Страница 49 из 56
Ждать пришлось больше месяца. Но сегодня утром Русый сообщил, что объект на месте. Так быстро Тарас еще не срывался с работы никогда.
Когда он влетел в город, под ложечкой легонько заныло: где-то здесь Анна, дети. Но Тарас быстро избавился от этих мыслей. Сейчас он должен был сосредоточиться на другой задаче.
Шины взвизгнули, когда он резко остановился в паре домов от коттеджа Катерины. Перебежками, как настоящий шпион, он добрался до машины Русого. Запрыгнул в салон.
— Ну что? — Тарас забрал у помощника бинокль и осмотрел окна. Ничего интересного.
— Все по-старому, начальник.
— Значит, ждем…
Ждать оказалось недолго. Спустя полчаса дверь коттеджа распахнулась и на крыльцо вышел грузный мужчина в цветастой рубашке и шортах, а за ним — Катерина. Она прямо лоснилась от счастья и удовольствия. Показного — о чем Тарас уже знал.
— Набирай, — не отрывая взгляда от Катерины, приказал он Русому.
Пара секунд — и зазвонит ее домашний телефон. Катерина вернется в дом, а Тарас подойдет к этому борову пообщаться.
Мужик платит за верность — женщина принимает деньги. Не касаясь морального аспекта, любой согласится: это просто сделка. У нее есть правила. Если кто-то эти правила нарушает, он должен быть готов к последствиям. А то, что последствия Тарасу на руку, — приятный бонус.
Катерина обернулась. Жестом показала любовнику — минутку! — и скрылась в доме.
Тарас вышел из машины.
Тайный клуб, Лео с его массажем ног, сексуальные эксперименты с Тарасом… Он ничего не забыл?
Консультация № 20
Солнце палит так нещадно, как бывает в наших краях только в августе. Я стою в тени сосен и оборачиваю газетой только что сорванные розы. Дети носятся по лужайке с сачком, пытаясь поймать бабочку. Но попадается кузнечик.
— А кузнечики хорошие или плохие? — кричит мне Сашка.
— Хорошие, — уверенно отвечаю я.
— Тогда я не хочу, чтобы их лягушки ели!
Загнать детей в дом невозможно, хорошо, хоть дали измазать себя толстым слоем солнцезащитного крема.
Пока Шеф на реабилитации, за его дачным участком приглядываю я. Приезжаю сюда с детьми через день: прополоть грядки, полить цветы, покормить кошек. Автобусное сообщение с городом отличное. Полчаса — и мы на месте.
Я не очень люблю возиться с землей — полная противоположность Шефу, но солнце, трава, ели, хвойный воздух — все это наполняет меня, делает счастливее. Да и детям здесь всегда есть чем заняться: столько жучков, паучков, кузнечиков, лягушек. Однажды они поймали тритона и два дня выращивали его в банке, пока ночной дождь не наполнил ее доверху водой, и тогда тритон сбежал. О гаджетах малышня не вспоминает.
После дачи мы навещаем Шефа. Он быстро идет на поправку. У него полностью восстановились речь и подвижность тела. Правда, ходит, пошатываясь, только вдоль стены.
Когда я вхожу — а дети влетают — в палату, он лежит на кровати, перебирая в прозрачном пакете фасоль — восстанавливает моторику пальцев. Шеф по привычке пытается подняться, чтобы нас встретить, но бессильно опускается на подушку. Виновато улыбается.
Я журю его, выкладывая на тумбочку гостинцы: яблоки, мармелад, бутылочку с квасом. Часть подарков сразу же перекочевывает в карманы детей.
— Аннушка, — зовет меня Шеф, когда дети отвлекаются на изучение устройства инвалидной коляски. Я присаживаюсь на кровать, он берет меня за руку. Его ладонь прохладная. Это хорошо. Когда у Шефа случается сбой сердечного ритма, ладони сразу же теплеют. — Я хочу отойти от дел, продать квартиру и переехать жить на дачу. Дом у меня с печкой, даже морозы не помешают. Что скажешь?
— Это… очень… смелое решение, — я понятия не имею, что сказать. — Почему вы этого хотите?
— Вот скажи, что человеку нужно для жизни? Крыша, пол, стены. Чтобы тепло было, безопасно. На даче все это есть. И огород в придачу. Что лишнее — продал, соль купил. Нет лишнего — тогда без соли. Действительно ли разница между дощатым полом и паркетом, между огурцами и авокадо стоит того, чтобы умирать на десять–двадцать лет раньше? Чтобы не спать ночами из-за стресса? Лысеть? Жиреть? Все время в чем-то сомневаться? Гнаться за кем-то — и не успевать?
