Турнир

- Сейчас мы создали самый легкий из самых прочных сплавов, - прокомментировал свои действия Трис. – Сможешь повторить?

Габи смогла, хотя это оказалось совсем непростым делом. «Плести» - если использовать метафору, - приходилось не из нитей и даже не из шелковой лески или, скажем, бечевки, а из стальной проволоки. Такое занятие требовало не только незаурядного мастерства, но и огромной силы. Впрочем, у Габи все получилось, и за следующие три четверти часа она заполнила правильно созданным расплавом еще три глиняные формы.

- Отливки пойдут на строительство скоростных самолетов, для которых ты изготовила сейчас каркасы из невероятно крепкого и легкого сплава. Каждое такое изделие, - кивнул Трис на форму с остывающим расплавом, - стоит тысячу триста золотых франков, и, значит, сегодня ты не только помогла нашему семейному бизнесу, но и для себя любимой заработала триста шестьдесят золотых империалов. Десять процентов от стоимости каркаса и треть от стоимости твоего любимого автомобиля.

- Так просто? – удивилась Габи, оценив легкость, с которой, оказывается, она могла добывать деньги.

- Не совсем, - усмехнулся в ответ Трис. – Существуют и другие сплавы, а кроме того мы производим также усиленную магией броню танков и пехотных транспортеров. А еще здесь неподалеку у нас есть серьезное алхимическое производство. Там тоже есть куда руки приложить. Вмешаться в алхимическую реакцию восьмой степени сложности могут себе позволить лишь очень сильные маги. И все это, заметьте, сестра, источник доходов. По моим прикидкам, не слишком перетруждаясь, вы, Габриэлла, способны зарабатывать здесь, на нашем производстве до десяти тысяч золотом в месяц. Но главное не в этом, - денег у вас и без того хватает, - а в том, чтобы заниматься важным для клана делом. Да и магия, как вы, наверняка, успели убедиться, применяется здесь совсем другая. Плетениями мы с вами до сих пор не занимались, этот раздел магии довольно сложен для понимания в связи со своей необычностью. Но, как видите, то, что сложно для одних, просто для других. Вы ухватили принцип с первого раза. А когда освоите еще пять-шесть плетений, и кое-что на эту тему почитаете… Думаю, вскоре вы сможете создавать уже свои собственные сочетания. Плетениями ведь можно не только выплавлять сталь…

3. Зандер

До пятого этапа включительно, Зандер, что называется, придерживал коней. Ему некуда, а главное, незачем было спешить. Поэтому даже там, где он мог быть первым, – а первым он мог быть практически во всех состязаниях, - Зандер занимал места от третьего до шестого. Так он оставался среди лидеров, продолжая по праву участвовать в Турнире, но в то же время не привлекал к себе излишнего внимания. Достаточно и того, что теперь при виде Зандера его «близкие» не стремились удрать куда подальше, а напротив, вовсю проявляли родственные чувства. И чем лучше становилось его положение в турнирной таблице, тем теплее улыбались ему мать с отцом. Даже злобствующий Виктуар вынужден был понизить градус своей враждебности, а выбывший из Турнира Валентин, - он вылетел после третьего этапа, - хоть и скрипел от зависти зубами, старательно прятал свои чувства за сдержанной улыбкой. Впрочем, не везде и не всегда. Иногда, несмотря на все его попытки держать хорошую мину при плохой игре, графа де Ноэн все-таки прорывало. Так однажды на приеме у герцога де Бофремона, Зандер совершенно случайно подслушал весьма любопытный обмен репликами.

Валентин и Виктуар стояли в обществе нескольких придворных. Разговор шел об охоте, но в какой-то момент – и, вероятно, по вполне очевидной ассоциации, - свернул на тему возможных брачных союзов и прочих матримониальных обстоятельств. Все-таки Турнир привел в столицу и выставил на показ довольно много молодых, титулованных и, что особенно важно, неженатых мужчин. Вот в этом контексте и прозвучал вполне ожидаемый вопрос:

- А что же ваш брат князь Трентский? – спросил граф де Понтье. – Каковы его планы?

- Хочет жениться на Эве Сабинии, - откровенно поморщился Виктуар. – Представляете?

