Светик, это не конец

– Я считаю, что в платье, таком как это, отправляться в путь, по меньшей мере, неудобно. Есть туника, жилет, брюки твоего размера и белье. Конечно, оно отличается от того, что ты носила раньше, но, как говорится, все, что смог достать. Светик, в баню иди, освежись.

– Хорошо, а что это, и как там все работает? – Кенди выдохнул и подошел ближе ко мне.

– Выживаемость нулевая, и чем Алиса думала, выбирая эту эпоху? Идем, все покажу, -Кенди вышел во двор, я последовала за ним. Он зашел в деревянное строение и позвал меня.

Я зашла и резко выбежала обратно. Кенди вышел за мной следом.

– Что не так опять, Светик?

– Жарко, очень жарко, очень-очень жарко. Как там можно освежиться? Не пойду.

– Так, хорошо, я пойду первым, мне нормально, я привык. А потом оставлю дверь открытой, и ты сможешь тоже помыться. Очистителя и душевой кабины нет совсем. Но есть ковш и вода в баке, на печи горячая и в баке на полу холодная. Так что наведу тебе четыре таза с теплой водой. Шампунь только мой. С собой захватил. Здесь не оставляй, как помоешься с собой заберешь, и мочалка только моя, тоже принесешь, а сейчас иди в дом, я тебя позову, – очень медленно, вкрадчиво, как учитель на уроке, проговорил мне все это Кенди.

– Хорошо, поняла, – кивнула я и вернулась в дом. Кенди так хорошо разбирался со всем этим. Я боялась что-то доставать из рюкзака, но пахло вкусно. Я ходила кругами, и через какое-то время в домик зашел Кенди, весь красный и в одном полотенце. Я откровенно зависла, рассматривая его. В первый раз такое видела.

– Кенди, у тебя лихорадка, съешь те таблетки и попей из фляжки. Правда помогает, – проговорила тут же я.

– Спасибо, не стоит, я хорошо себя чувствую, – отозвался Кенди.

– А почему только в полотенце, где одежду потерял?

– Постирал. В бане висит, сохнет.

– Тут есть стиральная машина?

– Нет, я на руках постирал.

– Это как? – озадачилась я и подошла к мужчине. Прикоснулась к его руке и провела пальцем по загорелой коже. – Обычные руки. Как ты ими стираешь?

– Светик, ты с ума меня сведешь. Тебя страшно одну оставлять, ты такая неприспособленная к жизни.

– Да нет, я одна много лет живу, я приспособленная, ты не прав.

– Со сколько лет ты одна живешь?

– С десяти лет за мной не следят. И у меня своя квартира. Была.

– А кто-то есть, кто тебя воспитывал? Ну хоть кто-то: друзья, подруги, воспитатели?

– Нет, у нас дружить не положено.

– А что положено?

– Учиться, работать, это все.

– И что, ты ни с кем не разговаривала по душам раньше? В гости к подругам не ходила?

– Нет, нельзя. Подруг нет, друзей нет, я, наверное, с тобой за всю жизнь больше всего и разговаривала. Ты столько всего знаешь. С тобой точно все в порядке? Мне кажется, у тебя кожа парит, – Кенди был очень теплым. Даже на расстоянии чувствовалось его тепло.

– Да, в порядке, иди теперь ты, я с тобой не пойду. Неудобно.

– Да, понимаю, помещение маленькое, и правда неудобно. Я пошла в баню.

– Светик, постой, так не справишься, твое платье, корсет. Все это нужно снять.

– Точно, а как же его снять? У меня там что-то со спины, девушка в том доме так затянула, что сначала я даже дышать не могла.

– Тогда может, я помогу тебе? – усмехнулся Кенди.

– А тебе не сложно?

– Нет, не сложно, подойди и повернись, – я сделала, как он хотел, и Кенди стал что-то делать с моим платьем. Он его ослабил, и оно вот-вот готово было упасть к моим ногам.

– Светик, я отвернусь, а ты сними его и надень мою рубашку. Она длинная, до бани доберешься в ней, хорошо? – шепнул мне Кенди на ухо.

– Да, хорошо, – я сделала, как он сказал, а он стоял, повернувшись к окошку. Когда я почти вышла, то не удержалась и спросила.

– Кенди, а почему ты отвернулся? – мне было и правда интересно. – В моем времени никто не отворачивался в раздевалке.

– Но у вас вряд ли были мужчины в твоей раздевалке?

