгами. Патриаршая летопись.
Едва ли сыщется на Руси хоть десяток городов, которые по древности могли бы потягаться с Муромом. Точное время его возникновения неизвестно, но, во всяком случае, существовал он еще до призвания Рюрика.
Раскопки археологов показали, что еще в доисторические времена в этих местах кочевали охотники за мамонтами, оставившие по себе многочисленные следы, в виде всевозможных каменных орудий, костей убитых ими животных и т. п. Позже обитало тут чудское племя мурома, от которого и получило свое название городище, служившее тому племени столицей.
О муроме, как о народе, в истории не осталось почти никаких сведений. Когда она исчезла и когда появились туг первые славяне, неизвестно. Можно лишь указать, что с десятого века мурома,– как некая этнографическая единица, сохранившая какие-то признаки обособленности,– уже не упоминается ни в одном письменном источнике. Очевидно, к этому времени она полностью растворилась в славянской массе, а город Муром сделался центром образовавшегося тут русского княжества, подчиненного Киеву.
Распределяя русские земли между своими многочисленными сыновьями, Владимир Святой отдал Муромское княжество Глебу, тоже причисленному православной Церковью к лику святых. Как известно, Глеб Владимирович в 1015 году был убит своим братом, Святополком Окаянным, после чего в Муроме сидели киевские наместники, но в конце того же одиннадцатого века он перешел во владение черниговского князя Олега Святославича, который отдал Муромскую и Рязанскую земли своему брату Ярославу, чьи потомки с той поры там и княжили.
При татарском нашествии героически сопротивлявшийся Муром в 1239 году был выжжен дотла и почти все его защитники перебиты. По преданью, лишь небольшое число жителей города, выведенных монахами Спасского монастыря через потайной ход, спаслось в окрестных лесах.
Едва успев немного отстроиться,– в 1281 году, во время очередной междоусобицы, Муром был разрушен князем Андреем Городецким, а то, что уцелело от этого разрушения, через семь лет снова было сожжено татарами. С тех пор несколько десятков лет город находился в полном запустении, некогда обширная торговля его замерла, и муромский край одичал. Большая часть населения, укрывшись в дремучих Лесах, промышляла охотой, рыбной ловлей, бортничеством, а то и просто разбоем. С этого именно времени муромские леса приобретают свою громкую разбойную славу, широко отразившуюся в русском народном эпосе.
Во второй четверти четырнадцатого века старшим из муромских князей был Василий Ярославич. По характеру а привычкам он полностью соответствовал своему одичавшему народу: жил в невзрачных и темных хоромах, хуже, чем иной боярский сын; рано овдовев, вел беспорядочный образ жизни и, кроме охоты, мало чем интересовался. О восстановлении лежавшего в развалинах Мурома он не заботился, считая, что все равно его кто-нибудь снова разрушит, и делами земли своей занимался мало. При всем том был он добр и миролюбив, усобиц ни с кем не заводил, и в Муромском княжестве при нем почти открыто распоряжались московские князья.
Положение дел начало меняться, когда в Муром приехал младший брат князя, Юрий Ярославич. Это был деятельный, и напористый человек, немало поездивший по чужим землям и многому научившийся. Видя, что брат имеет к тому охоту, Василий Ярославич с радостью предоставил ему заниматься делами управления, и муромским князем стал фактически Юрий.
*В крещении князь Глеб получил имя Давида.
*Бортничество – пчеловодство.
Года за два до описываемых здесь событий Василия Ярославича, бывшего уже в летах, помял на охоте медведь. Поначалу все как будто обошлось, князь отлежался, но потом начал чувствовать слабость в ногах, и вскоре они отнялись совершенно.
Когда все попытки вылечить князя на месте оказались бесплодными,– он приказал возить себя по святым местам, в чаянье обрести где-нибудь исцеление. Святынь на Руси было множество, и Василий Ярославич в Муром возвращался редко и ненадолго. Последнее же время жил он безвылазно в Киево-Печерском монастыре, где почувствовал себя лучше и решил дождаться полного выздоровления.
Помаленьку все стали забывать о его бренном существовании, и муромским князем вся Русь считала Юрия Ярославича. О старшем брате его летописец вспомнил лишь в 1345 году, коротко отметив: «Преставися князь Василей Ярославич Муромский».
Юрий Ярославич исподволь стал восстаиавливать жизнеспособность и благосостояние Муромского княжества. Работа перед ним лежала громадная, средств почти не было, и в первые годы особых перемен не замечалось. Однако постепенно, заботами князя, люди начали возвращаться из лесов, вокруг давно заброшенных деревень вновь зазеленели посевы, кое-как отстроенные ремесленные слободы наполнились умельцами, стала оживать торговля, и в руки Юрия Ярославича потекли деньги, позволяющие приступить к обновлению города.
Чтобы труды его не пропали даром, князь Юрий решил начать с того, чем обычно постройку городов закапчивали: с возведения крепостных стен. В течение нескольких лет он окружил полуразрушенный Муром мощными укреплениями, превратив его в одну из сильнейших крепостей северной Руси, и только после этого приступил к восстановлению самого города.
К моменту приезда сюда Василия Пантелеймоновича работы эти находились в самом разгаре, а полностью закончились они лишь десять лет спустя. Однако и теперь Муром имел уже внушительный вид. Он стоял на левом, высоком берегу Оки и был окружен широким земляным валом, поверх которого на несколько сажен высились двойные дубовые стены, усиленные многими проездными и глухими башнями. При возведении муромских укреплений князь Юрий Ярославич ввел ряд новых усовершенствований. Главным недостатком древнерусских крепостных стен являлась ненадежность их связи: они составлялись из «городниц» – бревенчатых клетей, приставленных друг к другу и заполненных землей. Если осаждающим удавалось выбить несколько бревен из такой клети,– она рассыпалась вся, под давлением находившейся внутри земли, открывая в стене широкий проход. Не раз бывало и так, что при отражении приступа одна из городниц разваливалась сама, под тяжестью скопившихся на ней защитников.