Все в ажуре!

– Ты горячие роллы заказал? – поинтересовалась она.

– И креветки в темпуре тоже! Все, как ты любишь!

– У меня что-то от запаха аппетит пропал.

– Скоро управимся и проветрим!

Было не до сантиментов, но все же удивительная тишина за окном, хлопья пушистого снега и приветливые огоньки сталинских исполинов продолжали целительным бальзамом врачевать мою душу. Я успокаивал себя: «Все хорошо, это профессионалы высокого уровня, они собаку съели на этом, минут десять, и они закончат дело, а значит, вполне возможно, мы успеем вернуться к обсуждению последнего творения Ларса фон Триера и вытащим вечер из плоского штопора. Главное – не впадать в отчаяние».

– Блять! Не идет ни хуя! – Голос Виктора спустил меня с небес. – У вас есть телефон соседей?

Я содрогнулся и взглянул на часы: 23:15. Идти в первый же день к соседям с подобной проблемой было неловко. Я, конечно, планировал познакомиться с жильцами, но хотелось, чтобы обстоятельства были при этом несколько иными.

Я робко вышел в коридор и призадумался, но Виктор уверенно отстранил меня и произнес строго:

– Борь, спустись, проверь стояк в двести одиннадцатой квартире. Что-то застряло на ихнем уровне.

Пульс чуток успокоился, а Виктор продолжил засовывать обнаженные руки в унитазные внутренности и доставать оттуда все, что, на его взгляд, мешало нормальной работе нужника.

– Вероятно, она здесь тысячу лет накапливалась! – произнес я, глядя на очередной сгусток туалетной бумаги.

– Да какой там! Свежатина! Можете не сомневаться, это – ваших рук дело. Вы – на самом верху! К вам ничего не идет. Все – только от вас!

– Ну, надеюсь, что туалетная бумага в унитазе не криминал?

– Да как сказать… Как сказать…

Я кивал, соглашался и радовался тому, что в холодильнике у меня есть еще одна бутылка тосканского красного: когда все закончится, у меня будет возможность напиться по-настоящему и заглушить этот оскорбительный вечер!

Вдруг открылась входная дверь, и Борис впихнул в коридор хрестоматийного старца лет восьмидесяти в сильных очках и с копной серебристых волос. Он был одет в синие треники с отвисшими коленками и странную кофту времен московской Олимпиады. Сквозь увеличительные линзы старик смотрел на происходящее глазами выброшенной на берег рыбы и напоминал мумию Булата Окуджавы. Борис, загадочно улыбаясь, указал на старика рукой: вот, привел!

– Это еще что? – спросил Виктор.

– Сосед с нижней квартиры! – ответил Борис.

Движение тотчас прекратилось, и все уставились на колоритного гостя.

«Боже, неужели протекло и к ним?» – проносилось у меня в голове.

– Что случилось? – дрожащим голосом спросил старик, озираясь по сторонам.

– Ну, вообще-то, мы хотели бы у вас спросить то же самое, – начал было я, но старик не отреагировал и продолжил:

– Понимаете… У нас на чердаке расположен котел. Он очень старый. Я писал много раз, но им все равно, им наплевать. Они постоянно его задевают, хотя я их предупреждал! Даже записку прикрепил для них. Но они не читают! Они совершенно равнодушны ко всему!

– Кто они?!

– Таджики!

Я распахнул дверь, выглянул на лестничную клетку, и действительно, к стене скотчем был надежно приклеен тетрадный лист, на котором дрожащим почерком было написано: «Закроите выход на Крише!» Я вернулся в квартиру.

– Им все равно, – обреченно вздохнул дедушка. – Они лазают на чердак, чтобы счистить снег, и постоянно задевают котел. И что важно… Нужно закрывать дверь на чердак, иначе не оберешься проблем. Такое уже бывало. Раньше я следил за ними, ругался, но теперь не в силах.

– А что опасного в том, что они не закрывают чердак? – поинтересовался я.

– Холод. Перепад температур. Если его оставлять открытым, то может случиться авария и весь наш подъезд зальет кипятком. А это – катастрофа для нашего дома, ведь здесь все очень старое…

Стоп! Выдох.

Кажется, на горизонте замаячило что-то совсем неадекватное. Если естественную нужду можно справлять в ванну или на худой конец в ближайшем торговом центре, то от лавины кипятка просто так не уберечься. Я сделал усилие над собой.

