Страница 5 из 11
– Что-то слишком заманчиво…
– Оклад – сто тысяч. На руки будешь получать пятьдесят. Два месяца – в счет процентов. Но решить нужно сейчас. Даю тебе время подумать до вечера.
Протягивает мне визитку. Я дрожащей рукой беру её и киваю в ответ.
– Хорошо.
– Позвони мне в любом случае. Даже если откажешься.
Его тон – немного строгий, начальственный, выбивает меня из колеи.
Я прощаюсь ещё раз и вываливаюсь из машины амебой.
Сейчас мне нужна ванна.
И хорошенько подумать.
А потом поговорить с Лёшкой.
И что-то подсказывает мне, что разговор будет не из легких.
Ванна определенно помогает в принятии важных решений.
По крайней мере, точно позволяет мозгу расслабиться и расставить все по местам.
По истечению сорока минут приятных водных процедур, я сделала несколько уверенных выводов.
Во-первых, как бы не отнесся к этому мой любимый муж, я собираюсь принять предложение Даниила. По нескольким причинам. Самая первоочередная из которых та, что мне до смерти надоело корячиться на складе за копейки, а тут вроде как приличная работа за нормальные по моим меркам деньги. По крайней мере, за ипотеку хватит заплатить, и еще даже чуть – чуть останется.
Во-вторых, сын Удальцова, в отличие от него самого (бррр!..), вроде не такой уж и озабоченный индюк, а вполне себе адекватный парень. Может и сработаемся.
А в-третьих, где же мне еще взять такую баснословную сумму?
Огорчает только одно.
Лешка упорно игнорирует меня и не отвечает на звонки. У нас и раньше бывали разногласия на почве его неоднозначного отношения к моей семье. Меня всегда до глубины души задевает его твердолобость и нежелание хотя бы попытаться понять, что для меня значат эти люди.
Несмотря на то, что с матерью у нас не все бывает гладко, а брат постоянно подкидывает забот и проблем, я люблю их больше жизни. И не смогу себе простить, если они нуждаются в моей помощи, а я просто сделаю вид, что меня это не касается.
Жаль, что мой самый близкий, как должно быть, человек этого не понимает.
Странно, что сегодня я рассуждаю об этом по-философски. Обычно это море слёз и, как минимум, шоколадный торт, чтобы унять вселенскую обиду.
А сейчас нет. Мне не то, что не хочется плакать, даже намека на слезинку никакого. Правда, к вечеру, настроение все же падает. Потому что мне звонит свекровь.
– Ну и что там у вас случилось, Оля?
Как всегда, ни «привет», ни «здрасьте»…
– Добрый вечер, Вера Петровна. Что вы хотите от меня услышать?
– Почему Леша опять ночует у нас? Вы поссорились? Оля ты же женщина. Должна сглаживать углы… Леша – очень эмоциональный человек, мог вспылить, но то, что он не ночует дома, меня тревожит.
Выдыхаю про себя все, что хотела бы сейчас сказать. Вместо долгой тирады о том, что её через чур «эмоциональный» сын сам не хочет идти на контакт, выдаю только:
– Меня тоже это тревожит. Можете передать ему, что мне надо с ним поговорить, пусть позвонит.
– Я так и знала, что у вас проблемы. Надеюсь, ты понимаешь, что дальше так продолжаться не может?
– У нас все хорошо, Вера Петровна, просто небольшие разногласия.
– Это все потому, что у вас нет детей!
– Пожалуйста, давайте не будем начинать эту тему.
Моя свекровь уверена, что я не могу родить. Раньше она прямо наседала на меня с советами сходить в больницу провериться. По началу, меня это обижало, а сейчас я уже настолько привыкла, что просто не обращаю внимания.
Не знаю, почему мы с Лёшкой до сих пор не стали родителями. Вроде все этому способствует. Квартира есть, пусть и в ипотеке. Возраст уже не юный: мне двадцать семь, Лёшке – тридцать. Раньше мы хотели, как это модно говорить, пожить для себя. Потом у мужа были проблемы с работой, с финансами, не до детей как-то. Сейчас вроде все выправилось, но вот уже пять лет мы женаты, а о ребенке так и не задумались.
