Страница 3 из 19
Так как Кирилл больше внимания к ней не проявлял, Анжела решила, что опасность миновала.
Как бы не так.
В один из последних учебных дней кто-то кинул ей на парту записку. Оказалось, что от Зои, которая просила ее подгрести к старому, неработающему, спортзалу, в котором по вечерам проходили курсы шейпинга.
Самой Зои в тот день в школе не было – «заболела». Хотя шептались, что просто вместе с родителями поехала осматривать новый особняк, который они намеревались купить.
Только когда Анжела вывернула из-за угла старого спортзала, поняла, что Зоя тут ее не ждала и никакой записки, соответственно, ей не писала.
Там ее ждал ухмыляющийся Кирилл (губа уже полностью зажила), а также его накачанные дружки.
– Вот она, мулатка-шоколадка! – заявил он со смехом. – Сама пришла!
Анжела развернулась, чтобы убраться прочь, но поняла, что дорогу ей преградили приятели Кирилла.
– Кстати, твою шоколадку я тогда слопал с удовольствием. Посмотрим, сумеешь ли ты доставить нам такое же, мулатка-шоколадка! Парни, хва- тай ее!
И хотя Анжела сопротивлялась, извивалась и даже кусалась, силы были явно неравные – и дружки Кирилла, скрутив, втащили ее в спортзал, залитый полуденным солнцем. Анжела кричала, но никто, кажется, ее не слышал. Только мелькнули где-то за углом рыжие вихры – и столь же молниеносно пропали.
Бросив ее на пропахшие многолетней пылью маты, разгоряченные спортсмены окружили ее плотным кольцом.
– Учтите, я – несовершеннолетняя! – заявила Анжела. – Вам всем знаете какие сроки дадут?
Выступивший вперед Кирилл заявил:
– Да ладно, никто тут тебя насиловать не намеревается! Ты для нас стриптиз исполнишь!
– Что? – переспросила Анжела, а Кирилл, рванув бретельку ее сарафана, под которым обнажилась ее грудь, заявил:
– Ого, а наша мулатка везде шоколадка! Давай, спляши, у тебя же ритм в крови.
Ну да, конечно: раз у ее отца африканские корни, то она просто должна автоматически лихо отплясывать все танцы всех народов мира, вероятно даже, и Крайнего Севера.
– Может, все же гопака? – осведомилась Анжела, прикрывая грудь.
Кто-то из парней хмыкнул и произнес:
– Кирюх, ты это, того, полегче. Ну, напугали, и все тут. Не нужны нам тут неприятности…
Анжела энергичным кивком головы подтвердила:
– Ой как не нужны. А они будут, если немедленно не расступитесь и не отпустите меня.
Раскрасневшись, спортсмен Кирилл, явно желавший ей отомстить, заорал:
– Парни, мы же не трахать ее будем, это было бы, само собой, преступление. Она нам просто стриптиз устроит. Голой!
И, обведя всех притихших товарищей взором, произнес:
– Негритянский стриптиз!
Анжела решила, что кукиш на постном масле он получит, а не стриптиз.
– Учтите, это тоже статья Уголовного кодекса! – пригрозила она.
Кирилл рявкнул:
– У меня будущий тесть – прокурор города. Ничего никому не будет, парни, это я обещаю.
И, вцепившись в плечо Анжелы, сорвал вторую бретельку.
– Остальное сама снимешь. Ну, давай, исполняй для нас стриптиз, мулатка-шоколадка! Давай же!
Подзадоривая своих соучастников, Кирилл стал хлопать в ладоши:
– Ну, давай же, мулатка-шоколадка, сисей потряси, писю покажи!
Несколько субъектов присоединились к нему, скандируя этот идиотский лозунг подростков, в чьей крови кипели гормоны, а в мозгах – расистские стереотипы.
– Начинай черный стриптиз для белых парней! Мулатка-шоколадка, сисей потряси…
Анжела дала себе слово – пусть что хотят с ней делают, но устраивать стриптиз для этих разгоряченных молодчиков она не будет.
– Что тут происходит? – раздался громовой голос, и юные любители черного стриптиза вдруг бросились врассыпную.
На пороге спортзала стоял облаченный в свой вечный зеленый спортивный костюм физрук, а из-за его спины боязливо выглядывал рыжий очкарик из параллельного класса.
