Зануда

– К-как твое имя? – вдруг спросила она, почти беззвучно, слегка заикаясь. Возможно, где-то далеко внутри, в самом укромном уголке души в ней проснулись жалость и понимание: в прошлом классе, где она проучилась десять лет, никто не интересовался задумчивой, молчаливой девочкой. Десять лет она так и просидела в одиночестве за первой партой у самого окна, и если с ней заговаривали (что тоже было довольно редко), то лишь из-за учебы. Сама идти на контакт она поначалу стеснялась, а затем решила, что ей это просто не нужно. И ее действительно это не сильно волновало, но в том самом укромном уголке души одиноко скреблась тоска. Теперь она неожиданно дала знать о себе.

Однако Паштоха не оценил ее приступа жалости и рассмеялся.

– Если ты подумала, что мне грустно или вроде того, то не переживай, меня это совсем не волнует.

В следующую секунду прозвенел звонок на урок. «Наконец-то», – подумала Зануда, едва заметно вздохнув. Елена Петровна отвлеклась от своих расчетов, встала из-за учительского стола и направилась к двери, чтобы закрыть ее. Сафронов Дима так и не пришел к началу урока.

Однако он забежал под самый конец, весь сонный и немного запыхавшийся.

– Простите за опоздание. Можно? – улыбка, что расцвела на его лице, была настолько яркой и непринужденной, словно он не только не чувствовал стыда за свое опоздание, а, напротив, считал, что поступил как нельзя лучше.

– Ну, заходи, – совершенно спокойно, даже с толикой теплоты произнесла Елена Петровна. – Я уже думала, что не увижу тебя сегодня, но ты постарался.

– Я тоже рад вас видеть, – он забежал в класс, помахал всем присутствующим, пожал руки впереди сидящим парням, бросил беглый вопросительный взгляд на Валю и сел на свое место, за третью парту второго ряда, в самый центр класса. Елена Петровна, улыбаясь, покачала головой. Поднялось бурчание, большинство стало что-то говорить опоздавшему однокласснику, и это заставило ее слегка повысить голос.

– Так! Скоро звонок, успеете наговориться на перемене, а сейчас решаем.

Дима вопросительно пялился на доску, пытаясь понять, что вообще пропустил. Так ничего и не разобрав, он оглянулся по сторонам и остановил взгляд на Вале. Она уже закончила пример и постепенно складывала принадлежности в рюкзак. Дима сидел на третьей парте так же, как и она, поэтому не заметить его взгляд было сложно. Когда она повернула голову в его сторону, он мягко улыбнулся и помахал ей рукой. А ей снова стало стыдно за то, что не разбудила его. Затем вспомнился его вид в кровати, и по телу пробежала волна мурашек, щеки запылали и дрогнули пальцы. Валя отвернулась, и в следующую секунду прозвенел звонок. Она никогда бы не подумала, что будет этому рада.

Дима хотел подойти к ней и что-то спросить – он привстал и двинулся в ее сторону, однако был сбит с толку накинувшимися на него одноклассниками. Ребята что-то спросили, и в итоге завязалась беседа, а Валя быстро собралась и вышла.

Следующие два урока: русский и литература – должны были проходить в одном кабинете, и это радовало, потому что Зануда еще не совсем освоилась в новой школе.

На перемене после русского языка она спокойно сидела, уткнувшись взглядом в учебник по литературе. Вот уж какой предмет был для нее одним из самых сложных! Ну, как можно было объяснить, почему Наташа Ростова вдруг решила уехать с Анатолем Курагиным, когда любовью всей ее жизни был Андрей Болконский? Учителя требовали объяснений, а разве можно было это как-то понять? Она принимала все как факт, а копаться, почему произошел этот факт, не считала нужным. Выкручивалась лишь благодаря хорошей памяти и высокой скорости чтения. Ответить на вопросы по этим самым фактам для нее было легче простого. Но что касалось более глубоко анализа… Нет, человеческая психология для Зануды была сродни магии.

– Валя! – на ходу окрикнул ее Дима, наконец-то отбившийся от своих друзей и знакомых. – Почему ты молча ушла, не ра… – он поймал ее испуганный взгляд и тут же замолк, понимая, что слишком громко при людях говорит лишнее, – …ответив… на… мой вопрос, – закатил глаза и нахмурился, понимая, что несет ересь. Валя облегченно выдохнула. Хорошо, что он вовремя понял, что об их совместном сожительстве знать кому-либо совсем не обязательно!

