Мороз по коже

Ревность… Хорошо знакомое и привычное для меня чувство. Сильнее всего я ревновал именно пигалицу, но что-то подобное, пусть и гораздо более слабое испытывал в отношении сестры и Маши… Обе они выбрали совершенно не тех мужчин… И если с Машей все было предельно ясно, то выбор Оли я не мог принять довольно долго. Когда сестры особенно не хватало, внутри расползалось ощущение, что её, как Персефону выкрали у нас из под носа и отдали в преисподнюю.

Он ей совершенно не подходил… Холодный, злой, и такой отталкивающий, что у меня мороз шел по коже при одной только мысли, что Кощей целует или обнимает Олю. Только вот сестра была счастлива, поэтому все недовольства мы с Олегом душили в себе на корню. А потом родились дети, и нам пришлось окончательно отпустить ситуацию…

Одевшись и спускаясь вниз, я невольно размышлял о том, каким будет знакомство Ольги и Ксюши. Они должны понравиться друг другу. Обязательно. Да и разница в возрасте совсем невелика, поэтому девушкам будет о чем поговорить.

Пока я выезжал из гаража, а затем по городским пробкам добирался до дома брата, то и дело вспоминал вчерашний вечер, даже не пытаясь стреть с лица идиотскую улыбку. Она запретила мне общаться с Кулецкой. Это было так смешно, но вместе с тем приятно, что я чуть лужей не расплылся у ног пигалицы.

Когда впереди показались кованые ворота особняка, я даже заерзал от нетерпения. Соскучился. Причем так сильно, что до треска в ребрах хотел обнять пигалицу и зарыться носом в её шоколадных волосах.

— Привет, Борисыч! — крикнул я из-за приопущенного стекла охраннику и, не дожидаясь его помощи, въехал во двор.

— Доброе утро, Роман Сергеевич. Вы просили докладывать обо всех посетителях сразу… К Оксане вчера приежала подруга… Уехала под утро… Не стал вас беспокоить ночью…

— Ясно. Если посетители женского пола, то не докладывай. Обо всех мужиках звони и говори сразу! Хотя, нет… Вообще не пускай внутрь лиц мужского пола без моего ведома.

— Так она же взрослая вроде… Племянница ваша…

— Она мне не родня. Пока не родня.

— Ясно, — засуетился охранник, а я заглушил мотор и бодрой походкой направился в дом для того, чтобы будить свою пигалицу. С каждым новым шагом, приближающим меня к Оксане, внутри росло предвкушение. Словно она долгожданный подарок, который пока нельзя разворачивать, но уже можно вовсю любоваться им.

Внутри было тихо, словно дом абсолютно пуст. В какой-то момент мне даже стало страшно, что она снова ушла, но когда пигалица появилась в дверях гостиной, я не смог сдержать вздох облегчения.

— Доброе утро, малыш, — просипел я, шаря голодным взглядом по стройной фигурке, скрывающейся за черной толстовкой и джинсами.

— Кому доброе, а кому не очень, — буркнула Ксюша и направилась к шкафу, из которого достала куртку и ботинки, после чего села на банкетку и принялась надевать обувь.

— Я тебя отвезу, — взгляд невольно задержался на мертвенно-бледном лице девушки, а в носу защекотало, от еле заметного запаха алкоголя.

— Ты что, пила?

— Немного. За встречу с подругой. Охранник ведь доложил о том, что у меня была гостья? — голос пигалицы сочился сарказмом, и вся она вела себя как-то слишком холодно и отстраненно.

— Ульяна твоя? — продолжил я, изо всех сил стараясь сохранять самообладание.

— Нет, не Ульяна… Другая моя приятельница… Впрочем, неважно. В институт меня довезет Марик Соболев. Мы утром созвонились, поэтому вам… тебе не стоит беспокоиться.

Пигалица, не поднимая глаз, вылетела из дома, хлопнув входной дверью, а я так и остался стоять, ощущая себя облитым целым потоком ледяной воды.

Что?! Что, могло измениться за одну ночь? За не полных двенадцать часов, вашу мать?!

Какой, к черту, Соболев?! Я еле отбился от обвинений о избиении Азарова, а теперь еще и мажор Марик?

