Смертельный отпуск

Лия уже накупалась, она ждала его. Вторая половина дня, но солнце еще палит, но ее это не пугает. Ее тело уже бронзовое от загара. И даже под купальником кожа подзагорелая. Может, голышом загорала. Но зачем, для кого?.. Игнат знал дикий пляж, где можно загорать без ничего, но туда долго идти, да и море там мелкое, дно паршивое, и на берегу острые камни.

Игнат подплыл к камню, зацепился за край, с силой выдернул тело из воды. Он и гирями одно время увлекался, и на турнике «солнышко» крутил как нечего делать – и с гимнастикой дружил, и с атлетикой, как с тяжелой, так и с легкой. Лия задержала взгляд на его татуировке. Череп у него там в пиратской косынке и с черной повязкой на глазу, вместо костей скрещенные сабли. Спрашивать она не стала, а он как будто и не заметил ее интерес. В конце концов, там же не имя другой женщины выколото.

– Пойдем? – спросил он, кивком указав в сторону дома.

Прогулка у них сегодня, выход в город, как говорится. В поселок девушка не захотела, а в Геленджик – очень даже с удовольствием. От поселка на такси всего полчаса пути.

Возвращались они той же дорогой, какой и пришли. На тропинке у реки их ждали. Давид стоял на том самом месте, откуда Игнат сегодня утром утащил Лию в кусты.

Игнат не сразу его и узнал, настолько Давид изменился. Из худосочного паренька с нежными чертами лица он превратился в заматерелого мужчину с жестким взглядом. Высокий, крепкий, черты лица правильные, но загрубевшие на лагерных ветрах, волосы черные, как адова смоль, глаза синие, как дневное небо над Арктикой, такое же морозное и пронизанное ледяными ветрами.

Давид пристально смотрел на Игната, если он пытался его заморозить, то кое-чего добился. Игнату действительно стало немного не по себе. Давид производил сильное впечатление, отрицать это бессмысленно.

На Игната Давид смотрел с осуждением, а на Лию с презрением. Но из себя не выходил, накопившаяся в нем энергия для взрыва не рвалась наружу, но чувствовалась. А взорваться Давид мог. Драться он особо не умел, но этот недостаток с лихвой компенсировался его бешенством, которое находило на него в схватке с противником. Он запросто мог схватиться за камень, за нож. И пырнуть он мог ножом, Игнат знал как минимум два таких случая. В драках стенка на стенку. Насмерть Давид никого не зарезал, даже до реанимации дело не доходило, поэтому к ответственности его никто не привлекал. Да и кто бы его сдал? Пацаны с Виноградного любили драться, а стучать – нет. И в Морячке такая же правильная братва… Эх, были времена. И сейчас не лучше. Но Игнат уже в этих сварах не участвует. Да и Давид вышел из глупого возраста. Хотя вряд ли поумнел.

– Ну, здравствуй!

Игнат понимал, что Давид руки ему не пожмет, поэтому пятерню ему не протягивал. И поздоровался сухо.

– Здравствуй, здравствуй… С Лией моей гуляешь?

Лия не вздыхала, даже головы не опустила, но ничего не сказала. Она сравнивала Игната с Давидом, и это сравнение было не в пользу Давида.

– Даже хуже.

– Что хуже?

– Для тебя хуже. Для меня лучше, – усмехнулся Игнат.

– А для нее? – Давид кивком указал на Лию.

Та в ответ лишь цокнула языком. Она-то яблоко раздора, но сейчас не время переводить на нее стрелки. Если Давид все знает, если он начал разговор с предъяв, то сначала нужно спросить с Игната, а потом уже выяснять с ней отношения. А спросить Давид мог, наверняка у него в заднем кармане джинсов находился кнопочный нож. А может, и под штаниной прячется.

– Нехорошо ты поступил, брат, – качнул головой Давид.

– Ну, во-первых, я не знал.

– А во-вторых?

– А во-вторых, я бы все равно закрутил с Лией.

– Влюбился?

– Может быть.

– Понимаю… Сам думал, что лучше биксы нет.

– Она не бикса! – угрожающе нахмурился Игнат.

С одной стороны, бикса – это всего лишь красивая девушка. Коза, бикса, чувиха. Но в уголовном мире биксами называют шалав и проституток…

– Ты много чего не знаешь, пацан, – едко усмехнулся Давид.

– Узнает! – резко глянула на него Лия.

