Захватчица

- В костёр? – предположил Рик.

- Может быть, - кивнула она.

Поднялась, сделала шаг к костру и плеснула туда.

- Радуйтесь, древние! И спасибо вам за всё!

Пламя с рёвом взметнулось вверх, а она не шелохнулась – ну да, тоже переоделась из белого пафоса в зелёные штаны. Мне не страшен огонь, и всё такое. Вернулась, села рядом – близко-близко, нога к ноге.

Рик снова дотянулся до импровизированного стола, взял нарезанный сыр и вяленое мясо. Протянул ей.

- Да я сама могу, - она глянула на него с непониманием.

- Что ты за женщина, Саваж, - усмехнулся он. – Я тут, можно сказать, поухаживать пытаюсь, а ты – сама.

- Торможу, - вздохнула она, не глядя на него. – Правда, что ли? Ну, ладно…

Взяла у него кусочки, мигом проглотила, положила ладонь поверх его пальцев. Переплела свои пальцы с его.

Рик глянул… и просто утонул в бездонных зелёных глазах. Сейчас они казались совсем тёмными, но он-то знал – зелёные. Невероятные. Ни у кого больше таких нет. И такой белой кожи, обветренной и вечно облупляющейся где-то на носу. И ладони у неё совсем не мягкие, и губы сухие… совсем не как у Айши. Айша мягкая и нежная… со всех сторон, а эта – сгусток живого огня. Горячая и прекрасная.

Он опомнился, когда они уже напропалую целовались.

- Пошли отсюда? – тихо сказала она.

Он поднялся сам, поднял её, взял за руку и повёл… да к себе и повёл. Если не зажигать света и сделать звукоизоляцию, никто не вломится.

Только она, только он и они вместе. И всё.

* * *

Тея аккуратно свернула снятую парадную форму и сложила в мешок, а мешок в рюкзак. Лучше собрать вещи сегодня, с вечера, а завтра утром поспать чуток подольше, явно ведь всю ночь шарахаться. Операция прошла удачно, теперь ту удачу нужно запить, заесть, заговорить. Делиться. Так говорит Жанно, и мама так говорит тоже, а они знают в этом деле толк.

А вот новую медальку она оставила на куртке. Пусть висит, пусть все трогают, кто захочет. И в следующий раз тоже получают.

Тея вытащила из-под кровати и встряхнула вторую куртку, сменную. Её нужно было отдать в чистку, но в последние дни жизнь была такой насыщенной, что вернулась с операции, сбросила – и не вспомнила. Ладно, теперь приводить всю форму в порядок уже на родной базе.

Она свернула куртку, и хотела было тоже отправить её в рюкзак, но из неё что-то выпало на пол и со звоном укатилось под кровать. Пришлось лезть.

Бронзовая табличка сияла, будто на солнце, но какое тут уже солнце, в ночи-то? Эх, нехорошо получилось. Нужно было вернуть. С другой стороны, ей вроде ничего не сказали. И она забыла про эту штуку совсем. И уже не получится смотаться до храма… Ладно, пусть остаётся при ней. Будет памятка. Тем более, что ей тогда показалось – табличка играет очень вспомогательную роль. Её подбросили, чтобы кто-нибудь увидел и не побоялся полезть за ней в огонь. Ну, она дурная, не побоялась. С ней в итоге и разговаривали.

Короче, пусть папа посмотрит и скажет, что это. А если он скажет, что она притащила страшный артефакт, и нужно вернуть его владельцам – ну, можно же связаться с Горой, наведаться сюда и отдать, правда?

Эх, Гора… Кажется, не скажи он ей тогда, что не спит с подчинёнными, и не выплыви потом его женщина, живущая в городе – Тея уже бы успокоилась. А так – словно заноза внутри сидела, сидела и не отпускала. Что, она просто уедет? И всё? Они скажут друг другу «пока», и расстанутся на веки вечные?

А может, так и надо? Расстаться, и всё? И не травить душу?

Тея прошлась гребнем по волосам и не стала убирать их в хвост. Сегодня можно, наверное. Всё равно темно и холодно, кто б знал, что в этой дурацкой пустыне ночью холодно? А вот. Завернулась поплотнее в куртку и пошла наружу – праздновать. По ходу посочувствовала тем несчастным, которые сегодня в карауле – но большинство из них простецы, по тем или иным причинам не участвовавшие в операции «Храм». Например, прокосячившиеся Пешка и Лысый. Ничего, научатся. Или нет.

