Примирение

Она поняла это не сразу, но, поняв, встрепенулась, сбрасывая плен усталости.

— Малфой! — вскрикнула она. — Камин!

Он повернулся на звук ее голоса.

На их глазах исчезала последняя связь с реальностью, их теоретическая возможность вернуться, а также — единственный источник света.

Гермиона коротко втянула воздух и вцепилась в подлокотник. Погруженный в темноту, мир внезапно стал опаснее и непредсказуемее.

— Надо подождать, и глаза привыкнут, — она постаралась звучать убедительно.

Она отчетливо слышала дыхание Малфоя. Неужели и правда все остальные чувства усиливаются, когда глаза не могут видеть? Или дело в том, что он успел сократить расстояние между ними, и теперь стоял слишком близко — там, позади нее, за спинкой дивана, до скрипа сжимая обивку?

— Малфой? — позвала она, поворачивая голову в ту сторону, где он предположительно находился. — Малфой? Драко! — вскрикнула она, испугавшись, что он тоже пропал и она останется совсем одна в этом темном, мрачном, пугающем месте.

— Я здесь, — его голос был глухим.

Она вскочила, все еще цепляясь за подлокотник дивана, чтобы ориентироваться. Постепенно мир вокруг начинал обретать очертания — а значит, где-то был свет.

Гермиона стискивала ткань обивки, поднимаясь ладонями все выше, пока не наткнулась на руку Малфоя — ледяную, подрагивающую от силы, с которой он вцепился в диван.

— Ты что? — спросила она. — Ты что, боишься?

Он дышал рвано и часто, и Гермиона только теперь поняла: Драко Малфой, главный задира Министерства, до чертиков боялся темноты.

— Да ладно тебе, — она постаралась не показывать в голосе усмешку, которая отчего-то проступила на ее лице: оказывается, он такой мальчишка! — Это же не…

— Чтоб тебя, Грейнджер! — зло выплюнул он, отталкивая ее руку и отшагивая назад. — Иди ты к черту!

Гермиона ахнула, отшатываясь. Она оскорбленно прижала отвергнутую ладонь к груди накрыла ее другой. Она не собиралась над ним глумиться! Она же просто…

Где-то скрипнула половица.

Гермиона застыла. По спине пробежал холодок, низ живота сковало, а коленки поджались. Она задержала дыхание.

Половица скрипнула снова.

Медленно, будто все суставы залило цементом, Гермиона повернула голову на звук. Он явно был со стороны камина. Что-то — кто-то? — шло к ним.

Гермиона попятилась, еле переставляя ноги, будто в страшном сне. Собственное дыхание казалось ей слишком громким. В ушах бился пульс. Она с шумом втянула воздух, когда спиной впечаталась в Драко — он резко вцепился в ее плечо и не отпускал, пока она не оказалась совсем вплотную к нему.

Его хватка лишь усилилась, когда он прошептал ей на ухо:

— Шагай.

И они начали отступать.

Она видела очертания его руки, сжимающей палочку, которую он выставил перед ними — Гермиона тоже держала палочку, — черное на сером, бесконечно сером вокруг.

Шагов больше не было.

Когда они приблизились к распахнутой двери в коридор, Гермиона, обернувшись, поняла, откуда у них была возможность видеть хотя бы очертания предметов: на втором этаже в одной из комнат горел свет.

Она сглотнула. Пальцы Малфоя наверняка оставят синяки: так сильно они впивались в кожу. Он уводил ее все дальше и дальше, а идти было все легче и легче, и Гермиона уже с трудом сдерживалась, чтобы не развернуться и с визгом не броситься отсюда прочь.

— Второй этаж, — сипло сказала она, слегка повернув голову и случайно задевая лбом челюсть Драко. — Там свет…

— Ты думаешь, нам стоит идти в эту очевидную ловушку?

— Чем бы это ни было, оно находится там, в темноте, — голос Гермионы все еще дрожал. — Нам все равно нечего терять.

Они вышли в коридор — вывалились. И бросились наверх. Туда, где горел свет.

В спальню.

========== Глава 3 ==========

Спальня выглядела так, словно только их и ждала.

Горел верхний свет, одеяло уютным облаком манило в кровать. Пыли и затхлости, как буквально час назад, здесь больше не было.

