Мороз по коже

Выходит, все таки люблю… сладкое.

— Очень жаль. Хорошего отпуска, — расстроенно пробубнила Марина Павловна и проводила меня обиженным взглядом.

Выйдя на улицу, я с наслаждением втянул сырой мартовский воздух и достал сигарету. Хотелось вернуться в обшарпанную общагу и забрать девчонку, но я невероятным усилием воли держал себя в руках. В конце концов, она сбежала только утром, а значит время до вечера еще есть.

В голове крутились воспоминания о двух ночах, которые мы провели вместе и каждое новое было ярче предыдущего. Охренительно. Именно так можно было охарактеризовать мои ощущения после близости с пигалицей. Нет, она конечно, была настоящей девственницей и это ясно читалось в каждом неловком движении и рваном стоне, но ощущения внутри меня были такие, словно это лучший секс в моей жизни. Её хотелось пить, как молодое некрепленое вино, научить всему и настроить под себя, а потом никуда дальше спальни не выпускать.

Сделав последнюю затяжку, я поморщился вспомнив одни из её последних слов: "я не продаюсь".

Не правда, милая. В этом мире всё продается и покупается. А я ведь за эти две ночи дальше традиционного секса так и не продвинулся, а так хочется попробовать всё остальное… Перед глазами закружились яркие картинки того, чем мы с Ксюшей еще не занялись, и я невольно сглотнул слюну. Развернуть её, как самый желанный подарок, поставить на колени и смотреть сверху, как приоткрываются пухлые губы, но не для того, чтобы обозвать меня мудаком, а чтобы принять всё, что я собираюсь с ними делать. А у меня еще очень много планов…

Честно говоря, я изначально не питал никакаких иллюзий относительно того, что меня быстро отпустит. Было понятно, что мое увлечение этой девочкой далеко не на один день. Первая близость не только превзошла все ожидания, но и словно вернула мне хотя бы часть покоя. Если раньше я думал только о том, как заполучить, а потом наказать Круглову, то получив желаемое, я стал хоть немного себя контролировать. Никакой жести, только чувственность и прежде всего её готовность ко всему происходящему. Я никогда не принуждал женщин отдаваться мне или быть рядом, обычно они сами с радостью выполняли любое мое желание. Но с Ксюшей произошла осечка, поэтому мне было особенно важно, чтобы она сама согласилась и сделала первый шаг.

Только вот как вернуть её?

Шантаж — не подходит, принуждение — не моя тема… Может нужно было изначально вести себя с пигалицей по-другому? Хотя, с учетом того, что я застал её в випке с обдолбанным мажором, при этом считая её дочкой брата, по-другому бы не вышло…

День постепенно подходил к концу, а меня всё больше подмывало поехать и забрать Оксану. В итоге я все таки прыгнул в машину и уже через пятнадцать минут ждал у входа в её университет.

Я, конечно, понимал, что после утренней сцены в общежитии Ксюша будет зла, но даже представить себе не мог насколько все плохо.

Ничего не предвещало беды. Мимо пробежала стайка студенток, и я даже папу раз улыбнулся особо смутившимся девчонкам, продолжая стоять на под мартовским мелким дождем, облокотившись на капот машины.

Время шло, а пигалица все не появлялась. В какой-то момент я даже подумал, что после произошедшего она решила пропустить сегодняшние лекции. Я невольно поморщился при мысли о том, что снова придется ехать в обшарпанное общежитие, в котором утром мы устроили представление и уже хотел было сесть в машину, но тут рядом притормозила знакомая машина.

Скользнув взглядом по бмв и её владельцу, я нахмурился. Это же тот лысый пацан, который привез мою пигалицу в дом брата месяц назад. Неужели он тоже учится здесь? Вполне возможно… Молодой совсем, наверняка всего на пару лет старше Ксюши.

Так или иначе, но желание покидать наблюдательный пост сразу пропало. А когда я увидел, как лысый достает из машины букет цветов, пропало еще и настроение. Заметив меня, пацан напрягся, но не подал вида. Он тоже облокотился на капот и принялся кого-то ждать. Какое-то время мы стояли молча, но видимо, лысый был наслышан обо мне, поэтому все таки подал голос:

— Я сначала хотел к вам подойти… Разрешения спросить… Но сегодня узнал, что вы не родственники с Ксюшей…

— Разрешения? На что? — я подобрался, словно перед прыжком и посмотел на пацана в упор. Его ответ был мне заранее известен, но прежде чем бить, хотелось услышать то, за что я нанесу первый удар.