– «Не ра-ответив»? – кисло подметил Паштоха, сидевший рядом.

– Привет, Паштоха, – улыбнулся Дима и в следующую секунду вновь стушевался: как-то глупо выходило с Валей… Какой такой вопрос? И что она могла ответить? Она не очень-то умела врать или подыгрывать, как он успел отметить про себя. Да и у него самого сейчас вышло бы сыграть только совершенно неправдоподобную ерунду. И Паштоха бы непременно раскусил, что что-то здесь не так. Если уже не заподозрил. Дима знал, что он проницателен, хоть и выглядит настоящим чудаком. Неловкая ситуация.

Зануда молча встала и с опущенной вниз головой мелким неровным шагом пошла прочь, руки чуть подрагивали, а щеки горели. Дима не стал ее останавливать. Все выходило так, словно она его по неясной причине избегает. Он смотрел ей вслед, чувствуя себя виноватым за то, что поставил в неловкое положение.

– Чего это она так? – вдруг спросил Паштоха. Дима обернулся и пожал плечами.

– Она очень застенчивая и неразговорчивая.

– Да, но, по-моему, тебя она избегает как-то слишком… А, наверное, почувствовала твою ауру ловеласа. Молодец.

– Какого ловеласа, Паштох? Что ты несешь? – раздраженно ответил Сафронов.

– Ладно, ладно, я шучу, чего ты заводишься, – Паштоха развел руками, совершенно не поменявшись в лице.

Дима закатил глаза, но через несколько секунд вновь заговорил.

– Думаешь, она действительно избегает меня сильнее других?

– А тебя это тревожит? – усмехнулся тот. – Брось, она только второй день в школе, ее поведение… почти нормальное. К тому же она с самого начала дала понять, что заводить дружбу с кем-либо не хочет, поэтому ее желание скрыться от назойливого, слишком общительного одноклассника вполне понятно.

– Наверное, ты прав…

На какое-то время между ними повисло молчание, а затем Паштоха вдруг резко сел прямо, избавившись от привычной вальяжности, и сказал:

– Садись, поболтаем.

– Чего это ты? – Дима удивленно приподнял бровь, пытаясь мысленно понять подвох, но любопытство победило, а посему он все же осторожно сел рядом.

– А что, поговорить с тобой нельзя?

– Обычно ты против этого, – улыбнулся он.

– Да-да, но забудем в этот раз. – Паштоха положил локти на парту, покачал головой из стороны в сторону и повернулся к ожидающему Диме. – Скажи, зачем ты хочешь выйти с Занудой на контакт? Только честно. Потешить свое самолюбие, да?

– Что?

– Ну-у… ты же славишься чуть ли не во всей школе как самый общительный и дружелюбный парень. По крайней мере, среди старшеклассников, это уж точно. С тобой все хотят общаться, тебе легко удается поддерживать разговор с кем угодно… И вот появляется девушка, которая тебя открыто избегает, не хочет выходить с тобой на контакт. Твоя репутация пошатнулась, твое самолюбие задето, и теперь ты хочешь всеми силами заставить ее общаться с тобой. Я прав?

Дима опустил взгляд и задумался. Его плечи непроизвольно опустились вниз. Вначале он хотел сразу же опровергнуть это, но в какой-то момент вдруг почувствовал долю истины в словах Паштохи. Он вдруг понял, что ему действительно слишком сильно хочется, чтобы Валя стала более открытой. Он не был уверен, желал ли этого для того, чтобы потешить свое самолюбие, или же по какой-то другой причине.

– Я не буду врать, я не знаю. По крайней мере, пока что. Нужно подумать. Но в любом случае… – он повернулся к Паштохе, – я знаю точно, что не брошу ее, как только она станет более общительной. Я хочу ее расшевелить, как я уже говорил, и хотел бы продолжать общаться с ней как можно дольше. Не уверен, что это отклики моего самолюбия.

– А ты уверен, что… – Он не стал продолжать, задумался на пару секунд и затем вздохнул. – Ладно, это, в общем-то, не мои заботы. Чего это я беспокоюсь…