- Представляю. – Граф де Понтье не шутил.

Последние несколько дней он с неослабевающим интересом следил за князем Трентским. И не он один. Старшая дочь графа Жозефина – обильная телом половозрелая шатенка с интригующим выражением больших серых глаз, - не только наблюдала за Зандером с откровенностью настоящего охотника, но и как бы случайно попадалась ему навстречу буквально на каждом шагу. Это объясняло и заинтересованность графа, и его определенно положительное отношение к потенциальному жениху. Раз нравится дочери, значит, понравился и отцу, тем более, что знатен, хорош собой и отнюдь не беден. Что же касается Эвы Сабинии, никто в высшем свете уже не верил ее слову, так что любого участника турнира определенно можно было считать свободным.

- Весьма интересный молодой человек, не правда ли? – продолжил граф свою мысль. – Весьма! Хотел вас кстати спросить, господа, отчего князь никогда прежде не появлялся в обществе?

- А кто ж его знает? – раздраженно пожал плечами Виктуар. – Он у нас, знаете ли, не от мира сего. Домосед. Затворник. Заперся в своей башне и никуда не выходит.

- Но чем-то же он там занят? – удивился так же участвовавший в разговоре барон д’Амбуаз.

- Может быть он там животных мучает, - ответил на этот риторический вопрос Валентин, - или крепостных девок имеет во все дырки. Никто точно не знает. Двери-то заперты.

Прозвучало не просто грубо. Сказанное определенно являлось моветоном. И озвучил эту мерзость не Виктуар, от которого Зандер ничего хорошего как раз не ожидал, а Валентин, обычно позиционировавший себя подлинным образцом аристократизма. Видно, слишком больно ударил его Зандер, показав старшему брату другого, неожиданного себя и ту дистанцию которая их разделяла на самом деле. Вот и высказался. Но, разумеется Зандер никак на это не отреагировал. В конце концов, хоть сказано было и нарочито громко, он вполне мог не услышать слов брата. Никто ведь не знал, каков его слух на самом деле. Так что нет, не обиделся, - с чего бы вдруг, - и не устроил скандал. Подобный инцидент в этом обществе был более, чем неуместен. Поэтому промолчал, покачав, впрочем, мысленно головой, и отошел подальше от своих, - между прочим, родных, - братьев и их собеседников. Но далеко уйти ему не удалось. Около буфета с закусками, мимо которого Зандер как раз проходил, направляясь в бар, его перехватила Анаис д’Антиньи – наперсница и конфидентка принцессы Эвы Сабинии.

- А вот и вы, - сказала с двусмысленной улыбкой зеленоглазая и рыжеволосая «Цикада империи», и Зандер почувствовал, как внезапный трепет возбуждения прошел волной по всем его нервным окончаниям.

Анаис обладала выдающимся певческим голосом и иногда, - шутки ради, как утверждала она сама, - даже появлялась на оперной сцене. Обычно в небольших, но знаковых партиях, написанных для колоратурного меццо-сопрано[4]. Впрочем, однажды она все-таки не удержалась и исполнила главную партию в «Золушке» Россини, что едва не вызвало международный скандал, поскольку обладательница завораживающего голоса и бьющей через край прельстительной витальности была не только интимной подругой принцессы Эвы Сабинии, но и сама являлась принцессой правящего дома - младшей сонаследницей короны герцогов Брабантских. Так что фамилия д’Антиньи отсылала всего лишь к одному из ее многочисленных владений, полученных принцессой Брабантской в апанаж[5]. В данном случае, речь шла о небольшом баронстве на северо-западе империи франков. Однако к колдовскому голосу Анаис это не имело никакого отношения. «Цикадой империи» она стала благодаря таланту, в котором не обошлось и без толики магии воздуха и огня, а не из-за своего более чем знатного происхождения.

- Ваше высочество, - вежливо поздоровался Зандер, еще не успевший лично познакомиться с этой крупной рыжеволосой красавицей, хотя и был ей представлен в числе нескольких других участников Турнира.

- Всего лишь баронесса, - поправила его брабантская принцесса, судя по слухам, любившая пококетничать по этому поводу.