Проклятье

Гермиона готовила новую партию обезболивающего зелья, а Малфой сидел в углу и наблюдал за ней. Гермиона пока не решила, возражала ли она против его присутствия или нет.

В основном он молчал и просто наблюдал, как она измельчала ингредиенты. По крайней мере, его присутствие не напрягало.

— Итак, — протянул Малфой, — первый раз был после того, как мы пытались избавиться от насекомых?

Гермиона передумала. Теперь его присутствие начало напрягать.

Она поняла, что Малфой имеет в виду. Он спрашивал про ее приступы.

— Просто пытаюсь восстановить ход событий, — беззаботно пожал плечами Малфой, когда не дождался ответа.

— Да, первый раз был тогда, — сквозь зубы проронила Гермиона, отсчитывая десять помешиваний по часовой стрелке и десять — против.

Она не хочет поднимать эту тему. Гермиона не хотела признавать, что ее до ужаса пугает мысль о том, что с ее психическим здоровьем не все в порядке.

В конце концов, после второго инцидента, как она их называла, Грюм запретил ей участвовать в вылазках. В тот раз она смогла списать это на плохую видимость, страх, дезориентацию. Но если поползут слухи, она превратится в местную сумасшедшую, и ей запретят даже подходить к ребятам. Она не могла позволить себе дойти до такого.

— А второй? — скучая, зевает Малфой, и Гермиона почти ненавидит его за этот якобы беззаботный тон.

— В развалинах, — коротко бросает она. — Что ты хочешь выяснить?

— Ну, хотя бы, что вызывает такое мощное действие на твой мозг, — снова пожимает плечами Малфой, но на этот раз в его голосе сквозит что-то помимо притворного желания просто вести беседу.

— Я не знаю, ясно? Каждый раз это случалось внезапно. Не было никаких повторяющихся действий или ощущений, и все казалось невероятно реальным, — выпаливает Гермиона, не выдержав. — Ты думаешь, что я не раскладывала это в своей голове ежедневно, ежечасно?! — она переходит на крик, и Малфой почти фыркает от накала ее эмоций.

Гермиона замирает.

— Повторяющихся ощущений, — тупо произносит она почти по слогам.

— Они были? — заинтересовался Малфой и встал со стула, подходя к ней.

— У меня… Я списывала это на аллергию, или нервы, или новую мочалку, — закусывая губы, зачастила Гермиона, отходя от котла с почти готовым зельем. — У меня ужасно чесались руки прямо перед тем, как это происходило. Это началось задолго до первого… инцидента. Но каждый день мне становилось все невыносимее. И этот звук, который я слышала раньше. Когда Гарри дразнил меня по поводу несуществующей мыши. Его тоже не было по-настоящему, — почти всхлипнула Гермиона, но не дала себе искупаться в жалости к самой себе.

Малфой стоял очень близко к ней и смотрел очень внимательно. Гермиона не могла понять, что у него на уме, потому что была погружена в собственные размышления, но ей почему-то не нравилось его выражение лица. Оно было слишком не-Малфоевским.

— Все усиливалось каждый день, особенно после того, как я терла эти места. Но я не понимаю, с чем это может быть связано, ведь зуд усиливался прямо перед тем, как… перед тем, как, — закончила Гермиона.

— Второй раз был во время дождя, — произнес он. — Ты сказала, что подозревала новую мочалку. Первый раз был после душа, второй — после дождя.

— Третий раз в ванной, — кивнула она. — И, если поразмыслить, каждый раз, когда я тщательно мыла руки, зуд не ослабевал. И этот звук, перед первым разом, он преследовал меня всегда, когда я… Контактировала с водой, — упавшим голосом произнесла Гермиона, и ей пришлось опереться о стол позади себя, чтобы не упасть.

Малфой дернулся в ее сторону, но сделал вид, что хотел убрать со лба растрепавшиеся волосы.

«Вот что Беллатриса имела в виду, — подумала Гермиона, не решаясь озвучивать эту мысль перед Малфоем. Ей почему-то казалось, что это унизит ее еще больше. — Моя грязь останется со мной — вот что это значило».

День: 22, 21:25

— Я знаю, что ты делаешь, — фыркнул Малфой, и Гермиона обернулась.