Захлопнув за собой дверь, Драко прислонился к ней спиной и осматривал комнату.

— Что за чертовщина? — он жадно дышал.

Гермиона тоже пыталась выровнять дыхание после стремительной пробежки на второй этаж.

— Все это очень странно. Словно нас только и ждали здесь. Как будто оно хотело, чтобы мы пришли именно сюда, — растерянно предположила она.

— Почему именно сюда? Что такого особенного в этой комнате? — нахмурился Драко. — Тем более мы уже были здесь.

— Может, на этот раз что-то изменилось? Мы могли сделать что-то, или сказать, или… Я не знаю, — Гермиона выдохнула, закусывая губу.

Она устало сложила руки на груди и приблизилась к кровати.

— Погасший камин, свет в спальне, чистая комната — это явное приглашение следовать определенным правилам. Как будто… Как будто оно от нас чего-то хочет.

— Грейнджер, я бы не советовал тебе… — предупреждающе поднял руку Малфой, но было уже поздно: Гермиона села на кровать.

Одновременно с этим яркий верхний свет погас, а торшеры по бокам от изголовья — зажглись, окрашивая спальню в приглушенные мягкие тона.

— Видишь! — обрадовалась Гермиона. — Это однозначный намек.

Малфой, хоть и выглядел испуганным, не смог удержаться от скользкой улыбки:

— Вижу. Это и правда однозначный намек, — он насмешливо смотрел на нее, и Гермиона бурно покраснела.

— Я вовсе не об… Ууух, Малфой! Какой же ты невыносимый! — она ударила кулаками по покрывалу.

Он умехнулся себе под нос, опустив голову, а затем взглянул на нее исподлобья:

— Ну и что дальше?

Гермиона растерянно смотрела на него.

— Не знаю. Наверное… Наверное, в этой комнате должно быть что-то.

Малфой оторвался от двери и сделал несколько шагов в направлении окна. Удостоверившись, что снаружи ничего не изменилось, он развернулся к Гермионе, опираясь на подоконник:

— Ты думаешь, что кто-то подает нам сигналы?

Она кивнула.

— Мне это не нравится, — с сомнением покачал головой Малфой. — Мне это совсем не нравится.

— Все идет к тому, что попавший сюда человек должен лечь в кровать.

— Не делай этого, — возразил он. — Мы не знаем, что произойдет.

Гермиона встала.

Ничего не изменилось.

— Ты прав, — согласилась она. — Это рискованно. Надо сначала побольше разузнать об этом месте. Но я очень устала.

Ее глаза закрывались. Наверняка сейчас в обычном мире глубокая ночь.

Она обошла кровать и села на пол, откинувшись головой назад, в изножье. Малфой несмело подошел и сел рядом, в метре от нее. Гермиона прикрыла глаза.

— Я послежу, — пообещал он.

Разумеется, уснуть в такой позе ей не удалось. Скорее, задремать — ненадолго, пока поясницу не заломило, а зад не заныл от твердости паркета. Тогда она сползла ниже и легла, поджав коленки и подложив под голову руки.

Гермиона проснулась разбитая. Все тело ныло, голова гудела — ей совсем не удалось отдохнуть. Малфой обнаружился спящим рядом с ней: он наполовину лежал, наполовину опирался спиной об изножье кровати и во сне выглядел беззащитно и трогательно.

Она потянулась, и, заметив движение, Драко тоже проснулся: спал он чутко, надо было отдать ему должное.

Спустя несколько минут они, взъерошенные, были решительно настроены продолжать свое расследование.

— Итак, мы в спальне хозяев дома. Здесь точно есть что-то, что может рассказать о них. Кто они, какие они. Надо понять, что привело нас сюда.

— Судя по всему, здесь уже давно никто не живет, — пожал плечами Драко. — И все фотографии старые, очень старые, — он указал ладонью на туалетный столик, где стояло несколько рамок с вложенными в них колдографиями.

Они были похожими на те, что Гермиона видела на каминной полке, только здесь семейная пара была моложе. Кажется, это была свадебная фотография. Они улыбались. Рядом была другая колдография, на которой был изображен маленький мальчик лет пяти. Он выглядел настороженным, нахохлившимся, очень серьезным, даже обиженным. Отчего дети так получаются на фото?