Турнир

- Я вас понял, Зандер, - прервал приятеля, начинающий терять терпение Трис. – Не беспокойтесь, я приму меры. И спасибо вам за заботу о Габи. Она… дорога мне. Но, похоже, не мне одному.

- Да уж, - ответил на это князь Трентский, - но об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз. Надеюсь, это напрасная тревога, и я зря вас потревожил…

Однако Трис так не думал. Он уже достаточно хорошо изучил князя Трентского, чтобы оценить его блестящую интуицию. И, если Зандер нашел в себе силы, чтобы, нарушив приличия, вывалить на Триса свои ничем, по большому счету, необоснованные опасения, значит было что-то настоящее во всем этом его «предощущении беды». Поэтому, едва положив на рычаги телефонную трубку, Трис воззвал к магии рода. Общая кровь дает иногда сородичам некоторые преимущества, о которых посторонним не следует даже догадываться. Если честно, Трис применил это заклятие впервые в жизни и сразу же получил недвусмысленный ответ: «Беда!». Габи грозила какая-то неизвестная Трису, но при том неотвратимая опасность. Она была в беде, и она действительно находилась на пути домой.

«Тревога!» - отдал Трис мысленный приказ, и все члены клана Мишильер, находившиеся сейчас в палаццо Коро и его ближайших окрестностях, услышали его призыв и изготовились к бою. Никто из них, - да и он сам, - не знали пока, что именно должно произойти в ближайшие минуты, но приказ Триса мобилизовал их всех и оттого, быть может, многое, что случилось потом, не оказалось ни для него, ни для его людей той неожиданностью, какой могло стать.

Трис потянулся к магическим потокам, пронизывающим его замок, и дальше, ко всем кланникам, находившимся в пределах досягаемости Источника. Дотянулся и увидел то, что было невозможно, используй он обычное колдовство. Кто-то из Мишильеров заметил черный автомобиль Габи, когда тот на бешеной скорости и крайне рискованно свернул с проспекта Рипуарских франков[5] на улицу королевы Брунгильды[6], а кто-то другой - в момент, когда «пантера» пронеслась по набережной Лотаря. Картинка была отчетливая, как если бы Трис сам смотрел на автомобиль Габи своими собственными глазами, и ему не понравилось то, как она ведет машину. Было сейчас что-то в ее манере вождения, что заставило его насторожиться и отдать следующий приказ:

«Северные ворота!»

Затем Трис сообразил, что, если дела обстоят настолько плохо, как ему показалось, стоит позвать целительницу.

«Серафина!» - коснулся он сознания женщины через поток Духа, и добавил мгновение спустя:

«Конкордия!»

Помощь сильной и опытной колдуньи могла оказаться небесполезной, оттого он и вызвал баронессу де Грамон. Сам он в это время уже покинул свой кабинет и со всех ног бежал по лестницам вниз, к патио и северному входу в палаццо Коро, но добрался до ворот как раз в тот момент, когда люди из охраны замка поднимали с каменных плит потерявшую сознание Э’Мишильер. Дело было плохо, но Трис даже представить себе не мог, насколько плохо обстоят их с Габи дела…

[1] Ин-ква́рто (лат. in quarto) - полиграфический термин, обозначающий размер страницы в одну четверть типографского листа. На одном листе при этом помещается 4 листа (8 страниц) книги. Размеры страницы составляют 24,15 × 30,5 см.

[2] Схолии - небольшие комментарии на полях (маргинальные схолии) или между строк античной или средневековой рукописи.

[3] Маргиналии - рисунки и записи на полях книг, рукописей, писем, содержащие комментарии, толкования, мнения относительно фрагментов текста или мысли, вызванные ими.

[4] В данном контексте слово «спекуляция» имеет положительную коннотацию и является синонимом таких слов, как «размышление», «доказательство», «выводы».

[5] Рипуарские франки или «рейнские франки» - группа племён франков, жившая по берегам Рейна и Майна.

[6] Брунгильда (ок. 543 - 613) - супруга Сигиберта I, короля Австразии, дочь вестготского короля Атанагильда и Гоисвинты. Имя Брунгильда переводится с древневерхненемецкого как «Закованная в броню воительница».

