Турнир

Так и получилось, что, забрав Марию из ее дворца на улице Весталок, к десяти часам утра Габи была уже на канале и, не меняя холодновато-нейтрального выражения лица и несколько равнодушного взгляда серых глаз, знакомилась с семьей герцогини Перегор. Ложа, к слову сказать, оказалась красивой и просторной, обставленной удобной мебелью, – ореховые кресла и такие же столики для напитков и закусок, - и богато декорированной обивочной гобеленовой тканью. Кроме Селены, - «Милая девочка!» - здесь находились уже двоюродная сестра Марии Анна д’Эрваль баронесса де Сегюр, ее отец Робер Констан д’Эрваль – высокопоставленный чиновник в Дворянской Ложе и ее жених шевалье Рене де Марбёф. Четвертым незнакомцем в ложе оказался еще один кузен герцогини, - сын покойного двоюродного брата ее отца Гийом барон де Сент-Круа. Габи с ними поздоровалась, обменявшись вежливыми кивками, и, не вступая в разговор, заняла кресло в первом ряду по левую руку от герцогини Перигор, справа от которой устроилась принцесса Селин.

К слову сказать, безразличие Габи не было наигранным, в том смысле, что это не было ни маской, ни притворством. Правда заключалась в том, что никто из этих людей попросту не привлек ее внимания. Она осталась к ним равнодушна, хотя и запомнила, разумеется, их имена, титулы и сказанные ими между делом слова, точно так же, как отложила в своей безупречной памяти их облик и наряд, их эмоциональные реакции на знакомство и выражение их глаз. Все видеть, подмечать любую деталь и накрепко запоминать буквально все, что может пригодиться в дальнейшем, - а знать заранее, что и как случится в будущем, могут лишь великие боги, - все это довольно быстро стало ее второй натурой. Э клана Мишильер была постоянно настороже и всегда более чем внимательна, но окружающим ее людям, - кроме Триса, разумеется, - знать об этом было не обязательно.

Итак, вслед за Марией и Селин, Габи заняла свое кресло, и буквально через пару минут сильный звук охотничьего рожка возвестил о начале гонки распашных восьмерок, и надо сказать, что это действо ей неожиданно понравилось. Лодки типа «скиф»[8] оказались попросту удивительными созданиями. Грациозные, серебристые, стремительно скользящие сквозь солнечное утро по ровной воде. Если смотреть издали и без оптики, ни дать ни взять – какие-нибудь невесомые водомерки на восьми тонких и длинных ногах-веслах.

«Водомерки… - по случаю, вспомнила Габи один из уроков в школе, тот самый, во время которого, отвечая на ее собственное недоумение, учитель физики стал объяснять, что позволяет этому странному насекомому так быстро передвигаться по поверхности воды. – Парадокс Дени[9]… Как там? Ноги животного должны перемещаться быстрее, чем фазовая скорость волн. Так, кажется. И эта скорость… - Габи никогда ничего не забывала, и однажды прочитанное или услышанное оставалось в ее памяти навсегда. Вспомнила и сейчас:

«И эта скорость равна 0,23 м/с. Но здесь, разумеется, все обстоит совсем иначе… Другой принцип движения, другие физические законы».

Физику Габи в свое время любила и знала, что не странно, гораздо лучше всех своих одноклассников. В их школьной библиотеке нашелся тогда на ее удачу трехтомный учебник физики для университетов. Там, конечно, было много мудреных слов, да и формулы совершенно зубодробительные, но она все-таки с ним разобралась. И случилось это всего полтора года назад.

«Что ж, посмотрим…»

Заинтересовавшись процессом, Габи создала водно-воздушный монокуляр и присмотрелась к летящим наперегонки лодкам. То есть, сначала-то она все-таки посмотрела на первого загребного в лодке под номером три, - граф Адемар д’Отье, и в самом деле, оказался физически совершенен, да и внешне хорош собой, - а затем уже сосредоточилась на лодках. И вот она смотрела на лодку, на слаженное движение весел, на бурун, опережающий движение, и на мелкие волны, разбегающиеся от лопастей, и вдруг увидела все это совсем другими глазами и даже не поняла, что и как она сейчас сделала. Но по факту она различила темно-синие, голубые и ультрамариновые потоки магии, растворенной в воде, и магию воздушных струй и даже золотой звездопад солнечного ветра. Это было удивительно красиво, но главное – ново, поскольку впервые открылось перед Габи, без какого-либо очевидного усилия с ее стороны. Просто еще мгновение назад перед ней была обычная картина материального мира, каким он отражается в человеческих глазах, и вот все изменилось, и перед ней уже совсем иной рисунок бытия.