— Это все тело, а душа? Развитие...
— Ты действительно думаешь, что развитию нужны бетонные стены?
Нет, сейчас я думаю совсем о другом.
От мысли, которая только что пришла мне в голову, учащается сердцебиение.
— Как вы справитесь сами в таком состоянии? — прощупываю я почву. — Вы же и ходить толком не можете. А там еще и хозяйство, и дом в два этажа.
— Как-нибудь справлюсь.
— У меня к вам есть предложение. Просто предложение. Вы можете отказаться, и моей любви к вам от этого не убудет, — от волнения я покусываю губу. — А как вы смотрите на то, чтобы я с детьми переехала на дачу приглядывать за вами?
На глаза Шефа наворачиваются слезы. Его рука начинает трястись еще больше. Надеюсь, это от радости.
— Я даже мечтать об этом не мог… — от эмоций слова даются ему с трудом. — Но как же ты… Я ж как ребенок. Тебе будет сложно.
— Двое детей, трое — не велика разница, — отвечаю я и крепко-крепко его обнимаю.
После этого разговора я весь день будто летаю на крыльях. Одно простое решение осчастливило сразу столько человек! И пусть мама пустила слезу из-за того, что через пару дней внуки съезжают, мы обе понимаем, что так ей будет проще и спокойнее. А внуки никуда не денутся. Полчаса — и вот мы, в полном составе.
Вечереет.
Я надеваю рукавицы-прихватки и достаю из духовки керамическое блюдо, вдоль которого растянулась скумбрия, услаждая мой взор золотистой корочкой, зелеными кустиками брокколи и желтыми дольками лимона. А запах!..
Ставлю блюдо на край празднично сервированного стола. Правда, сегодня по календарю обычный будний день. И рыбу в моей семье люблю только я. Но если слушать советы Лео, такие мелочи не должны вставать на пути к моему счастью.
Лео, надеюсь, ты прав. Во всем.
Это время без тебя было мучительным.
Я вслушиваюсь в тишину квартиры. Дети с мамой еще не вернулись с улицы. Отлично.
Включаю Сardigans «And Then You Kissed Me».
Нанизываю на вилку кусочек филе.
Остается добавить важный ингредиент этого вечера — шейный платок. Я завязываю им глаза, представляя, что это галстук Лео. Чувствую прикосновение шелка. Почти чувствую прикосновение Лео. Кладу рыбу на язык — и ощущаю кисло-сладкий сок. Вдыхаю аромат…
Сначала сквозь звуки музыки я слышу скрип двери и только потом понимаю, что это значит. Срываю с глаз платок.
— Мам, подожди!
Мама оборачивается. У нее такой добрый и такой уставший взгляд…
— Чем тебе помочь? — спрашивает она.
— Ничем. Садись, — я отодвигаю от стола соседний стул. — Чайник только закипел. Попьем чая? Я сегодня с дачи привезла мяту. Помнишь, как летом в деревне мы пили чай с мятой?
— И с листьями смородины, — мама улыбается, садится рядом со мной.
— Да! И заварник у нас был такой огромный, пузатый. Листья постоянно застревали в носике. Помнишь, чай все не льется, не льется, а потом как захлещет потопом! Вся скатерть залита, ты ругаешься, а бабушка вытирает стол такой странной мочалкой, сшитой из колготок. Как она называлась?
— Вехтик.
— Вехтик, — повторяю я, улыбаясь. — Все же здорово, что появились губки, правда?
Мама тоже улыбается, но печально, и от этого ее усталость чувствуется еще больше. Может, это эгоизм — то, что делаю? Может, ее стоит отпустить? Пусть отдохнет, поспит.
Но вдруг наше общение даст ей больше сил, чем «лишний» час сна? К тому же сон заряжает бодростью на день, а душевная близость — на годы.
— Мам, как у тебя дела?
Она не сразу отвечает: не привыкла к таким разговорам. В этом и моя вина. Но я все исправлю.
Мы так редко общаемся по душам! Если начистоту, я не помню, когда это происходило в последний раз. Все нет времени: скорее, скорее. Думала, сбегу из Москвы к маме ― и мы станем близки, как в детстве. А на самом деле, она стала бесплатной няней для моих детей. Привет-пока. Даже сейчас, когда мы живем в одной квартире.