Глава 6(3)

3. Габи

После завтрака она немного поработала в библиотеке. Всего, быть может, около трех часов. Но вскоре вынуждена была прерваться, поскольку ей позвонила старшая дочь графа д’Алансона - одна из наиболее доверенных подружек Эвы Сабинии, - и сообщила, что принцесса хочет собрать у себя этим днем новых и старых друзей.

- Не бранч[1], - щебетала в трубку «глупышка» Олимпия, которая на самом деле отнюдь не дура и всегда себе на уме, - не ланч. Быть может, дневной раут[2]? Оксюморон[3], разумеется, но по сути верно.

- Право, не знаю, Олли, - ответила Габи на приглашение. – Это так неожиданно…

Сейчас она была занята весьма интересным делом. Сидя в библиотеке Палаццо Коро, она по совету старшего брата изучала «Историю магии в примерах, происшествиях и анекдотах» Иоакима дель Фиоре и была всецело поглощена этим захватывающим чтением. Дель Фиоре умел писать интересно и просто об очень непростых и крайне сложных для понимания аспектах прикладной магии, не забывая при этом сдабривать свой рассказ краткими историческими экскурсами, связанными с тем или иным случаем колдовства. В общем, Габи было жалко прерываться на самом интересном месте, и она собиралась вежливо, но непреклонно отказаться от посещения императорского дворца, тем более, что оргия, в которой она участвовала вместе с Эвой Сабинией, случилась всего лишь несколько дней назад. Однако принцесса по-видимому предвидела такой поворот дел и попыталась заранее определить пределы безумия.

- Габи, - ответила Олимпия на ее возражения, – принцесса просила передать, что очень хочет видеть вас у себя во дворце, и что все будет скромно и без излишеств…

Трудно сказать, знала ли Олимпия о тех безумствах, безрассудствах и излишествах, которые творились там и тогда в личных апартаментах принцессы, но даже, если и знала, что с того? Она передала сообщение, Габи его приняла, обдумала и поняла, что у нее попросту нет выбора:

«Придется ехать!»

А ехать на прием во дворце, каким бы скромным по уверениям организаторов он ни был, означало соответствующим образом одеться, - платье туфли, то да се, -подобрать подходящие драгоценности, - как минимум, серьги, перстень и колье, - нанести на лицо грим и, разумеется, сделать прическу. Впрочем, платье, белье и драгоценности – не вопрос, когда гардеробная стараниями старшего брата похожа на не самый маленький в столице бутик, а в заговоренном сейфе спрятана настоящая княжеская сокровищница. Что же касается всего остального, камеристка Габи - Камилла, даже не будучи ведьмой или колдуньей, умела творить маленькие и большие чудеса, как с дамской боевой раскраской, так и с волосами своей хозяйки. Так что часа через два, не явившись на «дневную вечеринку» первой, - что есть по определению моветон, - но и не сильно опоздав, чтобы не обидеть этим Эву Сабинию, Габи прибыла в девичьи покои в императорском дворце и нашла там обычное уже общество почти в полном сборе.

Общество это, к слову сказать, являлось для Габи довольно приятной по нынешним временам компанией. Три десятка гостей: ближайшие подруги и фрейлины принцессы и несколько молодых мужчин, большинство из которых участвовали в Турнире и в настоящее время входили в группу лидеров. Среди них оказался, разумеется, и князь Трентский. Он в последнее время стал крайне популярен при дворе при том даже, что общество занимал непраздный вопрос: отчего же он не появился прежде? Красив, умен и обходителен, великолепный спортсмен и отличный танцор, и это, не говоря уже о его знатном происхождении: аристократ из хорошей семьи и при этом сильный маг. Правда, Габи знала о нем кое-что еще. Что-то, о чем в окружении принцессы знали только Э’Мишильер и герцогиня Перигор. Александр являлся не просто высокообразованным колдуном, он был настоящим ученым и изобретателем волшебных машин. Их разговоры с Трисом – во всяком случае, те, при которых ей посчастливилось присутствовать, - поражали глубиной анализа обсуждаемых проблем, широтой и разнообразием интересов обоих собеседников, а также их невероятной эрудицией. А приборы, которые она увидела в башне Людовика, - когда побывала там с ответным визитом вместе с Трисом и Марией, - попросту поражали воображение.