Так как молодые люди были заняты тем, чтобы, подобно болотной нечисти, застигнутой криком петуха в церкви, где гоголевский Хома отпевал грешную Панночку, кто как, в основном через черный ход и окна, вылезти наружу, а Кирилл, будто не желая переступать через меловой круг, замер с открытым ртом, ответ дала Анжела, скрестившая на груди руки.
– Сеанс черного стриптиза от мулатки-шоколадки для будущего зятя прокурора города и его похотливых приятелей. Можно вызвать милицию, я хочу подать заявление?
Мама ее ругала – за то, что подала-таки заявление и привлекла к своей персоне внимание милиции го- рода.
– Мамочка, не ругайся, прошу тебя! – Пятилетний Никитка прижался к матери, и та в самом деле замолчала.
Братец хитро посмотрел на сестрицу – он был маминым любимчиком и умел этим пользоваться.
Хоть отцы у них были разные, любила Анжела Никитку до безумия. Как, впрочем, и маму, которая хоть и могла повопить, но быстро брала себя в руки – да и ведь по делу устроила ей головомойку.
– А что, мне надо было позволить этой шобле изнасиловать меня? – спросила с вызовом Анжела.
Никита, мальчик любознательный, тотчас спросил у матери:
– Мамочка, а что такое изнасиловать?
Мама, начисто проигнорировав его вопрос, заявила:
– Не надо связываться черт знает с кем! Сколько же раз говорила тебе!
– Я с ними и не связываюсь, это они со мной решили связаться. И желали, чтобы я им стриптиз исполнила – негритянский стриптиз!
Никитка не остался в долгу.
– Мамочка, а что такое стриптиз? А можно я его тоже исполню?
Ходу делу не дал папаша Зои, прокурор города, и маму Анжелы официально проинформировали, что в возбуждении дела отказано за отсутствием состава преступления.
Но это было уже позже, когда в предпоследний день школы Зоя, похожая на фурию, подбежала к Анжеле и, закатив ей оплеуху, завизжала:
– Ты что творишь, негритоска?
Перехватив ее руку, которой дочка прокурора явно желала ударить ее снова, Анжела заметила:
– Лучше ты скажи, что ты творишь, подружка насильника?
Опешив, Зоя смолкла, однако через пару мгновений пришла в себя.
– Ты оклеветала моего Кирюшу, выставив его исчадием ада!
– Ну, зачем его выставлять, если он и в самом деле такой. Он и его перекачанные дружки.
– Заткнись, негритоска! Иди собирай хлопок на плантации штата Алабамы!
Ну да, как же все просто: чуть поскреби такую Зою, и тотчас проявится ее расистское нутро.
– Хлопок растет в штате Миссисипи, если мне память не изменяет.
– Чего?
Пока Зоя пучилась на нее, на помощь пришел тот рыжий парнишка в очках, который, став свидетелем нападения на Анжелу около старого спортзала, и кинулся к физруку.
Поправив очки, Валька (а это был именно он) менторским тоном произнес:
– Плантации хлопка простирались в основном на территории штатов…
Зоя укусила Анжелу за руку.
То, что последовало за этим, вошло в анналы школьной истории – впрочем, как и инцидент в старом спортзале.
Когда примчавшийся шофер могущественного папочки забирал всклокоченную и расцарапанную Зою, пытаясь запихать ее в нутро «Мерседеса», та вопила, грозя Анжеле:
– Я тебе это попомню, негритоска! Твое место на плантации, а не среди нормальных белых людей! Я превращу твою жизнь в ад! Если думаешь, что после каникул сможешь заявиться в школу, то глубоко ошибаешься. Я тебя закопаю, негритоска!
Анжела не стала информировать разбушевавшуюся и исходившую расистскими ругательствами дочку прокурора, что после каникул в эту школу она, конечно, не вернется.
И что случившееся в старом спортзале заставило маму принять решение о том, что они в ближайшие недели уедут из этого городка, чтобы никогда в него не возвращаться.
Продолжат свое бегство.
– Спасибо, – сказала Анжела, когда Зою увезли прочь и буча улеглась. Она обращалась к своему рыжеволосому спасителю в очках.