— Мороз… Мороз… Куда ты лезешь? — с видом настоящего мученика простонал я и вышел на террасу, в надежде, что догоню пигалицу и свежий воздух немного прояснит туман в голове. Но Ксюши уже нигде не было видно, а весеннее солнце набирало силу, и на улице было по-настоящему тепло. Но мое хорошее настроение разлетелось, как сигаретный дым на ветру, поэтому теплая мартовская погода не радовала. Если буквально пять минут мне хотелось насвистывать от удовольствия, то теперь в пору было крушить все вокруг.

Всему виной пигалица.

Мелкая коза… Неужели мне вчера показалось? Неужели не было ревности и её расположения? А я — взрослый искушенный тридцатидвухлетний мужик, как подросток повелся на бабские уловки?

Весь последующий день проходил просто отвратительно. Меня бесило буквально всё. Пришлось заехать на службу, и там меня понесло… Перескандалив с половиной коллег и наорав на подчиненных, я решил отвлечься на бокс, но и там желанной разрядки не наступило. В перерыве между спаррингами я всё таки набрал номер Ксюши, но она три раза подряд отбила вызов и в итоге прислала сообщение:

"Я занята. С Мариком Соболевым обедаю в кафе."

— Сучка мелкая! Зараза! — рычал я, готовый скрипеть зубами от ревности и изо всей силы бил перчаткой прямо в лицо Сереги Кравцова, когда тот не успевал увернуться.

— Ну разбей рожу ему, как первому её хмырю. Только появится новый, а за ним ещё… Ой, *лять… Мороз, падла, больно. Не мне рожу разбей, а Соболю! — застонал друг и схватился за нос.

— Переборщил, извини… Ладно, я поехал, — перчатки в один миг оказались на скамейке, а я быстрым шагом направился в сторону душевых.

Стоя под упругим прохладными струями воды, я лихорадочно размышлял, какая шлея могла попасть под хвост этой пигалице? Как из милой, ревнивой Ксюши она, буквально за одну ночь превратилась в холодную неприступную Оксану?

Уже позже, в машине, я снова потянулся к телефону, ругая себя за неумение сдерживаться в отношении всего, что связано с этой мелкой заразой:

— Слушаю, — голос Ксюши звучил так холодно, что я невольно поежился.

— Малыш, я заберу тебя из университета.

— Не нужно, после обеда с Марком, я решила не возвращаться на последнюю лекцию. Приведу себя в порядок и вечером мы пойдем с ним в кино.

— Ты намеренно меня злишь? Я же разобью ему лицо, как и тому лысому, — я вдруг понял, что не сдержался, и эта негодняйка снова вывела меня на эмоции, но было уже слишком поздно…

— Ну вот, наконец-то ты признался, что побил Артема! С кем хочу, с тем и встречаюсь! Иди к черту, Морозов!

— Тут только два варианта. Первый: я ломаю нос и выбиваю зубы каждому твоему новому ухажеру, а второй — я еще и трахаю Таню, Свету и всех баб, которых имел раньше. Поняла меня?

— Чтоб ты провалился, козел! Ненадолго же хватило твоей выдержки! — зашипела Ксюша, голосом полным яда.

— Во всём, что касается тебя, зараза, у меня нет ровным счетом никакой выдержки! — рявкнул я в ответ, но уже следующая реплика, сказанная пигалицей окончательно выбила меня из колеи.

— Разумеется, я же не Маша, на которую ты дышать боялся… Меня можно бить по заднице, тиранить, орать, покупать в конце концов…

Из динамика раздались короткие гудки, а я ещё какое-то время продолжал сидеть в полной прострации и просто смотреть на дорогу расфокусированным взглядом.

Откуда Ксюше известно про Казанцеву и о подробностях наших отношений? И самое главное, как теперь выпутаться из этого всего?

Глава 41

Всю следующую неделю отношения между мной и Морозовым были крайне натянутыми. Я усиленно изображала полное равнодушие и избегала любого общения, а он каждый день приезжал, но совсем ненадолго. Было неловко находиться под пристальным взглядом и держать себя в руках, но мне каким-то чудом это удавалось. Наши встречи теперь больше напоминали заученный ритуал, чем гремучую смесь, как раньше: Роман неизменно здоровался, внимательно осматривал меня, словно врач пациентку, а потом молча уходил.

Вроде ничего особенного не происходило, но с каждым днем мне было все сложнее держать лицо. Хотелось броситься на Морозова с кулаками, уже по привычке расцарапать его красивую физиономию и высказать ему всё, что накопилось внутри. Главное — вызвать его на эмоции, которые он раньше открыто показывал и выплеснуть обиду самой.