Мороз по коже

Следя за его перемещениями, я невольно задумался о том, как бы я себя вел, если бы пропала Оксана. Наверно нашел бы её и прилушил…

Наконец, ребята позвонили и доложили, что Шамаевская девчонка записана сегодня утром на аборт в одной из поликлиник нашего города. В голове тут же пронеслись варианты того, что будет творить взбешеный Олег, когда узнает об этом, поэтому я решил по старинке погасить его гнев дракой.

— Нашлась твоя незнакомка.

— Где? — Шамай бросил сигарету и подскочил на месте.

— Спокойно, Шамай, ты же не собираешься пугать её еще больше?

— Где она?

— Олег, ты перебарщиваешь. Девочку можно понять, ведь ей свалился на голову левый мужик, силой увез в другой город и заявил, что она беременна от него…

— ГДЕ ОНА? — заорал Шамай не своим голосом, но я слишком хорошо знал его, поэтому сохранял полное спокойствие.

— Шамай, я прошу тебя, включи голову. Всё что произойдет из-за твоей несдержанности, может навредить. Лучше ударь меня.

Разумеется, моя провокация сработала. Олег бросился на меня и нанес хороший удар в челюсть. Я знал, что уворачивать пока рано, поэтому поймал напас в полную силу.

— Правильно, спусти пар здесь, — махнул головой, прогоняя острую боль и сплюнул на пол сгусток алой крови.

У Шамая окончательно упало забрало и он стал похожим на зверюгу. Бросился на меня, но тут уже получил полноценный ответ.

Удар. Ещё один. Удар.

Мороз упал навзничь и разломал своей спиной мой рабочий стол, но сразу поднялся и с жаром ответил. И вот уже моя спина стала причиной разлетевшейся стеклянной столешницы возле дивана.

Полностью поглощенные дракой, мы даже не сразу заметили пищащую Вику у дверей. Она рыдала и просила нас остановиться, но никто не обращал на неё внимания.

Наконец, мы оба выдохлись, а затем почти одновременно поднялись и принялись вытирать кровь. Судя по зареванному и испуганному лицу застывшей в дверях рыжей помощницы — драка удалась. Знала бы ты, милая, какие бойни мы устраивали по молодости…

— Где Катя?

— Спокойно, Олег. Может выпьем сначала?

— ГДЕ ОНА? — заорал Шамай, готовый к новому раунду.

— Всё это время она была в городе. В соседнем районе. Сегодня в восемь утра Катерина Шамаева пошла на аборт в пятую поликлинику.

На лице Олега появилось выражение, которое я просто терпеть не мог… Он страдал…

Потом события начали развиваться стремительно. Сначала обезумевший Шамай чуть не уробил нас, практически впечатав свой огромный гелетваген в столб. Мне пришлось не только сесть за руль и но улаживать скандал в фойе поликлиники, пока друг крушил всё, что попадалось ему под руку.

В итоге девчонка нашлась. Ей хватило ума не делать аборт, но она довела себя до такого состояния, что лишилась чувств прямо на руках у Олега.

Всю дорогу до медицинского центра Шамай держал безсознательное тело этой Кати, как самую большую драгоценность. Возможно, он еще не понял, но для меня было очевидно, что мой лучший бешеный друг безнадежно влюблен.

* * *

Домой я вернулся уже затемно. Удивительно, но Оксана, с которой я практически не виделся больше двух суток поисков, была в гостиной. Она полусидя дремала на большом велюровом диване и смешно морщила нос во сне. Аккуратно приблизившись к сопящей девчонке, я вытащил из её пальцев учебник по философии, и приглушил свет, решив не будить её. Желание трахнуть пигалицу никуда не пропало, но сейчас, на фоне усталости и голода, было немного притуплено.

Между тем, по кухне витали просто божественные ароматы. Принявшись максимально тихо проверять содержимое кастрюль, я вдруг задумался: сколько же я не ел? С поисками Шамаевской Кати мы с Олегом совсем не думали о еде. Только кофе, энергетики и сигареты — смерть желудку.

