Консультант по счастливой жизни

— Сходи, узнай.

— Что, прямо туда? — Тарас бросил взгляд на кафе, куда последний час втекали мамочки с малолетками.

— А разве ты не проголодался?

Тарас почесал отросшую за ночь щетину.

— Кабана бы сожрал. Кофе и сигареты на завтрак мне недостаточно.

Катерина не удержалась и все же пожала плечами. Она же не повар и не Анна, чтобы ему выготавливать.

— Можешь заказать мне омлет на вынос.

— А сама почему не пойдешь? — Доберман прищурил глаза — навел прицел. Может, из-за этой ассоциации каждый раз, когда Тарас оказывался рядом, в позвоночнике Катерины до предела, до звона натягивалась струна?

Она глянула на автолюльку, в которой играл с подвесным жирафом сын. Жаль, не спал — на него не кивнешь. Катерина перехватила насмешливый взгляд Тараса и нежно улыбнулась ему в ответ.

— Просто не пойду. Или будешь спорить с водителем?

Тарас повернулся к ней вполоборота. Незначительное движение, но Катерине показалось, будто расстояние между ними сократилось вдвое.

— Спорить не буду. Я вежливо попрошу, — он откинул спинку сидения, расположился поудобнее. — Можешь принести кофе, — Тарас даже глаза прикрыл для пущей убедительности: не пойдет.

Катерина скользнула взглядом по его переносице, задержалась на губах. Даже уступать ему было приятно.

— Ну, ладно. Не скучай.

Она открепила автолюльку и отправилась в кафе.

Дети сегодня шумели громче обычного. Добавилось несколько новых «кошелок», из «старых» пришли только вечно нервные девицы.

К счастью, Анны не было. Вместо нее между столиками бегала молоденькая официантка. Она не справлялась ни с заказами, ни с уборкой.

Катерина поставила люльку на диван и села рядом на барный стул, предварительно проведя по нему ладонью: не прилипнет ли.

Неужели теплую, уютную атмосферу кафе создавала именно Анна? Без нее это место превратилось в забегаловку, хотя, по сути, ничего не изменилось: та же мебель, та же еда, почти те же лица.

Матвейка вертелся в люльке, облизывал пластиковую ручку. Игрушка ему надоела, но на руки он не просился. Почему? Потому что мама всегда держала с ним дистанцию? Инте­ресно, с няней он вел себя так же?

Его сосредоточенность на самом себе была удобна, она позволяла Катерине оставаться женщиной, а не уподобляться мамочкам, которые являлись в кафе едва ли не в халате. Без макияжа. Уставшие. Но иногда, очень редко, глядя на мамаш, чмокающих своих детей, в Катерине просыпалось чувство, похожее на зависть. Хотя, конечно, завистью оно не было. Ведь Катерина и сама могла в любой момент взять сына на руки и так защекотать носом его пухлые щечки, что он смеялся бы громче всех в этом кафе.

Она отвернулась.

— Эй! — крикнула Катерина официантке, но та, похоже, не услышала.

Зато тотчас же повиновалась просьбе, произнесенной наглым мужским голосом:

— Девушка, замрите!

Катерина застыла одновременно с официанткой. Затем резко отвернулась от входной двери. Черт! Вот и с чего она взяла, что Тарас останется сидеть в машине?!

— А теперь отомрите, — продолжил Доберман, — и примите заказ во-о-он у той прекрасной брюнетки за барной стойкой.

Когда Тарас сел на соседний стул, Катерина уже взяла себя в руки. Хотя нет, не взяла. Иначе бы запомнила, что заказала себе на завтрак. Кажется, она просто ткнула пальцем в меню.

— Омлет не будешь? — участливо уточнил Тарас и положил ладонь на ее голое колено.

— Передумала, — Катерина ядовито-ласково улыбнулась, но ладонь не убрала.

К счастью, Тарас сделал это сам, чтобы за локоть остановить убегающую официантку.

— Где Анна?

— Она отпросилась, — сначала розовея, а потом бледнея, ответила девушка.

— Как ее найти, знаешь?

— Неа. Спросите у Шефа.

— А где твой шеф, крошка?

— На кухне, — она спохватилась и поправила съехавший набок колпак.

— Ну ладно, беги, — Тарас подтолкнул ее взглядом, который вполне можно было засчитать за шлепок по попе.