Ящерки были накормлены прямо за столом, правда, потихоньку, на коленях – Тея сочла, что сегодня можно. Сейчас они были сыты и довольны, нападения не ожидалось, и она сгрузила обоих в подобие гнезда из своей грязной футболки и оставила на постели. Не горячий песок, но хоть что-то. Заперла дверь – чтоб без сюрпризов поутру – и двинула.

Снаружи уже горели три костра, и народ шарахался между ними. Сидели вперемешку – и местные, из Легиона, и это хорошо.

Тея понемногу посидела у всех, но в третьем случае собралось больше всего совсем своих, и Рыжий забрал у Луиса гитару, сунул ей и велел петь. Хорошо, петь – значит, петь. Песня, которую пели обычно в таких случаях, казалась особенно уместной сегодня – «а когда мы уйдём, вы за нас повоюйте, мы победу отспорим для вас перед всеми богами, какие ещё там остались». Вот правда, перед всеми богами. С местными-то точно можно договориться, инфа проверенная.

Дальше Луис пел о любви, и Тея тихонько отползла.

- Ну что? На охоту? – в глазах Пазетт отражались блики костра.

Вообще, конечно, такой день следовало завершить или напившись в хлам, или найдя подходящего мужика. И Тее уже поступило с полдюжины предложений разной степени откровенности и романтичности – кто-то прямо говорил про пошли, пока время есть, а кто-то пытался о звёздах и глазах. Ну их всех, короче. Какая тут, нахрен, охота?

- Да что-то не хочется, - отмахнулась Тея.

- Ну ты даёшь, подруга! Чего это не хочется? Мало дралась вчера? Даже и не погреться? А твой загадочный объект, он как? Незавоевабелен?

Тея пожала плечами. Он вообще неизвестно где. Наверное, с Жанно про дела трындит напоследок.

- Не вижу его.

- Ну, может, ещё выпадет откуда-нибудь. А вот ваш командующий, он ничего, видный такой, я б его обняла, - сказала Пазетт, обшаривая взглядом пространство.

- Не трогай его, - выдохнула Тея и пихнула Пазетт в бок. – Тут всяких много, кого можно обнять!

Тея вчера не сказала дорогой подруге, кто её так крепко зацепил, а теперь даже пожалела.

- О как, - та внимательно глянула на Тею. – Это что, он и есть, да? Дивно. Ладно, тогда сама лови, и удачи тебе. И мне тоже удачи, - она подмигнула и исчезла в темноте.

Тея сделала нервный круг вокруг столовой, вернулась. У одного из костров никого не было, зато была еда, стояли лавки из столовой, и вроде вино тоже стояло. Ничего крепче она пока не пила, если обломится  со свиданием – ещё успеет. А пока…

Тея поняла, что победа будет неполной, если она не получит сейчас его. Напоследок. Ну и пусть, что на одну ночь, больше-то всё равно не светит, у них разные дороги.

И как будто её кто-то услышал, потому что – вот он, родимый, идёт, да не куда-нибудь, а прямо к ней.

- О, командир, - и подвинулась, будто тут не прорва места, а чуть-чуть, и это «чуть-чуть» она готова сейчас делить с ним.

Он шагнул в круг света и сел. Огляделся.

- Ты пьёшь с подчинёнными? Впрочем, я тебе уже не подчинённая. Кажется.

Может, это – путь к победе? Полной и бесповоротной? Они больше не связаны уставом, и могут быть друг для друга просто людьми? Или… или не могут, и наутро или когда там ещё он вернётся к своей, как её там, Айше?

Но сегодня никого третьего, они будут вдвоём и только вдвоём!

Он что-то говорил про ухаживать за ней – чего? За ней? Ухаживать? Ну вот ещё глупости. Не надо за ней ухаживать, с ней можно просто договориться. На один раз… или не на один. Но у них больше одного уже и не выйдет.

А потом она взглянула на него, и пропала, просто пропала. Никогда не было, и вот опять. Нет, правда. Всегда она могла встать и уйти, а тут – не могла. Не хотела. Уже просто от одного его взгляда и мурашки бежали, и внутри что-то плавилось – чёрт, что там вообще такое, что плавится от взгляда? От дыхания? От того, что они переплели пальцы… и поцеловались, просто поцеловались.

В другой момент и с другим человеком Тее было бы без разницы, что они тут у костра посреди улицы, а вокруг где-то бродит куча пьяных и весёлых людей. Ей, к слову, и сейчас без разницы, но он-то остаётся командовать значительной частью этих людей!