Борщ, приготовленный пигалицей, показался самой вкусной едой на свете. Поглощая ложку за ложкой, я невольно морщился при воспоминании о том, чем приходилось питаться в последние годы. Гребешки, пасты и идиотские салаты на бегу в наших с братом ночных заведениях. А тут почти как в санатории, или на кухне у мамы…

Если я расскажу пигалице, что мы не родня, она свалит, и мне снова придется есть колбасу и сухой цезарь… А ещё и похоть… Если я не трахну эту козу, то точно сойду с ума…

Вот как её теперь отпускать? Желание заняться сексом вызывает круглосуточно, готовит шикарно… Даром, что строптивая и бесит меня до трясучки, как только открывает рот.

Но, ведь, с ней не обязательно разговаривать, правда?

Глава 17

Две недели спустя…

Я смотрела на стекающие капли дождя по стеклу скользила расфокусированным взглядом по проплывающим мимо серым улицам. Февраль подошел к концу, но никак не хотел сдавать позиций, поэтому погода была откровенно паршивой, как и мое настроение.

— На остановке! — громко крикнул мужской голос, после чего автобус зафырчал и свернул на крайнюю правую полосу.

До университета оставалось еще минут десять езды, поэтому я не особо следила за дорогой и перемещением сонных людей по салону, вяло раздумывая о своей нелегкой судьбе.

Последние две недели без преувеличения можно было назвать самыми адскими в моей жизни. Да, теперь у меня появилось столько карманных денег, что я каждый день могла покупать себе обновки, разъезжать на такси и еще завтракать, обедать и ужинать в хороших кафе. Но поганый Мороз создал такие условия, что мне, девочке, всю жизнь мечтавшей о достатке, теперь этого совершенно не хотелось.

Шикарный особняк превратился в тюрьму, а учеба в повинность. Как любил повторять Роман (сволочь) Сергеевич — главное, его не злить, и тогда всё будет хорошо.

Но как это осуществить, если этот мудак зверел буквально от всего?

Задержалась в университете? Скандал! Не успела взять трубку? Разнос на весь вечер! Купила себе и надела что-то обтягивающее или открытое? Это хуже всего… Буквально вчера, за отказ снять юбку чуть-чуть выше колена, этот козел разодрал её прямо на мне, заявив, что не позволит мне одеваться в университет как шлюха.

Мороза не смутили ни мои слезы, ни дрожь испуга и стыда. По его красивому, но перекошенному от злости лицу прошла судорога, когда я, оставшись в одних чулках, пыталась удержать разорванный кусок ткани на бедрах.

— Чулки? ТЫ ОХЕРЕЛА?! — бешеные глаза узурпатора буквально впились мои голые ноги.

— Что хочу, то и ношу! — кричала я, в перерывах между рыданиями, но поганого Мороза было не пронять.

— Я тебя, млять в паранджу одену! Поняла меня, коза?

Еще мгновение, и огромные ручищи с громким треском разорвали на мне чулки, после чего почти двухметровая фигура Морозова наклонилась так близко, что мою дрожащую фигурку полностью накрыла его тень. Он схватил меня за локоть, дотронулся носом до шеи, всколыхнув целый табун мурашек, и хрипло прошептал:

— Марш переодеваться. На учебу опоздаешь — дам ремня.

— Не дашь, — прошептала я в ответ, от страха забыв, как дышать, после чего получила ощутимый шлепок по голой заднице, практически не защищенной тонким хлопковым бельем, и помчалась к себе в спальню.

Автобус дернулся и остановился на одном из перекрестков, вытряхнув меня из воспоминаний. Впервые за три недели нахождения на новом месте, я добиралась до вуза на общественном транспорте. Здесь было тесно и неудобно, пахло бензином и корвалолом, но я чувствовала себя в тысячу раз спокойнее, чем в черном внедорожнике ненавистного Морозова.

Ну и пусть я в закрытой одежде и почти без косметики… Ходила же так всю свою жизнь до самой смерти тети и похожу еще немного, до получения наследства. А уж потом начну взрослую жизнь вдали от этого мудака. Ведь, девятнадцать — это только начало. Все самое интересное впереди. Ох, как я оторвусь! Впервые в жизни напьюсь, схожу во все клубы города, начну встречаться с каким-нибудь парнем и безумно влюблюсь… А главное, буду свободной!

Телефон оповестил о входящем сообщении, заставив поморщиться от злости при высветившемся имени отправителя. Морозов.

"Когда доедешь — отпишись. И без фокусов".