Страница 47 из 116
Глеб рассмеялся.
— Знаете, кто такая жена? Это единственная из женщин, которая не хочет за тебя замуж.
Клавдия Ильинична недоуменно уставилась на него. Потом рассмеялась переливчатым грудным смехом. Откинулась на спинку кресла. Женским жестом прижала подпрыгивающий кулон.
— Ох, Глеб, с тобой не соскучишься! — простонала она.
Глеб сделал большой глоток, отставил чашку. Встал.
— Побегу я дальше.
— Уже? Посидел бы, кофейку еще попили бы.
— Рад бы, да не могу. Волка ноги кормят.
— Ну-ну, — протянула Клавдия Ильинична. — То-то я смотрю, ты длинноногий, как легкоатлет.
Ударение она почему-то сделала на «а».
«Корова ты колхозная», — подумал Глеб, ласково улыбаясь.
— Слушай, а ты по какому вопросу пришел? — спросила Клавдия Ильинична.
— Специально заскочил с днем рождения поздравить. — Глеб держал на лице улыбку.
— Ну ты даешь! — Клавдия Ильинична выгнула полные губы. — Ладно, Глебушка, зачтется. Кстати, как о дне рождения узнал? Я же объявления в светской колонке не давала.
— Холостому мужчине многое по плечу. — Глеб повел широкими плечами.
— Ой, иди отсюда, черт глазастый! — шутливо отмахнулась Клавдия Ильинична.
Глеб рассмеялся, помахал ручкой и вышел из кабинета.
Как и условились, мужчина в кожаном пиджаке ждал его у окна.
На языке человека, стоявшего у окна, визит Глеба к Клавдии Ильиничне назывался «легендированием оперативного контакта». Валентин знал много подобных навороченных словосочетаний, но, по мнению Глеба, умнее от этого не стал.
Глеб не считал оперативную работу чем-то чрезвычайно заумным, чему могут научить только в Высших школах соответствующих ведомств. Не сопромат все-таки! Надо лишь быть волком среди баранов и охотником среди волков. Остальное приложится.
Глеб пожал протянутую руку, машинально отметив, что Валентин опять сменил часы. Был «роллекс», теперь — «лонжин».
Они отступили в темную нишу, в которой по давней завхозовской традиции был свален офисный хлам.
— Есть проблемы, Глеб? — сразу же перешел к делу Валентин.
— Я замутил проект на три миллиона «гринов», — ответил Глеб. — Хватит всем. Ты — в доле.
Валентин усвоил информацию и кивнул.
— Что требуется от меня?
— Сказать «да» и прекратить валять дурака, — сменил тон Глеб.
Брови Валентина поползли вверх. На мясистом лице проступило выражение, с которым боксер готовит нокаутирующий удар.
Он и был боксером-полутяжем. Плюс владел всем остальным, что полагается уметь оперативнику УБОП. Но Глеб не испугался, наоборот — смело улыбнулся в напряженное лицо Валентина. Знал, тот не посмеет ударить. Кулаки пудовые, а повязан по рукам и ногам.
— Я, конечно же, не генерал МВД, но могу многое, — веско произнес Глеб.
Глеб давил на больное место. Валентин попался на глаза важной шишке в МВД и быстро оказался в свите, чем несказанно гордился.
— Например?
— Например, сделать из тебя депутата.
Валентин тихо хохотнул.
— Из меня не получится.
— Получится. И не из такого дерьма депутатов лепили. Что, обиделся или идея не нравится?
— Смысла не вижу.
— Из Думы, как с Дона, — выдачи нет. А наколбасил ты изрядно. — Глеб подцепил лацкан кожаного пиджака Валентина. — О, дорогой прикид. Почем купил? И тачка у тебя, как у братана конкретного. Часы, смотрю, сменил. Не страшно глаза так мозолить?
— Раз живем. — Валентин стряхнул его руку.
— Дурак! — Глеб опять, уже намертво, вцепился в лацкан. — Твой генерал уже всем поперек задницы встал. Ему, орлу плюшевому, положим, упорхнуть дадут. Поближе к швейцарским счетам. Башку за границей свинтят, тихо, и без шума. Бабки отберут, а башку — в ведро. И нет орла! А отыграются на вас, быках тупорылых. Устроят показательный суд и впаяют пожизненное.
Глеб разжал пальцы, похлопал Валентина по тугому плечу.
— Или подожди немного. — Он смягчил тон. — Пожируй еще. А когда чекисты ваш РУБОП с рынка «крышевания» вышвырнут, приходи ко мне. Устрою охранником. Спорим, через месяц прибежишь?