Катерина ответила на эту выходку с изяществом истинной леди — она промолчала. Не сказала Тарасу, что к Шефу лучше не соваться. Владелец кафе отличался огромным, хоть и больным, сердцем, а также вспыльчивым нравом. Он считал Анну едва ли не своей дочерью и наверняка был наслышан о Та­расе.

Катерина так и не узнала, что заказала на завтрак: через несколько минут Тарас вылетел из кухни, как ошпаренный. Хотя почему «как»?.. Но шутить с разъяренным Доберманом она не стала. Даже улыбку спрятала глубоко в себе. Есть вещи, которые мужчины не прощают.

— Как могут нормального мужика звать Лео?! Что за имя такое?! — бесился Тарас, не обращая внимания на взгляды прохожих.

— Не кипятись, — Катерина с автолюлькой в руках едва поспе­вала за ним. — Лео просто непуганый мальчик. На него чуть надавить — и он исчезнет. Даже у меня получалось дергать его за ниточки.

Тарас резко остановился — Катерина едва не налетела на него.

— А ведь ты права… Дело не в Анне. Дело в нем! Мне не нужна Анна — она и так будет моей. Мне нужен Лео! Где его найти?

— Я не к этому вела.

— Где мне найти Лео? — разделяя слова, повторил Тарас. Затем достал из кармана ключи от машины. — Или будешь спорить с водителем?

Но шутка получилась злой, неприятной. На пассажирское сидение Катерина садилась с плохим предчувствием.

Примечание 2

Как там советуют эти консультанты? Эмоции нельзя держать в себе!

Лео от всей души врезал кроссовком по стеклянной пивной бутылке, стоящей на бордюре. Она с таким оглушительным звоном разбилась о металлический мусорный бак, что Лео невольно пригнулся. Взвизгнув, из-под бака выскочила черная кошка.

Эмоции!

Нельзя!

Держать!

В себе!

Лео побоксировал воздух. Всадил кулаком в живот невидимому противнику.

Эмоции надо проговаривать. Их можно записывать. Но ко­гда душу сотрясает так сильно, остается два варианта: орать или драться. Нет, три. Можно еще бежать!

Моя!

Нет, так думать неправильно. Тогда уж Анна точно сможет сравнить его с бывшим мужем. Но разве нельзя любить и давать свободу? Желать любимого человека и не подчинять его?

Как доказать, что он на это способен?

Уж точно не уходом из дома.

Он же всегда был таким основательным, непоколебимым! Раньше никто не мог вывести его из себя. А теперь душа словно стала мясом без кожи. Даже дуновение ветра — просто шальная мысль — заставляло морщиться, как от боли.

Любовь делает человека слабым. Сильным, конечно, тоже. Но все же, в первую очередь, слабым.

Лео мчался по беговой дорожке через парк, пока не оказался на пустынном городском пляже. На ходу стянув в себя майку и джинсы, он бросился в воду. Глубина нарастала быстро. Пара секунд — и Лео нырнул с головой. Вынырнул уже другим человеком.

Эмоции отпустили, обострились органы чувств. Оказалось, что солнце жалит веки, а вода ледяная, маслянистая и отдает тиной.

Кто-то проорал ему с моста, что здесь купание запрещено. Лео мысленно послал советчика к черту и, раскинув руки, упал на раскаленный песок.

В голове, наконец, прояснилось.

Вот из-за чего весь сыр-бор? Не ушла же. Попросила дать время. Это нормально. Это правильно. Если поставить себя на ее место — тут Лео пришлось поднапрячься — разве он стал бы безо­говорочно доверять человеку, с которым знаком полтора месяца?

Все нормально. Перемелется.

Ветер гонял теплые волны воздуха, раскаленный песок обжигал плечи. Вдалеке по автостраде шумно проносились машины, но куда громче где-то рядом заливались пением птицы.

Лео набрал полные легкие воздуха. Медленно выдохнул.

Странно, что именно сейчас он, измученный сомнениями, с растерзанной душой, чувствовал себя счастливым. Как такая гремучая смесь умещается в одном человеке?

Или вот еще из непонятого. Почему, стоило закрыть глаза, первым делом ему вспомнилась сцена пробуждения Анны и детей?

— Кому достанется первая утренняя улыбочка? — заговорщицким тоном спрашивала Анна.