Теоретически она знала, разумеется, что магия присутствует буквально во всем. В камнях и воде, - из которой она научилась уже извлекать пригодные для использования крупицы магии, - в воздухе и в лунном свете. Даже разум и чувства пронизаны особой эфирной магией. Однако вытянуть магию напрямую из воды или камней большинству магов, - и ей в их числе, - крайне трудно или вовсе не под силу. Другое дело, солнечный свет или кровь животных, не говоря уже о человеческой крови. Тоже запредельно трудно, но все-таки возможно, если знаешь, как это сделать. А вот манипулировать этими потоками, - если разумеется, имеешь с ними сродство и Дар достаточной силы, - вполне возможно. И сейчас Габи отчетливо видела, что и как надо было сделать, чтобы ускорить движение лодки. Снизить съедающий энергию эффект трения, создать локальное разряжение воздуха перед форштевнем, чтобы ослабить его сопротивление… Она могла бы все это сделать, даже не вспотев, но, разумеется, не сделала, поскольку вмешиваться в ход регаты было запрещено, а вокруг нее находилось немало сильных колдунов, и кто-нибудь из них ее вмешательство наверняка засечет.

«Ну, на нет и суда нет…»

И в этот момент, Габи спиной почувствовала чужой взгляд, и ей крайне не понравилось это новое для нее ощущение. Она не знала, отчего так, и что в нем, в этом взгляде, было особенного. Она попросту не сообразила, - все было слишком ново для нее и произошло слишком быстро, - не успела сообразить и не рассмотрела, когда все-таки обернулась назад. Обернулась и все, собственно. Мгновение истины миновало, и Габи так и осталась в неведении: кто бы это мог быть, и что означал этот взгляд. Но и кандидатур на роль неизвестного недоброжелателя, - а ей все-таки казалось, что это был недобрый взгляд, - оказалось совсем немного: смотреть ей в спину мог любой из четверых сидевших позади нее людей. Две женщины, два мужчины. Вопрос, кто?

[1] Лигейя – одна из сирен.

[2] Рота - «Сеющая смятение» - одна из валькирий.

[3] Сапфизм, трибадия – форма женского гомосексуализма, более академические синонимы словосочетания «лесбийская любовь».

[4] Стравеккья (Stravecchia) – граппа, созревающая более полутора лет в деревянных бочках.

[5] Фрикасе то же, что рагу.

[6]Шифон - лёгкая, тонкая и прозрачная хлопчатобумажная или шёлковая ткань.

[7] Гребцы распашного весла делятся на загребных (весло справа) и баковых (весло слева). Расчёты показывают: чтобы избежать вихляния лодки, загребные должны прикладывать на 5 % усилий больше, чем баковые; в четвёрках и восьмёрках самых сильных загребных следует сажать ближе к носу.

[8]«Скиф» обшивался фанерой или шпоном ценных пород дерева, например, тиком. Тик имеет золотисто-коричневую окраску, будучи свежесрубленным, но на свету темнеет. Если его не покрыть лаком, на открытом воздухе он принимает серебристо-серый цвет.

[9]Парадокс Де́нни, в исследовании локомоции, - т.е., перемещения животных в пространстве, обусловленное их активными действиями, - кажущаяся невозможность для живущих на поверхности воды животных (например, водомерок) приложения достаточной для перемещения силы.

Глава 6(2)

2. Трис

Вечер выдался на редкость спокойным, вернее, Трис сделал его таким сам. Не велика хитрость – послать вместо себя на раут к герцогу де Бофремону свою младшую сестру. И протокол соблюден, - Мишильеры представлены своим коннетаблем, - и Габи довольна. Ей такие мероприятия все еще нравятся: возможностью покрасоваться в фамильных драгоценностях и платьях от-кутюр, посвинговать, выпить немножко шампанского, к которому она как-то незаметно пристрастилась, завести какой-нибудь скоротечно никакой роман. Гулять по-настоящему, она пока не начала. Во всяком случае, Трис на это очень надеялся, исходя из предположения, что, если она с кем-нибудь и успела переспать, то все-таки однократно и мимоходом, не наделав этим большой беды и не создав ни себе, ни ему лишних проблем. Итак, у него нежданно-негаданно, - а, на самом деле, и жданно, и гаданно, поскольку сам все спланировал, - образовался свободный вечер, и после нескольких коротких, но важных встреч, Трис отправился в свой секретный архив.