Впрочем, я в этом вопросе больше полагалась на случай. На непреднамеренную беременность, если вдруг случится – буду рада. А Лёшка просто продолжает «вытаскивать» в определенный момент, иногда я даже думаю, больше по привычке.
– Неблагодарная хамка. – Слышу я на том конце провода, и на этом наш разговор прекращается.
Естественно, Вера Петровна бросила трубку.
Я прямо представляю, как она сейчас хватается за сердце и чапает на кухню пить валокордин.
В итоге муж мне так и не перезванивает.
Я не знаю, чем он занят там сейчас, может в баре с другом Петькой напиваются или дома у родителей продавливает диван. В моей душе всё больше разрастается тревога, ведь, несмотря на резкие выпады, Лёшка все же благоразумный человек. И я понятия не имею, с чего он вдруг решил меня так долго динамить.
К восьми вечера я, уставшая от бесконечных раздумий и терзаний, все же звоню Даниилу, чтобы сообщить свой ответ.
Мы договариваемся о встрече на завтра в офисе к девяти утра. Не знаю, почему мои пальцы нервно дрожат, когда я произношу, что приняла положительное решение. А после его сухого «Я понял», энтузиазм куда-то вообще испаряется.
В первый раз за всю мою семейную жизнь я принимаю решение о смене работы одна, без участия мужа.
Это непривычно. И странно.
Настолько привыкла уже, что Лёшка в курсе моих дел просто до мелочей, что испытываю нечеловеческий ужас от того, какой предвижу его реакцию.
Нет, ну а что я должна делать, если он со мной не разговаривает?
Будем надеяться, обойдется без уголовной статьи. Импульсивность мужа иногда может достигать невообразимых последствий.
Все же мы разумные взрослые люди и сумеем как-то договориться. Тем более в финансовом плане от этого мы явно выигрываем.
Между попытками дозвониться до мужа, набираю Сашку:
– Привет, Лёлик. – Слышу зевок и откашливание.
– Привет. Дома?
– Да, погоди, на балкон выйду.
Несколько секунд молчание и шуршание на том конце провода.
– Все, теперь можно поговорить.
– Я, кажется, нашла деньги.
– В смысле?
Его неподдельно удивленная интонация почему-то задевает меня.
– В ближайшие дни пятьсот тысяч будут у меня. Так что, можешь позвонить своему знакомому и успокоить его.
– Это здорово, конечно… Но, Лёлик… Где ты их возьмешь?
– Тебя это не должно волновать.
– И все же?
– Скажем, заняла у знакомого. В рассрочку. Будем отдавать по мере возможности.
Сашка на той стороне вздыхает.
– Я все верну.
– Даже не сомневаюсь.
Много на своей станции по ремонту машин он не зарабатывает. На кусок хлеба и тусовки хватает, конечно. Но не на ремонт дорогой тачки.
Я сознательно не говорю ему, что меняю работу, и оплата долга будет входить в мой оклад. Наверное, чтобы не расслаблялся. Все-таки он виноват. Пусть чувствует ответственность за свои действия.
Мы прощаемся, и я долго еще раздумываю над тем, как же круто изменится моя жизнь с завтрашнего дня.
Хотя…
Она уже изменилась.
От бесконечно роящихся мыслей, не дающих нормально расслабиться, заснуть получается только глубоко за полночь.
Следующее утро огорошивает меня тем, что я безбожно проспала.
В восемь утра подскакиваю, матеря будильник за его спонтанное решение не звонить сегодня вовремя.
Вот же, блин!
Ну как можно опаздывать в первый же день устройства на новую работу?
В принципе, меня вообще могут сейчас не взять, и хорошо, что я пока ещё числюсь на складе. Хоть и взяла сегодня отгул.
Собраться, как следует, естественно, не удается. Вместо красивой прически, свои в разные стороны торчащие патлы я просто собираю в пучок. О макияже вообще речи быть не может, ведь на это мне потребуется, как минимум, минут двадцать, а такой роскоши сейчас нет. Я со скоростью спринтера облачаюсь в единственные блузку и юбку. Для того чтобы скрыть ссадину, надеваю темные колготки. Быстро напяливаю старые ботинки, отметив, что, если Даниил все-таки сжалится надо мной и возьмет к себе помощницей, нужно будет существенно обновить гардероб офисной одеждой.