Страница 152 из 163
— Лучших гвардейцев во главе с капитаном, — улыбнулся маркиз. — Впрочем, я уже тогда знал, что происходит, и единственное, что меня огорчило, так это то, что я не смог с ними проститься. Мы были друзьями.
— Что ж, в этом я могу вам помочь! — рассмеялся энфер. — Волей случая несколько моих рыцарей знают, где находится звездолёт, от которого к нам приехала леди Дарья. Они сопровождали офицера, пригласившего её к нашему двору. Тот офицер уже давно нами изгнан, но есть те, кто ездили с ним и помнят дорогу. Если хотите, я дам их вам в качестве провожатых. Они отведут вас к звездолёту, и вы сможете проститься со своими друзьями и заодно передать мои заверения в вечной преданности леди Дарье, коль скоро ей угодно так себя называть.
— И правда, — усмехнулся маркиз и взглянул на Марка, который обнимал раскрасневшегося от возмущения Элота за плечи и что-то нашёптывал ему на ухо. — Я с радостью и благодарностью приму ваше предложение, благородный энфер, и поеду навестить наших друзей, и уверен, что барон де Сегюр составит мне компанию.
— Вот и отлично! — воскликнул Ликар, довольный, что смог без особых затрат оказать маркизу услугу. — Нам ещё долго торчать в Магдебурге, ожидая вестей от наших повелителей. Так что ближайшим светлым утром вы вполне сможете отправиться в путь и, погостив у богини, вернуться к нам, осенённые сиянием её благословения!
В его голосе слышалась ирония, но маркиз с улыбкой кивнул ему и снова посмотрел на Марка, который на сей раз оказался в дружеских объятиях Элота, в чём-то жарко убеждавшего его.
Следующий светлый день застал друзей в пути. Они неспешно ехали по лесу, пронизанному прозрачным сиянием посветлевшего неба. Было тихо, и даже лёгкий ветер не касался высоких крон деревьев, но в глубине чащи беспечно щебетали птицы и их звенящие трели разливались в тени деревьев, им вторил стрёкот кузнечиков и мерное жужжание тяжёлых шмелей, перелетавших с цветка на цветок. Эта безмятежная красота наполняла душу тихим покоем и верой в то, что война с её грохотом, стонами и болью, наконец, осталась в прошлом.
Марк ехал рядом с Айолином, с наслаждением вдыхая прохладный воздух, пахнущий хвоей и медвяными травами, прислушиваясь к приглушённой перепалке алкорских рыцарей, которые, уехав вперёд, спорили, едут ли они правильным путём или сбились с дороги. Рыцари охраны и оруженосцы держались позади на почтительном расстоянии, и можно было говорить, не опасаясь чужих ушей. Но друзья молчали, впитывая безмятежный покой утреннего леса, далёкий от суеты и волнений человеческого мира.
Маркс рассеянной улыбкой смотрел на порхавших вокруг разноцветных бабочек. Они напомнили ему дождь из лёгких лепестков, взметнувшийся под ветром, когда Жоан в золотом венце вышел на ступени храма Святой Лурдес после обряда коронации. Толпа, заполнившая маленькую площадь, разразилась восторженными криками, и молодой король в окружении своей свиты спустился на брусчатку мостовой. Его осыпали цветами, их бросали ему под ноги, а когда он со своим кортежем ехал верхом на богато убранном коне, с улиц уже раздавались песни и смех. Говорили, что такого воодушевления Сен-Марко не знал с тех пор, как им правил Арман. Всем хотелось, чтоб юный Жоан стал таким же благословением для королевства, каким был и его кузен. Город ликовал, забыв о том, что совсем недавно проводил в последний путь другого короля.
Похороны погибшего на войне Ричарда прошли в суровом молчании, без слёз и, как показалось Марку, без сожалений. Тело прежнего короля было водворено в саркофаг в ряду таких же саркофагов, между могилами его отца и брата, и покинуто всеми, кроме гвардейцев, стоявших в карауле. А через пару дней, когда храм начали готовить к коронации, и они покинули свой пост, и память о Ричарде осталась лишь ещё одной безмолвной каменной плитой в ряду других.