— Ну я за Оксаной уже больше полугода ухаживаю…

— А она? — при мысли о том, что Шамай бы на моем месте уже выбивал лысому зубы, я ухмыльнулся. Выдержка — моя сильная сторона, хотя с появлением пигалицы она порядком подрастерялась…

— Она пока держит оборону.

— Правильно делает. Ведь у неё уже есть мужчина.

Лицо пацана мгновенно помрачнело и вытянулось:

— Это вы?

— Я. Веник свой убирай, пацан. Увижу тебя рядом с Ксюшей, зубы повыбиваю.

Кажется, лысый потерялся на какое-то время, но смог взять себя в руки:

— То есть вы изначально были вместе, а про родство — это липа?

— Всё, пацан, разговор окончен. Вали, пока, я в настроении, — процедил я сквозь зубы и направился вперед, увидев свою пигалицу, среди вышедших из здания студентов. Но Оксана, заметив меня свернула в другую сторону.

— Стоять, коза!

— Пошел ты, — зашипела змеёй та, которая ещё ночью стонала мое имя.

— Я сказал, стоять!

— Мне кажется, или она не считает, что вы её мужчина? — голос лысого был полон сарказама, и это стало последней каплей моего ангельского терпения.

Развернувшись, я так резко упорол пацана с кулака, что тот мгновенно свалился на мокрый асфальт.

— Говорил же вали…

Разумеется, моя пигалица разревелась и бросилась к стонущему лысому. Он держался за окровавленный нос и и безуспешно пытался занять хотя бы сидячее положение.

— Артём. Не двигайся. Бедненький! Больно? — Оксана и её подружка, словно две курицы-наседки суетились над пацаном и пытались остановить кровь салфетками и платками.

Мне совершенно не хотелось наблюдать как моя пигалица ухаживает за кем-то левым, поэтому я тут же схватил её за запястье и потянул к машине.

— Я тебя ненавижу, Морозов! Не подходи ко мне, — пищала девчонка и вячески вырывалась. Хотелось взвалить её на плечо и унести, но ввиду того, что вокруг лысого собиралась толпа студентов, пришлось притормозить.

— Я приеду за тобой через час, когда успокоишься.

— Нет! — в голосе пигалицы слышалась такая непоколебимая твердость, что я снова начал злиться.

— Жить ты на какой *ер собралась?

— Отвалите, Роман Сергеевич! Я лучше полы буду мыть и официанткой до рассвета впахивать, чем стану вашей экспортницей! Вы мне жизнь сломали! — на последних словах она круто развернулась и зашагала к лысому, окруженному толпой студентов.

— Ты сама её себе сломала, когда трахалась со мной за бабки. Поздно цену себе набивать, теперь по-другому жить ты не сможешь, разве что прыгать с одного на дрругой, — прорычал я в спину вздрогнувшей девчонке. Готов поклясться, она слышала каждое слово и, кажется, даже всхлипнула и ссутулилась после моих унизительных слов.

Внутри кипела такая злость, что я совсем потерял контроль и даже не сразу понял, что наговорил лишнего… Лучше бы крушил всё, как Шамай…

Глава 29

После слов Морозова мне захотелось развернуться и броситься на него с кулаками, но невероятным усилием воли я сдержалась. Большая часть людей, столпившихся вокруг залитого кровью Азарова, не слышали нашей перепалки из-за общего гомона, но Ульяна и еще одна девушка всё же обернулись, так как стояли ближе других.

— Ты с ним спала? — зашипела мне на ухо подруга.

— Кому ты веришь? Я его терпеть не могу, — было стыдно обманывать подругу, но и признаваться в отношениях за деньги совсем не хотелось.

— Мне показалось, или тот шикарный мужик говорил, что ты украла у него бабки? — вклинилась стоявшая рядом девушка.

— Забей, — бросила я и вздохнула с облегчением. Она, конечно, стояла ближе других, но явно не разобрала сути разговора.