Страница 34 из 54
Неужели это правда? Разве могли меня против моей воли вывозить в столицу, да так, чтобы я об этом даже не догадывалась? Это какое-то безумие. Ещё сложнее было поверить в то, что няня все знала и скрывала это от меня. Так вот почему иногда она выглядела такой поникшей и грустной. Теперь я понимаю, что её снедало чувство вины.
Эта новость затмила собой дневной разговор с Дейвом. Я все время думала о том, что раз в год становилась немой куклой в руках своего опекуна, безвольной и безэмоциональной. Теперь стало ясно, почему у меня по несколько дней весной болела голова, тошнило и появлялись боли в мышцах и в животе. А что, если я снова вот так выпаду из реальности…?
Я ушла в себя и почти не замечала того, что происходит вокруг. Бернард то выходил из дома, то возвращался, а я старалась занять себя чем-то, не важно, чем, лишь бы было, куда деть руки. Однако, скоро мне пришлось вырваться из этого состояния.
— Принцесса, тебе подарок, — со странным выражением лица произнес Бернард, когда я встала по утру с постели.
— Что? — подумала, что ослышалась. Ругару стоял в дверях и держал в руках большую корзинку, накрытую платком.
— Под дверью нашел, — пояснил он, с опаской смотря на ношу. — Пахнет Дейвом, — Бернард принюхался и скривился.
— Что там? — в одной ночной рубашке я приблизилась к ругару и с опаской взглянула на корзину. — Загляни.
Бернард откинул салфетку и с презрительной ухмылкой выдал:
— Персики! — он с грохотом поставил полную корзину на стол. Я приблизилась и заглянула внутрь. Плетенка была до краев заполнена спелыми гладкими персиками. Ничего себе! Это где же он их столько взял?! Тут полпуда, не меньше!
— Ничего себе, — завороженно прошептала я, беря в руки увесистый плод. — Какая красота!
— Всё? — мрачно поинтересовался Бернард. — Ты его уже простила?
— О чем ты? — удивленно обернулась я. Ругару смотрел на меня с затаенной обидой, но стоило нашим взглядам встретиться, и он тут же отвернулся. — Бернард, все хорошо?
— Да, — сквозь зубы выдавил он. — Просто ты так смотришь на эти персики, будто уже забыла обо всем, что он с тобой сделал, — это прозвучало с такой обидой, будто я предала Бернарда тем, что не презираю Дейва и не отфыркиваюсь от его подарков.
— Я не забыла, — осторожно произнесла я, опуская персик в корзину. — Но я надеюсь, что он исправится и изменит себя.
Ругару презрительно хмыкнул.
— Люди не меняются, Принцесса, — уверенно ответил он. — Он прикинется, что исправился, заманит тебя к себе и уже не отпустит. Обрюхатит тебя по- быстрому и все, сказочке конец. Будешь жить как в тюрьме.
— Ты не… — хотела возразить я, но вдруг слова застряли в горле. От мысли, пронзившей сознание как стрела, подкосились ноги. Я живу у Бернарда уже больше месяца, и за все это время у меня ни разу не начались женские дни. Когда они были в последний раз? Кажется, давно, я даже не могу вспомнить точное число. Я тогда ещё жила у Дейва и только-только начинала готовиться к свадьбе. — О, боги, — пробормотала, садясь в кресло. Кровь отлила от лица, а голова закружилась. — Я беременна от Дейва.
— Нет, — шокировано выдохнул Бернард, оборачиваясь ко мне. — Не может быть!
— Это так, — кивнула я, положив руку на живот. — Я беременна. Я это чувствую, понимаешь?
— Глупости! — отрезал ругару. — Это самовнушение. Вспоминай, когда последний раз были женские дни?
— Давно, месяца два назад, — нахмурилась я. — А может, и полтора, не могу точно сказать.
— Если всего полтора, то это может быть сбой в организме, такое бывает, — забормотал Бернард с задумчивым видом. — Я могу сказать точно, беременна ты или нет, но для этого мне нужно тебя осмотреть.
— Как? — не поняла я.
— Как женщину! — ошарашил меня ругару. — Ты не против?
— Против конечно! — воскликнула я, сжавшись. Что это он задумал?! Как представлю, что Бернард будет трогать меня ТАМ, так хочется убежать от него как можно дальше! Нет, уж! Я знаю, что беременна, а его подтверждения мне ни к чему! — Не трогай меня!