Она почти не спускалась из своей комнаты ночью и почти не вылезала из подвала днем, предпочитая не показываться никому на глаза.

Малфой перехватил ее, когда она пыталась незаметно подняться по лестнице.

— Это мазь для Рона. Она должна помочь с суставами. Этот запах от нее, — сгорая со стыда, скороговоркой произнесла Гермиона, но по глазам Малфоя она поняла, что ее ложь не сработала.

— Ну конечно, — кивает он, и Гермиона хочет провалиться под землю.

Последний раз, когда она нормально могла помыться, был тем самым третьим инцидентом.

Она часто мыла руки и делала некоторые вещи для гигиены до того, как они с Малфоем догадались о природе ее приступов, но после… Одна мысль о том, что она снова может увидеть то, чего не существует, заставляла ее покрываться испариной.

Она может бросить в зелье не те ингредиенты, или не в той последовательности, или другое количество — и тем самым отравит своих друзей.

Она может не узнать кого-то из них, или напасть, или не увидеть — и тем самым причинит им боль.

Она может стать изгоем, или посмешищем — и ее будут избегать, бояться или ненавидеть.

Она не могла позволить остальным узнать, что с ней происходит.

— Ты снова бежишь от себя, — бросает Малфой ей вслед, когда Гермиона убегает вверх по лестнице.

День: 23, 04:05

Может, Малфой снова был прав, и Гермиона бежала от себя, как тогда с противоядиями. Может, и так.

Но она не могла подвергать никого опасности. В том числе и себя.

Гермиона проснулась от спазмов в низу живота: у нее началась менструация.

Просто прекрасно.

День: 26, 16:30

— Гермиона, ты все еще готовишь эту мазь? — недоверчиво произнес Гарри, когда она невзначай прошла мимо.

Гермиона не мылась уже больше недели.

Первые дни все было не так уж и плохо, но потом запах пота начал сшибать с ног ее саму, не говоря уж об остальных. Гермиона притворялась, что этот запах появляется от приготовления мази для суставов Рона, и старалась не пересекаться вообще ни с кем в доме, чтобы не возникало вопросов.

Но ее подмышки начали ужасно чесаться, не говоря уже о том, как между ног все стало отвратительно липким, натертым и зудящим.

День: 28, 16:30

Гермиона знала, что так не может долго продолжаться, и корила себя за то, что не могла найти способа снять заклинание.

Она изучила много книг, когда читала вместе с Гарри, притворяясь, что ищет информацию о крестражах.

Но даже теперь, зная, что вода является триггером для этого проклятья, она ничем не могла себе помочь.

День: 31, 17:15

Дверь в подвал открылась, и Гермиона оторвалась от котла.

— Я знал, что найду тебя здесь, — усмехнулся Малфой. — Мазь для суставов?

Гермиона проскрежетала зубами, но ничего не ответила, продолжив разрезать лирный корень. Она была в перчатках, чтобы не пришлось мыть руки. В прошлый раз, пару дней назад, она испачкалась слизью, и ей пришлось оттираться влажными полотенцами. После этого ее предплечья чесались не переставая, и она провела больше суток взаперти в своей комнате, чтобы ничего не случилось.

— Что тебе нужно?

— Зашел поболтать, — Малфой откинул челку со лба и подошел к ней. — Завтра мы снова уходим, знаешь?

Гермиона не хотела, чтобы они уходили, но она знала, что это необходимо.

— Спасибо, что предупредил. Мне нужно будет приготовить обезболивающее зелье: весь запас ушел на Парвати и Рона, — кивнула Гермиона Малфою, но не решалась поднять на него глаза.

Малфой приближался, пока не оказался прямо у противоположного конца стола.

— Тебе нужно принять душ, — его голос снова стал тягучим, как патока.

— Чтобы снова пережить все это? Я даже не знаю, что именно произойдет. Так что нет, спасибо, — фыркнула Гермиона, отворачиваясь, чтобы взять с полки еще лирного корня.

По крайней мере, он жутко пахнет, и его нарезка занимает много времени.

— Ты изведешь все запасы, — Малфой склонил голову набок, как показалось Гермионе, ведь она все еще не смотрела на него, ну разве что мельком, из-под опущенных ресниц.