– А я чистую девочку нашел. В Новороссийске.

– Флаг в руки! – Лия шлагбаумом опустила руку в западном направлении.

– Не знал, как тебе сказать. А теперь и говорить не надо, – одними губами усмехнулся Давид.

– Давай, давай! – Лия повторила жест.

– Зря ты с ней связался, – зло, но без наезда сказал Давид.

Повернулся к Игнату спиной, сунул руки в карманы и пошел, изображая полнейшее равнодушие к происходящему. А задний карман брюк оттягивало что-то похожее на нож.

Лия стояла не шевелясь. Давид поднялся вверх по склону, только тогда Игнат посмотрел на нее. Она вздохнула, заметив его взгляд, и побрела вдоль реки в сторону от моря. Остановилась возле знакомой ивушки, оперлась на ствол рукой. Игнат подошел, остановился напротив. Он ничего не сказал, но Лия почувствовала вопрос.

– Я с Молчаном жила, – тихо сказала она.

Игнат кивнул, принимая объяснение. Знал он, кто такой Молчан, фигура в уголовном мире серьезная. К тридцати годам он имел две ходки по воровским статьям, в тридцать шесть его короновали, а еще через два года убили где-то на Тайшетской пересылке. А брали его здесь, в Морячке, на продаже краденого автомобиля взяли. Все это Игнат знал. А то, что сказала Лия, нет.

– В «Морячке» работала официанткой, а там, ты знаешь, блатные бывают. Какой-то урод докопался, Молчан заступился, ну и…

– Понятно.

– Два года с ним жила.

– Ну да.

В ресторане Лия работала, с блатными хороводила. Может, и сама блатная кошка. Есть в ней что-то такое зубастое и царапистое, хотя и не злое. Но развратное. Игнату как с добрым утром отдалась, под купальником кожа у нее загорелая, может, она не только официанткой работает. Девушка она красивая, и блатным нравится, и курортникам. Может, не зря Давид ее биксой назвал.

– А в прошлом году его закрыли.

– И убили, – кивнул Игнат.

– Слышал? – с интересом глянула на него Лия.

– Он же в законе, слухи распространяются быстро.

– И я сейчас в кабаке работаю. И сейчас там блатные… Думаешь, кто-то пристает? Нет!.. Уважают!..

– Я пристаю.

– А если судьба у меня такая?

– Какая?

– А Молчан, Давид… Ты!.. Или ты такая же судьба, как ветер в голове? – едко усмехнулась она.

– Только Молчан? Только Давид?

– Ну был еще один, до Молчана… Курортный… Мне тогда девятнадцать лет было, так мозги закрутил… С тех пор я курортников седьмой дорогой… Да и раньше обходила… – пожала плечами Лия. И вдруг жестко глянула на Игната. – А ведь ты думаешь, что я шмара какая-то!

– А давай сегодня в «Морячок» сходим?

– Зачем?

– А посмотрю!

– Как меня снимают?..

– А тебя снимают?

– А пойдем сегодня в «Морячок»!

Лия резко поднялась и, задев Игната плечом, взяла обратный курс. Догонять он ее не стал и домой отправился в одиночку. И ей успокоиться надо, и ему мысли в порядок привести.

Дядя Валя уже вернулся домой с работы. Он командовал тракторной бригадой на винограднике и дома вел себя как начальник. Увидев Игната, он внутренне подобрался, приосанился, нахмурил брови. И руку пожал, вопросительно глядя ему в глаза. Крупный он дядька, сильный, рукопожатие крепкое, но кости у Игната не затрещали. У него у самого хватка железная, тренированная. Вольной борьбой с младших классов занимался, затем на самбо перешел.

– Накупался? – спросил дядя Валя.

Он и сам после душа, голова мокрая, сам пахнет мылом, на плече полотенце.

– Купался, – кивнул Игнат. – Но еще не наелся.

– На три недели, говоришь, приехал.

– На три недели?

– А потом?

– Потому уеду.

– И не останешься?

– А надо?

– Да нет… Деньги есть?

– Хотите одолжить?

– А ты не хочешь?

– Я на свои живу.

Дядя Валя хотел сказать что-то не очень приятное, но увидел мужчину, который стоял за калиткой.

– Началось! – хлопнув Игната по плечу, он направился к незваному гостю, который стоял, слегка покачиваясь, будто от ветра. Он держал за руль велосипед.