— Ро, если ты и вправду беременна, с этим нужно что-то делать, — серьезно сказал он, сведя брови к переносице. — Это нужно точно установить, понимаешь? Если беременность есть, то тебе противопоказаны многие продукты и настойки. Другой вопрос, хочешь ли ты её сохранить?
— В каком смысле? — вскинула голову я.
— В прямом. Если ты не хочешь сейчас рожать, от эмбриона можно избавиться. Чем раньше это сделать, тем меньше последствий будет для организма.
— Ты с ума сошел? — прошептала я. — Ты предлагаешь мне убить моего ребенка?
— Это не ребенок! — поморщился Бернард. — Сейчас это просто жижа. Ты же сама сказала, что у тебя планы на будущее и трон. Ребенок в них явно не вписывается.
— Что именно ты мне предлагаешь?
— Если срок небольшой, то я дам тебе одну настойку, и все выйдет само. Если же там больше двух месяцев, придется сделать небольшую процедуру, — спокойно объяснял он, будто рассуждал о том, что приготовить на ужин.
Я и сама задумалась. Совсем недавно я говорила Дейву, что не готова к детям, по крайней мере, в ближайшие годы заводить их не планирую. Но одно дело — избегать беременности, а совсем другое — прервать уже случившуюся. Слова Бернарда о том, что внутри меня «просто жижа» не вызвали в душе никакого протеста, ведь он лекарь, ему виднее. Вот только, спустя несколько месяцев эта жижа превратится в ребенка, в нового человека.
Ругару решил дать мне время и улегся на печь, изредка бросая на меня косые взгляды. Я же сидела, пораженная новым для себя открытием: я могу подарить жизнь. Конечно, каждая девочка знает, что рано или поздно ей придется выйти замуж и стать мамой, но раньше я не понимала всей глубины этого действа. Семейная жизнь и материнство казались абстракцией, чем-то эфемерным и далеким. И вот, теперь я сижу, и внутри меня растет новая жизнь. В моей власти привести в этот мир нового человека или убить маленькую жизнь в своем чреве.
Я вдруг представила, что у меня родится маленький ребенок. Не сейчас, конечно, а в конце года. Такой маленький, розовый, пухлый. Живой. Это произвело на меня невероятное впечатление. Я стану мамой! Буду любить этого крошку и заботиться о нем, буду оберегать и любить. А он будет любить меня. Также, как я любила своего отца и маму, если бы помнила её. У меня нет права обрывать эту жизнь.
— Я оставлю его, — негромко произнесла, но так, чтобы Бернард на печи услышал. — Не могу убить его, это ведь мой ребенок.
Ругару раздраженно закатил глаза.
— Ты уйдешь к Дейву? — отрывисто спросил он севшим голосом.
— Нет, пока, — растерянно помотала головой. — Я ещё не готова, да и ему нужно время. Ты не против, если я останусь здесь ещё ненадолго?
— Я не против, чтобы ты осталась навсегда, — вздохнул Бернард, — но теперь это, похоже, попросту невозможно. Ро, а вдруг ты ошибаешься? Вдруг беременности нет?
— Есть, я чувствую, — помотала головой, нервно теребя косу.
— Ро, это необходимо, — настаивал Бернард. — Забудь о том, что я мужчина. Если ты действительно хочешь сохранить ребенка, придется привыкать к таким процедурам. Беременность требует наблюдения. У тебя могут быть проблемы, которые легче всего решить сейчас, на раннем сроке.
Я не нашлась, что на это возразить, кроме того, что мне ужасно стыдно перед ним раздеваться. В глубине души, конечно, понимала, что Бернард — порядочный мужчина и прекрасный лекарь-самоучка, но ничего не могла поделать с разъедающим чувством стыда.
— Давай, готовься, — решительно приказал он, вставая с печи. — Полностью разденься, ляг на кровать и накрой себя вон той пеленкой.
Ругару вышел на улицу, то ли затем, чтобы лишний раз не смущать меня, то ли затем, чтобы вымыть руки в умывальнике. Делать нечего. Я стягивала с себя ночную рубашку и мысленно твердила, что это ради будущего ребенка. Ничего страшного ведь не произойдет. Бернрад просто осмотрит меня, подтвердит, что я беременна, и даст рекомендации. Это совсем не страшно.