Марк был удовлетворён этим. Пусть никто не узнал о том, что это Ричард убил Армана, но и сам он нашёл свою смерть, а теперь будет наказан ещё и забвением, поскольку его краткое правление не принесло ему славы, а свои войны он проиграл. В то же время память об Армане, не угасавшая ни на минуту, в дни торжеств по поводу восшествия на престол молодого короля вспыхнула с новой силой. Жоана приветствовали, как героя, а появление рядом с ним вдовствующей королевы Элеоноры, покинувшей своё добровольное заточение, было встречено с восторгом.
Одним из первых указов Жоан исполнил волю своего кузена, наградив его верного слугу и друга барона де Сегюра за бескорыстную преданную службу, и даровал ему замок Ричмонд со всеми прилегающими угодьями, выходящими за пределы небольшого Зелёного Дола. Объявляя о своём решении, король отметил, что барон стал одним из немногих героев прошедшей войны. В то время как большая часть войска так и не вступила в бой, ему выпало познать и пламя битв, и горечь потерь, и тяготы плена.
Войдя в тот день во дворец безземельным бароном, Марк вышел из него владетельным сеньором и, уклонившись от предложений друзей немедленно отпраздновать это событие, отправился в маленький домик, затерянный в узеньком переулке среди бедных кварталов, куда уже рвалась его душа. Он шёл к Мадлен, и едва она открыла скрипучую дверь своего домика, бросился к ней и заключил в объятия, покрывая её лицо страстными поцелуями.
— Вы не слишком торопитесь, ваша светлость? — рассмеялась она, но её нежные руки уже обвили его шею. Чуть отстранившись, она какое-то время смотрела ему в глаза, а потом её взгляд скользнул на его губы и она прошептала: — Я всё время думала о тебе…
От этого сладостного воспоминания по его телу прошла дрожь, и он с удовольствием потянулся, глядя на синее небо, по которому легкой дымкой стелились низкие серебристые облака, похожие на распластанные крылья ангела. Ехавший рядом со столь же безмятежной улыбкой Айолин вопросительно взглянул на него.
— Я до сих пор не могу поверить, что всё так изменилось, друг мой, — проговорил Марк, посмотрев на него. — Ричард мёртв и скоро будет забыт, на троне наш Жоан, а я, наконец, обрёл свой феод, который смогу передать потомкам.
— Сначала нужно жениться, — усмехнулся Айолин.
— За этим дело не станет, — пожал плечами Марк. — Я уже нашёл ту, с которой готов прожить всю жизнь.
— Правда? Я её знаю?
— Возможно. Её зовут Мадлен де Тур.
— Рыжая?
— Так ты знаком с ней? — оживился Марк.
— Впервые слышу, — рассмеялся Айолин. — Просто, чтоб тебе захотелось связать себя узами брака, девица должна быть рыжей, как огонь.
— Скорее, такой рыжей, как будто солнце каждую ночь спит в её изголовье, — улыбнулся Марк, и эта улыбка была нежной, как цветок. — И она не девица, а вдова. У неё есть маленький сын. Но что с того? Она любит меня, и рада мне в любой момент дня и ночи. Она просто дарит мне себя и ничего не просит взамен. Ей нужен только я, а я начинаю понимать, что мне нужна она.
— И всё же не забывай, что она станет баронессой и ей придётся войти в придворный круг, — рассудительно напомнил Айолин.
— Мадлен происходит из обедневшего, но достаточно знатного рода, — сообщил Марк, — а, стало быть, я могу спокойно жениться на ней и, наконец, принять пожалованный мне Жоаном замок. А там, глядишь, мне удастся когда-нибудь выкупить Сегюр, который там совсем рядом. Я надеюсь восстановить замок предков в его прежнем величии. Сын Мадлен будет мною любим, получит заботу и протекцию в будущем, но мои титул и земли унаследует только мой родной сын, настоящий де Сегюр, даже если он будет рыжим в мать.
Уехавшие вперёд алкорские рыцари, наконец, разрешили свой спор, и один из них спешно вернулся назад.
— Мои лорды, — проговорил он, сдержанно поклонившись, — мы совсем рядом. В прошлый раз Кабрера, которого мы сопровождали, велел нам задержаться здесь, а сам поехал вперёд и вскоре вернулся с леди Дарьей и её провожатыми.
— Вы уверены, что это здесь? — спросил Айолин и, приподнявшись в стременах, осмотрелся. Вокруг был густой лес, и не было слышно ничего, кроме птичьего пересвиста.