Валентин насупился и тяжело засопел.
Глеб не дал ему уйти в тяжкие раздумья, подхлестнул:
— Быстрее телись, Валя! Я такие предложения один раз делаю. Да или нет?
— Гарантии? — быстро спросил Валентин.
— Мое слово. И ничего более.
Глеб вскинул подбородок с черной кляксочкой бородки.
Валентин уперся взглядом в стену выше головы Глеба. Задумавшись, стал раскачивать мощное тело, словно стоял в углу ринга.
Глеб ждал, заложив руки за спину.
Спустя минуту Валентин чмокнул побелевшими от напряжения губами.
— Ладно, что надо делать?
— Не «ладно», а — «да», — с расстановкой произнес Глеб.
Валентин помедлил и, поморщившись, выдавил:
— Да.
Глеб резво сбежал по ступенькам.
На стоянке машин его уже поджидал служебный «мерседес».
Водитель, завидя шефа, шире распахнул предупредительно открытую дверь.
— Глеб Павлович, вы извините… Пробки, черт их бери! — простонал водитель.
— Ничего страшного, Алексей. — Глеб с удовольствием плюхнулся на мягкую кожу сиденья. — Там тоже пробки. — Он кивнул на министерство. — Только в мозгах.
Водитель с готовностью гыгыкнул.
Глеб, играя в придуманную им самим игру, постоянно менял адреса, куда следовало подать машину утром. Алексей работал у него полгода, но, Глеб был уверен, не имел представления, где же постоянное логово шефа.
Алексей мягко включил заднюю скорость, плавно выкатил машину со стоянки. Вопросительно уставился на молчащего Глеба.
Это был еще один пунктик игры. Водитель никогда не знал заранее о конечной точке маршрута. Иногда Глеб по дороге менял ее, заставляя ехать чуть ли не в обратном направлении. Как хочешь, так и крутись.
Само собой подразумевалось, что за деньги, за которые Алексей крутил баранку, вполне можно и покрутиться. А ворчать — себе дороже. Особенно после дефолта.
— Сначала на работу, — распорядился Глеб.
Особой нужды ехать в офис не было. Разве что переодеться. В виндблоковской куртке, джинсах и свитере весь день проходить не удастся. Клиенты, с которыми назначена встреча во второй половине дня, могут поморщиться.
По большому счету, Глеб плевать хотел на их гримасы. Жил по принципу: «Еще не родился кот, которого бы интересовало мнение мышей». Но запах…
Специфический запах горячей шерсти и возбуждения, запах, свойственный только ему и только им слышимый, уже не давал покоя, мутил голову и время от времени пеленой застил глаза.
Глава двенадцатая. Про пиар и не только…
В России реалисты занимаются нефтебизнесом, романтики издают книги, а идеалисты открывают продуктовый магазин. Все остальные виды бизнеса занимают промежуточное положение, в зависимости от психотипа владельцев фирм. Глеб Лобов, накопив капитал, открыл агентство «Паблик рилэйшнз».
«Паблик рилэйшнз»… Язык свернешь, пока выговоришь, а понять средним умом, что это за напасть такая, очень трудно. Однако возможно. Главное помнить, что все новое — это хорошо забытое или плохо усвоенное старое. «Паблик рилэйшнз», спору нет, звучит респектабельно. Куда там какой-то совковой «агитации и пропаганде»! Но смысл один, разница только в импортной упаковке.
Для наглядности сравнения представьте себе премьер-министра Кириенко на пресс-конференции и Ампилова на митинге. Внешне шокирующе различны: один словно родился в Давосе, сидел за одной партой с Соросом и списывал алгебру у Билла Гейтса. Второй, пусть и косит под придурка, шустр умом и обаятелен, как секретарь комсомольской ячейки колхоза «Красный плуг». Короче, свой в доску, но себе на уме. Но роднит их одно — оба вруны. Один врет, что жизнь скоро будет лучше, второй — что вчера было дружно и весело. Один пиарит, а второй — агитирует. Чувствуете разницу?
Агитация — это как молотом по голове и серпом по «брынцалову». По-пролетарски просто и эффективно. «Даешь Днепрогэс!», «Даешь Магнитку!», «Даешь Осавиахим!». И народ давал. А куда денешься? Но во времена «распиливания» между своими Магниток, РАО «ЕЭСов» и «Аэрофлотов» всенародный энтузиазм ни к чему. И в ход идет «пиар» — легально производимый в стратегических дозах галлюциноген.