– Дедушка, добрый, дорогой… Я обязательно поговорю с таджиками, мы все решим, исправим и, если хотите, будем дружить семьями, но сейчас скажите мне честно: что у вас со стояком? У вас в квартире ничего не протекает? Мы вас не затапливаем?

Старик пошатывался словно оглушенный и…я почти кричал, чтобы достучаться до его сознания.

– У нас все прекрасно! – очнулся старик. – Вода стекает хорошо. Никогда не жаловались. Вот котел это – действительно большая проблема. Это – больная точка нашего дома. А за ними нужно следить, ведь им все равно! Они – настоящие дьяволы! – Видимо, старик имел против таджиков что-то личное.

Я скрестил руки на груди, Виктор уловил мое раздражение:

– Борь, что со стояком, в натуре? Ты там раскочегарил все? Подергал?

– Внизу все нормально, – чему-то улыбался Борис.

– Тогда за каким лешим ты человека разбудил?

– Да так он сам напросился! Я почти ушел, а он поймал меня и сказал, что у него есть важная информация. Вот я и привел.

– Борь, проводи дедушку обратно и возвращайся! Ты мне нужен – держать трос! Работа серьезная.

– Уловил! – козырнул Борис и взял старика под руки: – Пойдемте, уважаемый.

Вскоре Борис вернулся без старичка и принялся за свои прямые обязанности. Они крутили «шарманку» еще минут двадцать, но внутри унитаза что-то все же мешало… Говно методично выплескивалось, промокшие тряпки пытались его сдерживать, но получалось не очень…

Я вернулся к потухшему камину, мой взгляд упал на часы, я взял мандарин и плюхнулся в кресло. Сил не осталось. Я начал аккуратно снимать кожуру и, чтобы хоть немного прийти в себя, прикрыл глаза.

– Берите ведро и налейте в него воды! Кажись, пробили! – Надо мной возвышалась фигура Бориса.

Я все сделал так, как мне сказали. Виктор нажал на спусковой рычаг унитаза и громко скомандовал:

– Ебашь!

Я вылил залпом всю воду, и она, элегантно покружившись водоворотом, исчезла в глубинах канализации ЦАО.

– Принимай работу, начальник! – произнес Виктор с чувством глубокого удовлетворения.

Через минуту я угощал аварийщиков минеральной водой и наблюдал за тем, как дотошный Виктор продолжал осмотр сантехнических устройств по всему дому. Он щупал, ковырял, снимал, выдергивал… В его руках возникали различные гофры, хомуты и колена… Я равнодушно наблюдал за ним, а он будто мантру бурчал себе под нос одну и ту же фразу: «Помню-помню эту хату. Помню».

Когда члены дружного коллектива упаковали инвентарь и сообщили диспетчеру об успешном выполнении боевой задачи, Виктор написал на бумажке свой телефон и предупредил о неминуемой замене всех патрубков и прокладок, «от которых обязательно будут проблемы». Я, в свою очередь, задал традиционный вопрос и получил на него тактичный ответ: «Сколько не жалко». Обнаружив отсутствие наличности, я стрельнул у супруги две тысячи, так как решил, что по тысяче на брата все-таки крутовато для вечера импровизаций, и тихонько всучил их Виктору:

– Послушайте, а что нам делать, если вдруг, не дай бог, у нас снова это повторится? Что вы посоветуете?

– Искать другую хату! – ответил Виктор без тени улыбки, уводя за собой команду. Он не шутил.

Часы пробили полпервого ночи. Наконец-то приехал курьер и доставил суши. Мы перекусили и ликвидировали следы незапланированного события: убрали, отмыли, оттерли, поели. На душе стало чуть лучше. Уставшие, но счастливые, мы отправились в королевскую опочивальню, где моментально провалились в сон.

Наступившее утро стало для нас невероятно жизнеутверждающим. В лучах зимнего солнца профессорская квартира заиграла новыми красками и стала похожей на пространство средневекового замка. День мы провели в полной гармонии, но вечером история с унитазом повторилось точь-в-точь.

Бумага и все, что находилось внутри, бурлило и не сливалось, а на мой вопрос в телефонную трубку Константин четко ответил: «Сразу вызывайте аварийку! Чего вы мне звоните?» И мы вызвали аварийку снова. На этот раз «команда героев» приехала далеко за полночь. Старший специалист (не Виктор) был немногословным интровертом и на мой вопрос «Что случилось?» ответил заплетающимся языком: