Самозванка

– Что здесь раньше было? – спрашиваю я. – Замок?

– Монастырь, – отвечает Кол и вновь замолкает. Он по-прежнему не желает выступать в роли гида.

На следующий вопрос Рафи наверняка знала бы ответ, но я все равно его задаю:

– А что такое монастырь?

– Своего рода общежитие для людей, живших до ржавников, которые очень серьезно относились к религии. – Он проводит рукой по шершавой поверхности стены. – Обитающие здесь монахи принимали обет отречения от внешнего мира.

– Монахи? Как в боевых искусствах Шаолиня?

Я чуть не проболталась ему, что сама их изучала, и вовремя себя одернула. Кол только вскидывает бровь – в точности как Рафи, когда та ругала меня за то, что я изъясняюсь как военный советник.

– Вроде того. Эти монахи больше занимались каллиграфией, чем избиением людей.

Я вставляю в ухо сирано и тихонько постукиваю по нему.

«Каллиграфия – изобразительное искусство красивого письма».

– Поразительно, – говорю я насмешливым тоном Рафи. – Значит, ты хочешь показать мне свою коллекцию письменности?

– Жаль тебя разочаровывать, но у нас нет подобной древности. Здесь мы храним семейный антиквариат. Эта коллекция может тебя… заинтересовать.

Завернув за угол, мы оказываемся в комнате с низким потолком, заполненной стеклянными контейнерами.

Внутри их полно оружия из эпохи ржавников и даже старше. Мечи, винтовки, бронежилеты из металлических пластин, арбалеты.

Я стараюсь не выдать своего волнения, но тут мой взгляд падает на самый маленький ящик – в нем хранится вибронож. Подлинное оружие последних дней хаоса, до того как режим Красоты принес мир на эту землю.

Не столь функциональный, как мой собственный, но более надежный. Это тот вид военной техники, который спустя даже сотню лет будет работать.

Я касаюсь пальцами крышки контейнера.

Похоже на армированное стекло толщиной в сантиметр. Сломать трудно, но возможно, а еще мы окружены глухими каменными стенами.

Вот они, Палафоксы, – глупцы. Хранят свою коллекцию оружия в самой доступной для кражи части дома.

Разумеется, они принимают меня за Рафи, которая никогда в жизни ничего не крала.

– Прелестные у вас тут игрушки, – бормочу я.

– Вот эта моя самая любимая. – Кол подводит меня к следующему контейнеру и указывает на покоящийся внутри его охотничий лук.

Это уже не старинное оружие. Лук выполнен с применением нанотехнологий из сборного нанополимера, с лазерным прицелом. Стрелы оснащены «умными» оперениями и набором «умных» наконечников: взрывающиеся в воздухе – для стрельбы по птицам, с врывчатыми веществами – для крупной дичи.

Однако во времена красавцев и красоток люди не убивали животных. Это оружие было создано после реформы «Чистого разума».

– Он мой, – говорит Кол. – И обычно висит у меня на стене.

– А что он тогда делает здесь?

– Хефа лично забрала его и принесла сюда. Она заперла его тут вместе с моим скайбордом. – Теперь он смотрит на меня. – Вчера, прямо перед твоим приездом. Причину она не объяснила.

– Кто такая Хефа?

– Так мы с братом называем нашу мать. По вполне понятным причинам.

«Это значит “глава”»[12], – шепчет сирано.

Так вот почему за завтраком Кол заговорил об охоте. Он пытался выяснить, по какой причине она забрала его лук. Он ведь понятия не имеет, что я заложница.

Пора вновь становиться Рафи.

Я шумно вздыхаю.

– Может быть, она просто не хотела, чтобы ты хвастался перед гостями своими скучными хобби.

– Возможно. – Взгляд Кола устремляется к стеклянному ящику. – Или думает, будто я не понимаю, для чего все это затеяли. Эти твои маленькие «каникулы» с нашей семьей.

Меня сотрясает дрожь – неужели он догадался?

Он ждет, когда я что-нибудь скажу. И спасительная фраза «У вас замечательный дом» тут уже не поможет.

– Родители хотят, чтобы наши семьи стали союзниками, – осторожно произношу я.

– Именно, – вздыхает он. – Но могли бы уж придумать что-то поумнее. А то: «Кол, почему бы тебе не показать Рафии дом?»

До меня не сразу доходит смысл этих слов, шестеренки в моей голове со скрипом приходят в движение. В конце концов, все встает на свои места.

– Ох, – выдавливаю я.

– Да. Как будто ты ничего не знала.

Я отрицательно качаю головой. Сейчас я не вру.

Нам с Рафией стоило догадаться раньше, еще до того, как я уехала из дома. Но мы были слишком увлечены хорошими манерами и неправильными глаголами и не могли предположить, о чем подумает бабушка Палафокс.

– Твоя семья, – начинаю я. – Они хотят, чтобы мы… были вместе?

Кол презрительно фыркает:

– Моя семья? Думаешь, твой отец думает не о том же самом?

Тут мне нечего ответить. Моему отцу не нужен такого рода союз, иначе бы он отправил сюда настоящую Рафию, а не ее безумного двойника.

Он всего лишь хочет проучить мятежников, забрать свою долю металла из руин Виктории и уйти.

Никто из нас не предусмотрел иного сценария.

– Я не верю Хефе, – продолжает Кол. – Я всю жизнь учился, готовился помогать ей в управлении городом. А теперь она хочет женить меня на какой-то… – Он осекается, взмахивает руками.

– И на какой же?

Некоторое время Кол злобно молчит, а потом произносит:

– Все это похоже на какое-то средневековье!

С моих губ невольно срывается смех. Ему и невдомек, насколько все происходящее походит на средневековье.

Его темные глаза вспыхивают.

– Думаешь, это смешно?

Я качаю головой. Арибелле ведь известно, что я заложница, а никакая не гостья. Но при этом она с большим энтузиазмом поддержала эту небольшую экскурсию по дому.

Не пытается ли она перехитрить моего отца? Заманить Рафи в свой дом, а потом с помощью своего сына обеспечить себе союз?

– Кол, я действительно ничего не знала. Это правда.

Какое-то время он изучает меня. А потом начинает расхаживать по комнате, размахивая руками.

– Когда прошлой зимой мятежники чуть не выгнали нас из руин, все утверждали, что мы не можем привлекать к помощи ваши войска. Что твоему отцу нельзя доверять, иначе он снова предаст, как только узнает, сколько металла мы добываем. А потом вдруг безо всякой причины заключается сделка, вместе с которой появляешься ты. Как будто все играют в какую-то игру, но никто не стремится объяснить мне правила!

– Да, знакомое чувство.

– Моя мать полностью отстранила меня от процесса принятия решения. Но обиднее всего то, что я только сегодня утром понял почему!

– Скрывай свой замысел до его исполнения – и ты преуспеешь, – киваю я.

Он поворачивается ко мне.

– Ты только что процитировала Макиавелли?

– В последнее время я читала много его трудов.

Кол смеривает меня взглядом, и в эту минуту до меня доходит, как я стою. Не с балетной осанкой Рафи, а в боевой стойке, которой от меня требовала на занятиях Ная: вес тела на носках, к бою полностью готова.

– А ты, Рафия, оказалась не такой, как я себе представлял.

Мне следовало бы как-то возразить Колу. Повести себя так, какой предстает моя сестра в новостных каналах, – властной, своевольной, любящей находить у людей больные точки и давить на них.

Но вместо этого я спрашиваю:

– Что ты имеешь в виду?

– Твои вечеринки. Вспышки гнева. Если честно, я ожидал увидеть пустоголовую тусовщицу.

Я смотрю на него с обидой за Рафи. Она не пустоголовая, если только не притворяется специально. В конце концов, именно она заставила меня прочитать Макиавелли.

Но с другой стороны, мне приятно, что Кол видит перед собой не Рафи – он видит меня. По крайней мере, те частички моей личности, которые проглядывают сквозь мою маску.

От происходящего у меня начинает кружиться голова.

Только ошеломленная Фрей не знает что ответить, поэтому в игру вступает саркастичная Рафи:

– Жаль тебя разочаровывать, Кол. Впредь постараюсь быть более пустоголовой.

12

В испанском языке словом «jefa» называют глав, начальников, руководителей женского рода.