Я начала вспоминать и поняла в чем причина. Возможно, я чего-то не знаю. Учили нас только тому, что нужно знать на работе. Мы друг с другом не общались, и я оказалась в итоге не приспособленной к жизни, как отметил Кенди и, больше не задавая вопросов, отправилась в домик под названием баня. Было и правда тепло, не жарко, и я, используя ковш и теплую воду, помылась. Настоящая вода так приятно освежала. Я промыла волосы, а потом смыла пену с тела и головы. Теперь я знала, что такое баня. Приятно пахло деревом. Я нашла полотенце, белье и потом надела рубашку Кенди, которая доходила мне до колена, и отправилась обратно в домик.

– Ну что, разобралась, что к чему? – поинтересовался Кенди.

– Да, там все понятно, просто домик с водой, тазиками и горячей штуковиной, об которую я немного обожглась, – я посмотрела на свою руку. Почему она такая горячая?

– Это печь, она и нагревает баню, чтобы было тепло, – Кенди, казалось, привык к моим вопросом и больше не насмехался, а старался ответить быстро и по существу.

– Но там было жарко, а не тепло, когда ты туда отправился.

– Мне так нравится, – Кенди был одет в брюки и другую белую рубашку. Его волосы все еще были мокрыми. Я с интересом рассматривала мужчину.

– Что так смотришь? Нравлюсь?

– Кто? Ты? Нет, что ты, – быстро ответила я. Просто не ожидала такого вопроса. Мои щеки загорелись. Я прикоснулась к ним, и они пылали. Что это со мной происходит?

– Ты чего так смутилась, Светик? Я что-то не то сказал?

– Нет, это баня, домик деревянный виноват. Ты же тоже красным был совсем недавно.

– Ну да, только не от смущения как ты. Ладно, гостья из будущего, за стол садись, кормить тебя буду, чтобы силы появились для завтрашнего путешествия.

– Так заботишься, словно и не собираешься меня убивать совсем, – буркнула себе под нос я, а Кенди сделал вид, что не расслышал. На столе лежало что-то странное. Какая-то еда в тарелках и снова, видимо, убитый кролик или кто-то еще. Но я не плакала больше. Похоже, в этом времени ели животных.

– Что смотришь, снова боишься, что отравлю?

– Да нет, не боюсь, – я села напротив Кенди и подвинула свою тарелку ближе.

– Ешь, у тебя в тарелке каша, это не животное, можешь не переживать.

Я кивнула и начала есть. Но после пятой ложки поняла, что наелась.

– Спасибо, – а он протянул мне кружку с чем-то странным. На вид оно было коричневым.

– Это чай, не местный, свой захватил, – тут же пояснил Кенди.

– А чай, он из чего?

– Не из животного, пей. Послушай, я не знал, что в будущем такие привередливые особы живут.

– Не живут больше в будущем никакие особы. Я одна осталась, – буркнула я, – и то вымирающий вид. – Я выпила коричневатую жидкость и встала.

– Куда собралась?

– Мне надо подумать, – я подошла к лавке и села. Что-то мне было очень тоскливо как-то. Кенди закончил с ужином и отправился к кровати. Он скинул свою рубашку и лег в постель.

– Что, всю ночь собралась просидеть на лавочке? Тут другой кровати нет, присоединяйся.

– Нет, не хочу я спать.

На самом деле я в своем времени очень мало спала. Около трех часов. И сейчас просто не хотела. Зачем я живу? Зачем я в этом времени вообще? Должна слушаться какого-то Кенди. Такая злость меня одолела, и я решила одеться окончательно. Да, все действительно оказалось удобным. Я решила пройтись по военному лагерю, послушать разговоры, и почти вышла за дверь, когда тяжелая рука легла мне на плечо.

– Светик, куда собралась, хочешь нажить себе новых проблем?

– Я спать не хочу, – помотала я головой.

– Ничего, просто лежи и не раздражай меня больше. Я устал.

– Я прогуляться хочу, – попыталась я сдвинуть с места этого мужчину.

– Ага, ночью. В лагере полно солдат. Ты легкая добыча для любого. У военных ребят редко бывают девушки, а желание провести время с юной особой есть почти у всех, так что я не собираюсь тебя спасать.

– Провести время со мной есть у всех?

– О да, так что быстро в постель и, пожалуйста, больше никаких разговоров, Светик. Я из-за тебя уже вторые сутки без сна.